Завтра он должен снова ехать в Дамфриз - он обещал еще раз посмотреть ферму мистера Миллера. Он делает это только из уважения к Миллеру - не нужна ему эта ферма, его удел акцизная служба, по крайней мере тогда он будет свободен, сможет уехать из Мохлина.
Уехать от Джин - теперь уже навсегда...
И вдруг со страшной силой его снова толкнуло в сердце то необъяснимое чувство, которое и прежде охватывало его при мысли о Джин: немыслимая тоска, неодолимая тяга, отчаяние, страх и блаженная дрожь, та слабость, когда кажется, что не сдвинешься с места, та сила, которая может перевернуть горы...
Он вскочил, наспех простился со своими и побежал на мельницу.
И, сидя на сухой соломе в сарае Мьюров, куда он вызвал Джин, он целовал ее бледный распухший рот, дрожащие руки, отекшие колени, пока она не засмеялась прежним, счастливым смехом в невыразимой радости и облегчении.
В тот же вечер Роберт снял комнату в двухэтажном домике за церковью, купил самую лучшую, самую дорогую кровать - красное дерево с бронзовыми украшениями, пошел к миссис Армор и сухо сказал ей, что теперь все решено и никого он спрашивать не будет: Джин его жена, он завтра едет брать в аренду ферму и настаивает, чтобы миссис Армор ухаживала за Джин, пока она не родит. Он уже договорился с доктором Макензи, что тот будет ежедневно навещать Джин.
В этот вечер Кларинда смотрела на звезды одна...
2
От Эллисленда до Моссгила - сорок шесть миль. Если выехать на рассвете, с остановкой в Кирконнеле или Санкуэре, где можно накормить эту обжору Дженни Гедс, то она к вечеру бодрой рысцой прибежит к воротам Моссгила. Дэвок, парнишка, который помогает Гильберту по хозяйству, возьмет кобылку под уздцы, а Джин высоко поднимет на руки Бобби навстречу отцу.
Джин живет на ферме у Бернсов с апреля. В марте она снова родила близнецов - и обе девочки умерли, не прожив и месяца.
Мать Роберта рада, что он, наконец, 'покрыл грех'. Но к Джин она относится с некоторым холодком - не может забыть, как мучился из-за нее Роберт.
А сестры Роберта любят Джин. Они учат ее, городскую девушку, всему, что надо знать жене фермера, и Джин теперь отлично доит коров, сбивает масло, варит сыр. Роберт особенно настаивал, чтобы она как следует научилась этому искусству - он хочет устроить на Эллисленде образцовую молочную ферму.
Нечего таить - земля на Эллисленде оказалась прескверной.
В марте Роберт попросил старого товарища отца - Джона Теннанта поехать с ним и решить, брать ли ему Эллисленд. Теннант похвалил землю, сказал, что аренда не слишком высока и что, если землю хорошо удобрить, можно будет снять с нее неплохой урожай. Конечно, дом и службы надо отстроить заново, но мистер Миллер обещал дать на это триста фунтов. Деньги небольшие, основную работу придется делать самому Бернсу.
Эйрширец Теннант судил по своей, эйрширской земле. Он не знал, какая запущенная, истощенная, болотистая и каменистая почва лежит под тонким слоем чернозема на эллислендских полях. Он не знал ни климатических условий Дамфризшира - дождливого лета, сырой осени, малоснежной зимы, - ни цен на удобрения и семена.
А Бернс после первого же ливня, размывшего почву, в отчаянии писал: 'Прошел дождь - и участок, где я засеял лен, похож на булыжную мостовую...'
Да, из трех ферм, которые мистер Миллер предложил ему на выбор, Бернс взял самую красивую - и самую невыгодную.
Но так хорош был лесистый берег широкой быстрой реки Нит, так мягко круглились вдали холмы, поросшие лиловатым вереском, так звонко пели птицы... Что ж, если нельзя будет вести настоящее земледельческое хозяйство, то уж пастбища тут, во всяком случае, отличные. Джин пока что будет жить в Моссгиле, мать и сестры сделают ее отличной хозяйкой, в Ните много рыбы, в шести милях - город Дамфриз, где есть театр, лавки, библиотека, - нет, Роберт положительно верил, что все будет хорошо.
А главное - у него, наконец, будет свой дом, свой очаг, своя настоящая семья. 'Счастливый дом для жены и ребят - вот высшая радость! - пишет он слепому доктору Блэклоку. - А кто делает все, что может, тот когда-нибудь сделает еще больше...'
Перед тем как окончательно переехать в Эллисленд, Бернс прошел курс инструкций у акцизного инспектора Джона Финдлея.
Финдлей был человек молодой, весьма добросовестный, но и весьма немногословный. Он вкратце объяснил Роберту правила проверки патентов, сбора налогов и пошлины, обследования ферм - не варят ли там пива на продажу, но вообще предпочитал давать ему для изучения длиннейшие инструкции.
Бернс хорошо относился к Финдлею, и, когда Джонсон с Кларком прислали ему новую мелодию с просьбой написать слова - готовился уже третий том джонсоновского 'Музыкального музея', - он написал песню про своего неразговорчивого наставника, который в это время настойчиво и молчаливо добивался милостей одной из мохлинских красавиц.
- Кто там стучится в поздний час?
'Конечно, я - Финдлей!'
- Ступай домой. Все спят у нас!
'Не все!' - сказал Финдлей.
- Как ты прийти ко мне посмел?
'Посмел!' - сказал Финдлей.
- Небось наделаешь ты дел.
'Могу!' - сказал Финдлей.
- Тебе калитку отвори...
'А ну!' - сказал Финдлей.
- Ты спать не дашь мне до зари!
'Не дам!' - сказал Финдлей.
- Попробуй в дом тебя впустить..
'Впусти!' - сказал Финдлей.
- Всю ночь ты можешь прогостить.
'Всю ночь!' - сказал Финдлей.
- С тобою ночь одну побудь...
'Побудь!' - сказал Финдлей.
- Ко мне опять найдешь ты путь.
'Найду!' - сказал Финдлей.
- О том, что буду я с тобой...
'Со мной!' - сказал Финдлей.
- Молчи до крышки гробовой!
'Идет!' - сказал Финдлей.
После скучных од на смерть президентов и лордов Бернс снова вернулся к песням. Опять Джин пела ему по вечерам, и, посылая одну из лучших своих песен Джонсону для 'Музея', он добавил: 'Это я написал для миссис Бернс в наш медовый месяц'.
...Он сочинял эту песню, подымаясь по долине Нита с юга на запад, через холмистые, серо-зеленые пастбища, через рощи и перелески, где этим ранним июнем все так дружно цвело и пело. Теплый ветер с залива Сольвэй дул в спину, а когда ездок подымался на невысокую гряду холмов, ему навстречу, с залива Клайд, уже несся западный ветер - милый эйрширский ветер, который пролетел через моря и горы, забежал в Моссгил и теперь пахнет домом, дымом, скошенной травой и волосами Джин.
Из всех ветров, какие есть,
Мне западный милей.
Он о тебе приносит весть,
О девушке моей.
Леса шумят, ручьи журчат
В тиши твоих долин.
И, как ручьи, мечты мои
К тебе стремятся, Джин.
Тебя напоминает мне
В полях цветок любой.
И лес в вечерней тишине
Заворожен тобой.
Бубенчик ландыша в росе,
Да и не он один,
А все цветы и птицы все
Поют о милой Джин...
Джин ждет Роберта в назначенный день. Она вымыла и выскребла все полы дома ей мыть пол никогда
