знаете друг друга. Ах, какая досада, что Тайлер все уже решил с Цинциннати. Честно говоря, я предпочла бы все-таки остановиться у вас. Вам потребуется помощь.
Джорджина благодарно улыбнулась Эви за ее понимание. Очевидно, они с Дэниелом были очень близки и она знала его со всех сторон.
Я собираюсь стать ему хорошей женой, миссис Монтейн. Вы не волнуйтесь.
Эви воздела глаза к потолку:
Для того чтобы стать хорошей женой Дэниелу, нужно стать героиней его романа. И зовите меня по имени. Теперь мы родственники, и уверена, что подружимся. Настоящий друг вам очень даже не помешает, если вы всерьез собрались жить с Дэниелом.
Джорджина припомнила Дэниела с револьвером, представила, как он полз к ней по крыше вагона на ходу в кромешной ночной мгле, и, кажется, стала лучше понимать то, что ей пыталась втолковать Эви. Закусив губы, она осторожно спросила:
Но он ведь не всегда такой? Мне, например, он показался очень милым, веселым, и еще с ним очень легко общаться.
Эви кивнула, и на ее шляпке запрыгали цветы.
Да, это правда. Не поймите меня превратно. Дэниел замечательный, другого такого вы на всем белом свете не сыщете. Мои дети его обожают. Он любит с ними играть, а вы знаете, что это целое искусство? Порой он демонстрирует воистину ангельское терпение. — Она вдруг обратила на Джорджину пристальный взгляд. — Он не рассказывал вам о своем детстве?
Нет, — грустно прошептала Джорджина. — Я даже не знала, что он Маллони, до самой последней минуты.
Эви возмущенно обернулась в сторону мужчин, которые беззаботно смеялись между собой о чем-то.
Это на него похоже! От Тайлера понабрался. Я так и знала. — Она вновь повернулась к Джорджине. — Впрочем, у Дэниела, наверно, имелись свои причины на то, чтобы помалкивать о себе. В любом случае виноват не он, а мы с мужем. Это мы его таким воспитали.
Она поправила на голове шляпку.
Дело в том, что Дэниела с семейством Маллони связывает только фамилия, — продолжала Эви. — Его отослали из родительского дома сразу после рождения. Он никогда не видел своих родителей.
Сразу после рождения?! — потрясенно переспросила Джорджина. — Но как же они могли отказаться от младенца?
Эви пожала плечами:
Не знаю. Я с ними не знакома и не могу судить. Но в детстве мне казалось, что у этих людей растут рога и копыта. Впрочем, их шаг, наверно, можно отчасти объяснить… Видимо, они не предполагали, что Дэниел выживет. Роды были очень сложные. Теперь, когда у меня есть свои дети, я примерно представляю, что тогда могло случиться. Должно быть, Дэниел, когда появился на свет, был синюшного цвета, и родители подумали, что даже если он и выживет, то нормально развиваться не сможет. Да еще нога. — Она понизила голос, опасливо оглянувшись на мужчин: — Врач, принимавший роды, сломал Дэниелу ногу и не вправил перелом. Бедняжка плакал от боли всю дорогу до Сент-Луиса, где жила воспитательница, у которой мы вместе выросли.
Джорджина уставилась на нее широко раскрытыми глазами:
Всю дорогу до Сент-Луиса?! Они отослали больного малыша в Сент-Луис? Что же это за родители?!
— Воспитательница была очень хорошая женщина. Наверно, они полагали, что так будет для всех лучше. А Сент-Луис стоит на реке, до него легче добраться, чем до других мест. Кроме того, они были уверены, что Дэниел, если он вообще выживет, на всю жизнь останется калекой и никогда не сможет преодолеть обратный путь от Сент-Луиса до Катлервилла.
Калека? — растерянно переспросила Джорджина и бросила взгляд на своего мужа. Они с Тайлером уже доели булочки и налаживались играть в карты. — Он иногда прихрамывает, но мне никогда и в голову не пришло бы назвать его калекой.
Он был им, можете мне поверить, — сказала Эви. Порывшись в сумочке, она достала губную помаду, зеркальце и стала ловко подкрашиваться. — В детстве Дэниел передвигался только с тростью, и его сильно раскачивало при ходьбе. Он не мог играть с другими детьми, поэтому воспитательница по большей части держала его дома. Он вырос на книгах. Я считаю, что вам это важно знать. У Дэниела до сих пор сохранились из-за этого кое-какие иллюзии. Порой он и сейчас считает, что мир таков, каким он описан в приключенческих романах: добро всегда побеждает зло, а благородные герои совершают подвиги.
— И спасают дам своего сердца? — Именно. — Насмотревшись на себя в зеркальце и удовлетворившись результатом, Эви убрала его обратно в сумочку и взглянула на Джорджину. — Дэниел очень мягкий и интеллигентный молодой человек, но Пекос Мартин до сих пор является его кумиром, и он пытается ему подражать. А Тайлер и его друзья всегда подталкивали его в этом направлении, подавая, если хотите, дурной пример. В итоге у Дэниела порой наблюдается своего рода раздвоение личности. То в нем берет верх Пекос Мартин, то романтический юноша, который, между прочим, даже не знает, что делать с дамой своего сердца, после того как он ее спасет.
