- Послушай, я к тебе не лезу, - сказал я. - Но если ты хочешь драться, давай.
- Скажи, какой смелый!
- Да уж не трусливей тебя.
- Мать твою так-то и распротак! - сказал он, делая шаг вперед.
- А свою не хочешь? - сказал я.
Это было испытание. Если я его не выдержу, то ничего хорошего в этой школе не жди, потому что главное не в том, как ты учишься, а как к тебе относятся ребята, а чтобы заслужить их уважение, ты должен в любую минуту быть готов драться.
- А ну извинись, - потребовал мальчишка.
- Попробуй заставь меня, - отвечал я.
Ребята загудели, предвкушая драку. Парень колебался, оценивая свои шансы.
- Новенький тебе такого наговорил, а ты стерпишь? - подзадоривали его остальные.
Парень подошел ближе. Я не отступил. Теперь мы стояли нос к носу.
- Думаешь, я тебя боюсь? - спросил он.
- Я уже сказал, что я думаю, - сказал я.
Кто-то из ребят, испугавшись, что драка не состоится, толкнул парня прямо на меня. Я изо всех сил отшвырнул его прочь.
- Чего толкаешься! - заорал он.
- А ты не лезь!
Его пихнули снова, и тогда я врезал ему прямо в челюсть. Ребята лезли вперед, вопили, напирали сзади, и мы оказались в таком тесном кольце, что едва можно было занести руку для удара, да еще ребята чуть не сбивали нас с ног. Каждый попавший в цель удар вызывал восторженный рев. Я должен был одержать победу и стоять до конца, иначе мне придется каждый день мериться силами с новым противником, и потому я дрался не на жизнь, а на смерть, стараясь избить его в кровь и доказать, что я не трус и меня голыми руками не возьмешь. Прозвенел звонок, нас разняли. Драка вроде бы закончилась вничью.
- Мы еще с тобой встретимся! - крикнул мальчишка.
- Катись ты, - ответил я.
В классе ребята начали меня расспрашивать - я заслужил их интерес. Когда занятия кончились, я приготовился продолжать драку, но парня нигде не было видно.
По пути домой я нашел на улице дешевый перстень и сразу сообразил, на что он может пригодиться. Перстень был с красным камнем, державшимся в тонких острых лапках; я их слегка разогнул, камень вынул, надел перстень лапками вперед и начал боксировать, как на тренировке. Ну, сунься он теперь ко мне, узнает, как со мной драться - всю рожу раскровеню.
Но мне так и не пришлось пустить перстень в ход. Я продемонстрировал в школе свое новое оружие, и весть о нем сразу же облетела всех мальчишек. Я снова вызвал своего противника на бой, но он отказался. В драках уже не было необходимости. Ребята приняли меня в свою компанию.
Не успел я завоевать право на школьный двор, как приключилась новая беда. Однажды вечером, перед сном, я сидел в гостиной и делал уроки. Дядя Кларк, плотник по профессии, делал за своим столом наброски домов. Тетя Джоди штопала. Зазвонил звонок, и Джоди открыла дверь соседу, которому принадлежал наш дом и который раньше жил в наших комнатах. Фамилия его была Берден, он был высокий, сутулый, с довольно светлой кожей, и когда ему сказали, кто я, я встал, и он пожал мне руку.
- Здравствуй, сынок, - сказал мне мистер Берден, - я рад, что в этом доме появился еще один мальчик.
- А где же другой? - живо откликнулся я.
- Здесь жил мой сын, - сказал мистер Берден и покачал головой. - Но теперь его нет.
- Сколько ему лет? - спросил я.
- Он был почти твой ровесник, - сказал мистер Берден печально.
- А куда он уехал? - глупо спросил я.
- Он умер, - сказал мистер Берден.
- Ой!
Какого же дурака я свалял! Наступило долгое молчание. Берден с грустью смотрел на меня.
- Ты спишь там? - спросил он, показывая на мою комнату.
- Да, сэр.
- И мой сын тоже спал там.
- Там? - переспросил я.
- Да, в этой самой комнате.
- И на этой самой кровати? - спросил я.
- Да, это была его кровать. Когда я узнал, что ты приедешь, я отдал ее дяде Кларку, для тебя, - объяснил он.
Я видел, что дядя Кларк делает отчаянные знаки мистеру Бердену, но поздно! Перед моими глазами поплыли привидения. Вообще-то я в них не верил, но меня учили, что бог существует, и я нехотя это признал, а раз есть бог, то уж, конечно, должны быть и привидения. Я сразу же почувствовал, что никогда не смогу больше спать в комнате, где умер сын мистера Бердена. Умом я понимал, что покойный не сделает мне ничего плохого, но для меня он словно бы ожил, и казалось, мне уже от него не избавиться. Когда мистер Берден ушел, я робко сказал дяде Кларку:
- Я боюсь в той комнате спать.
- Почему? Потому что там умер его сын?
- Да, сэр.
- Господи, сынок, тебе-то чего бояться?
- Я все равно боюсь.
- Все мы когда-нибудь умрем. Зачем бояться раньше времени?
Что мне было ему ответить?
- Ты хочешь, чтобы люди боялись тебя, когда ты умрешь?
На это я тоже не нашел что ответить.
- Ерунда все это, - продолжал дядя.
- Но я боюсь, - сказал я.
- Это пройдет.
- Может, я буду спать где-нибудь еще?
- Больше негде.
- А этот диван, давайте я буду спать на нем.
- Разрешите мне, пожалуйста, спать на этом диване, - насмешливо поправила меня тетя Джоди.
- Разрешите мне, пожалуйста, спать на этом диване, - повторил я за ней.
- Нет, не разрешу, - отрезала она.
Я побрел к себе и стал ощупью искать кровать; мне казалось, что на ней лежит труп того мальчика. Я дрожал. Наконец я лег и укрылся с головой одеялом. Ночь я не спал, и наутро глаза у меня были красные, опухшие.
- Ты что, плохо спал? - спросил дядя Кларк.
- Я не могу спать в той комнате.
- Но ведь раньше-то спал, пока не узнал про того парнишку? - спросила тетя Джоди.
- Да, мэм.
- Почему же сейчас не можешь?
- Потому что боюсь.
- Не дури, ты уже не маленький, - сказала она.
Ночью повторилось то же самое: я не сомкнул глаз от страха. Когда дядя с тетей ушли к себе, я прокрался в гостиную и заснул на диване, свернувшись калачиком, без одеяла. Утром я проснулся от того, что дядя тряс меня за плечо.
- Почему ты здесь? - спросил он.
- Я боюсь там спать, - сказал я.
- Нет, будешь спать в своей комнате, - сказал дядя. - Надо побороть страх.
