Он облизнул губы: ему захотелось пить. Он посмотрел на часы: было десять минут девятого; он пойдет на кухню, напьется воды, а потом выведет машину из гаража. Он спустился вниз, прошел через весь подвал и поднялся по другой лестнице, ведущей на кухню. Сам того не замечая, он шел на цыпочках. Он слегка толкнул дверь и заглянул. От того, что он увидел, у него перехватило дух: миссис Долтон, в свободно ниспадающем белом платье, стояла неподвижно, как изваяние, посреди кухни. Было тихо, только на белой стене тикали большие часы. С минуту он колебался, войти или убежать назад в подвал, он забыл про свою жажду. По лицу миссис Долтон видно было, что она напряженно вслушивается; руки ее безжизненно висели вдоль тела. Биггеру казалось, что она слышит не только ушами, но и всеми порами лица и всегда прислушивается к какому-то тихому голосу. У ее ног на полу сидела белая кошка, уставив на него свои большие темные глаза. От одного вида миссис Долтон и этой белой кошки ему сделалось не по себе, он уже хотел притворить дверь и на цыпочках спуститься вниз, но тут она заговорила:
- Кто это? Новый шофер?
- Да, мэм.
- Вам что-нибудь нужно?
- Простите, мэм. Мне... я... я хотел напиться.
- Так вы войдите. Здесь, вероятно, найдется стакан.
Он подошел к раковине, не спуская с миссис Долтон глаз, чувствуя, что она, хоть и слепая, видит его. Кожа у него горела. Он достал стакан с полки, отвернул кран и налил воды. Когда он пил, он снова взглянул на нее поверх стакана. У нее было все то же спокойное, внимательное, выжидающее выражение глаз. Оно напомнило ему лицо мертвеца, которого он видел однажды. Потом он вдруг заметил, что миссис Долтон переменила положение, и понял, что она повернулась на звук его шагов. Она в точности знает, где я стою, подумал он.
- Понравилась вам ваша комната? - спросила она. И когда она заговорила, он понял, что все это время она ждала, когда звякнет поставленный на место стакан.
- Да, мэм.
- Я думаю, вы достаточно осторожны, когда правите машиной?
- Да, мэм. Я буду править очень осторожно.
- Вы когда-нибудь уже работали шофером?
- Да, мэм. Но только на грузовике.
Когда он говорил с ней, у него было такое чувство, будто и он ее почти не видит.
- Как вы сказали, Биггер, сколько классов вы прошли в школе?
- Четыре, мэм.
- А вы не думаете продолжать учение?
- Как же, мэм? Ведь надо работать.
- Ну а если б вам дали такую возможность?
- Не знаю, мэм.
- Шофер, который у нас раньше работал, посещал вечерние курсы.
- Да, мэм.
- Кем бы вы хотели стать, если б у вас было образование?
- Не знаю, мэм.
- Вы никогда об этом не думали?
- Нет, мэм.
- Вы предпочитаете работать?
- Пожалуй, да, мэм.
- Ну хорошо, мы об этом в другой раз поговорим. Вам, пожалуй, пора уже подавать машину для мисс Долтон.
- Да, мэм.
Он вышел, а она все стояла посреди кухни, на том же месте, где он ее застал. Он не знал, как ему думать о ней: ему казалось, что каждый его поступок она будет судить дружелюбно, но без снисхождения. Она внушала ему чувство, сходное с тем, которое он испытывал к своей матери. Разница была в том, что мать всегда заставляла его делать то, что она хотела, а миссис Долтон собиралась заставить его делать то, что, по ее мнению, должен был бы хотеть он сам. Но он не хотел посещать вечерние курсы. Вечерние курсы это все очень хорошо, но у него другие планы. Собственно, он еще и сам не знал, какие именно, но уже начал обдумывать их.
На улице стало совсем тепло. Поднялся ветер. Он закурил сигарету и отпер гараж; двери широко распахнулись, и опять он вздрогнул от неожиданности и удовольствия, когда в гараже автоматически зажегся свет. Все у них есть, у этих людей, подумал он. Он осмотрел машину: это был темно-синий 'бьюик', последняя модель, со стальными спицами. Он отошел на несколько шагов и полюбовался им издали, потом открыл дверцу и провел рукой по щитку. - Он был немножко разочарован, что машина оказалась не такая дорогая, как он воображал, но цвет и модная форма вполне возмещали этот недостаток. 'Хороша', - сказал он себе вполголоса. Он сел за руль, выехал из гаража, развернулся и затормозил у бокового крыльца.
- Это вы, Биггер?
Девушка стояла на ступеньках.
- Да, мэм.
Он вышел и распахнул перед ней дверцу.
- Спасибо.
Он дотронулся до кепки и сейчас же подумал, надо ли было.
- Университет - это на Мидвэе, мэм?
В переднее зеркальце ему видно было, что она замялась, прежде чем ответить.
- Да, да. На Мидвэе.
Он выехал за ворота и повернул к югу. Он вел машину уверенно, набирая скорость после перекрестка и слегка замедляя при приближении к следующему.
- Вы хорошо правите, - сказала она.
- Да, мэм, - ответил он с гордостью.
Поворачивая руль, он наблюдал за ней в переднее зеркальце: она была хорошенькая, но очень маленькая. Такими бывают куклы в магазинных витринах: белое лицо, черные глаза, красные губы. И она теперь держалась совсем не так, как в первый раз, когда он ее увидел. Взгляд у нее был какой-то рассеянный. У Сорок седьмой улицы он остановился перед светофором; потом ему удалось без задержек проехать до Пятьдесят первой, где скопилась длинная вереница автомобилей. Он слегка придерживал рукой баранку, дожидаясь, когда двинутся передние машины. Когда он вел машину, у него всегда возникало волнующее ощущение власти: за рулем он как бы вырастал. Он любил нажать ногой на педаль и пронестись мимо других, неподвижных машин, глядя, как разворачивается перед ним асфальтовая лепта дороги. Красный свет сменился зеленым, и он плавно тронул с места.
- Биггер!
- Да, мэм.
- Сейчас сверните налево и остановитесь в переулке.
- Здесь, мэм?
- Да, здесь.
Это еще что такое? Он свернул с Коттедж Гроув-авеню и затормозил, подъехав к тротуару. Он обернулся к ней и вздрогнул: она соскользнула на самый край сиденья, и ее лицо было теперь совсем близко от него.
- Я вас испугала? - спросила она негромко и с улыбкой.
- Нет, мэм, что вы, - растерянно пробормотал он.
Он взглянул на нее в зеркало. Ее маленькие белые руки опирались на спинку переднего сиденья, глаза смотрели в пространство.
- Мне нужно сказать вам кое-что, а я не знаю как, - сказала она.
Он ничего не ответил. Наступило долгое молчание. Какого черта ей от него надо? Прогрохотал трамвай. Он увидел в зеркальце, как зеленый огонь светофора позади сменился красным, потом опять зеленым. Ну, что бы там она ни хотела ему сказать, а только говорила бы уж скорей, и дело с концом. Чудная какая-то