Джорджина откинулась на спинку сиденья и стала смотреть в окно на сменяющие друг друга пейзажи. Относительно последних слов Эви у нее имелось собственное мнение. Дэниел отлично знал, что делают с дамой сердца после ее спасения. Машинально проведя рукой по низу живота, она почувствовала слабый отзвук боли. Пекос Мартин… Скорее он привык иметь дело с падшими женщинами, чем с леди.
Глава 27
Они попрощались с Тайлером и Эви на станции в Цинциннати, потом Дэниел взял жену за руку, и они медленно направились вдоль по платформе.
— Итак, миссис Маллони, возвращаемся домой или, может быть, поедем куда глаза глядят?
Джорджина чуть вздрогнула, услышав свою новую фамилию, но тут же переключила внимание на смысл его предложения. Она с удовольствием уехала бы как можно дальше от Катлервилла, спряталась бы там, где ее никто не знает и где она сумела бы начать новую жизнь, твердо зная, что ей не будут смотреть в спину те, с кем она была знакома с детства. Ей даже хотелось вновь стать счастливым ребенком, которому жилось в этом мире легко и хорошо, потому что об этом заботился папа. Но прошлого не вернуть. Джорджина повернула голову и натолкнулась на озабоченный взгляд мужа. Едва они попрощались с Тайлером и Эви, как ими тут же овладела скованность. Стремясь преодолеть ее и зная, что хочет услышать от нее Дэниел, Джорджина проговорила:
Но твой отец по-прежнему не считает себя рабовладельцем. Кто же ему это объяснит, как не мы? Поедем домой.
От всего пережитого в последние дни вокруг глаз Дэниела обозначились тени, но после слов жены лицо его озарила улыбка, и он ласково погладил ее по голове.
В таком случае поспешим, мисс Ягодка. Наш поезд уже вот-вот отходит. Пора домой.
Однажды они уже ехали вместе этой дорогой. Тогда они смеялись, весело подтрунивали друг над другом и откровенничали. Но тогда Джорджина была еще ребенком. Может быть, в ту первую встречу она выдала себя, а он ее разгадал? И поэтому допустил ее в свою жизнь? Разглядел в ней порок и возжелал как мужчина женщину?
Джорджина смутилась своих мыслей и покраснела. Судорожно сцепив руки в замок и сложив их на коленях, она неотрывно смотрела в окно. Ей не хотелось знать, что Дэниел думал о ней. Они поженились и будут учиться жить вместе.
Джорджина закрыла глаза и сделала вид, что заснула. Дэниел с тоской и печалью украдкой наблюдал за нею. Вчера между ними протянулась магическая связующая нить, но он своими же руками разорвал ее, и очарование спало. Господи, но что же он такого сделал? И как поправить положение? Она его боится и правильно делает. Он сам уже не знал, кто он такой.
Он невольно содрогнулся, вспомнив, как овладел ею накануне. И не один раз, а дважды. Теперь она, конечно, опасается, что он снова может потерять над собой контроль и сделать с ней то же самое.
А Дэниел даже не мог поручиться, что этого не случится. Он отлично знал, что вчера причинил ей боль, но, несмотря на это, снова хотел ее, думал только о том, что будет, когда они вернутся домой. Он потащит ее наверх, сорвет с нее платье, повалит на постель и овладеет с тем же звериным бешенством, что и вчера.
Дэниел был по-настоящему одержим этим и не знал, как справиться с собой. Секс никогда не занимал много места в его жизни. Он занимался им, когда подворачивался удобный случай, только и всего. В остальное время ему вполне хватало книг, работы и лошадей. Женщины окружали его на протяжении всей жизни. С ними можно было посмеяться, поболтать, даже слегка приударить порой. Но у него никогда не возникало желания тащить их в свою постель с тем, чтобы там фактически изнасиловать. Не появлялось у него таких мыслей и в отношении Джорджины. Однако же он это сделал и хотел повторить снова.
Внешне Дэниел был спокоен. Он неподвижно сидел напротив жены и смотрел в окно. Но знала бы она, какой огонь горит внутри него. Впрочем, достаточно было бро-сить взгляд на его брюки.
Тщетно пытаясь справиться с охватившим его воз- буждением, Дэниел думал, как ему жить с этой новой проблемой, которую он же сам на свою голову и при- думал. Конечно, одержимость — временное затмение. Работа должна помочь ему удержать себя в руках. В конце концов, Джорджина леди и требует особого к себе уважительного отношения. У них будет нормальная и спокойная жизнь. Он даст ей время свыкнуться со всеми неудобствами своего нового положения, а потом они разделят ложе как муж и жена, и он даже в постели будет вести себя так, чтобы ничем ее не оскорбить. Дэниел не хотел, чтобы она пожалела о том, что вышла за него замуж.
Так он думал всю дорогу, нервно ерзая на своем месте и пытаясь отвлечься от безумных мыслей, которые лезли
