генерал-лейтенант Рюмин достиг в это время апогея своей карьеры. Сталин возлагал на него большие надежды. Того 15 февраля, когда Огольцову предписали ехать в Ташкент, Рюмин впервые представил Сталину материал на профессора Виноградова и в качестве подготовительной меры получил разрешение арестовать Рыжикова, замдиректора санатория Барвиха по медицинской части. У Сталина были свежие основания быть недовольным своим лекарем. Тот при последнем плановом осмотре нашел, что атеросклероз головного мозга зашел у Сталина слишком далеко, поэтому рекомендовал строгий щадящий режим с полным отказом от активной деятельности. Такой диагноз был для Сталина нож острый, он с этого времени избегал врачей.
- Любых врачей?
- Так точно. Но посмотрим на положение верхушки МГБ. Когда Сталин устроил сцену Игнатьеву, он пригрозил его отправить туда же, где Абакумов. Министр и Рюмин спешно рапортовали про свои ударные достижения: 1) возобновлено следствие по делу членов ЕАК, 2) закончен суд по делу молодежной организации СДР, 3) получены новые факты относительно врачей-вредителей. Это последнее было не ахти что, но все-таки лучше, чем ничего. В июле 51 года Рюмин арестовал врача Софью Карпай, еврейку по национальности, которая до 1950-го заведовала Кабинетом функциональной диагностики в Кремлевской больнице.
- Что это такое?
- Кардиограммы, насколько я понимаю. Взяли ее, чтобы получить компромат на врачей, лечивших Щербакова и Жданова. Оба померли скоропостижно, 44 и 52 лет соответственно, следовательно, можно подозревать вредительство. Вдобавок состояли в свойстве: Жданов был женат на сестре Щербакова. Карпай упорствовала, следователь начал копаться в ее прошлом. Для начала ее обвинили в смерти Калинина. Карпай отбивалась: я была его лечащим врачом в 1940-42, а опухоль, от которой он умер, обнаружили только в 44-ом. И хотя Карпай отказывалась подписывать фальсифицированные протоколы, все же в процессе допросов выяснилось, что, будучи под ее наблюдением, всесоюзный староста жаловался на боли в кишечнике. Она хотела провести тщательное всестороннее обследование, но Виноградов, главный терапевт Кремлевки, прописал клизмы, порошки и диету. Рюмин навострил уши: Виноградов, лечащий врач Сталина, ездил с ним в Тегеран, пользовал также других членов Политбюро. Карпай отошла на второй план, в официальное дело ее не включили, так и просидела до смерти Сталина. Тем временем Абакумов и арестованные с ним чекисты были из прокуратуры переданы в МГБ. Коллеги церемониями не утруждались. Один из сидевших тогда, чудом уцелевший, потом рассказывал, как от него требовали описать распределение портфелей в правительстве Абакумова. Этот человек, полковник, фамилию назвать не могу, отказался. Тогда Коняхин, только что переведенный в МГБ из ЦК, отослал его в 65-ый кабинет, где трое исполнителей под руководством начальника Внутренней тюрьмы Миронова обработали его до беспамятства и выпадения прямой кишки. Коняхин, кстати, занял место изувера Комарова.
- Может это место такое, а человек не виноват?
- Очень может быть. Имеется также и письменное свидетельство, принадлежащее Абакумову.
- Неужели успел мемуары написать?
- Это письмо от 22 апреля 52-го года, адресованное Маленкову и Берии, двоим сразу.
- Как же Рюмин его пропустил?
- Судьба Абакумова еще была под вопросом, в любую минуту кто-то мог появиться на его допросе, тот же Маленков. Письмо крайне красноречивое, дает представление, как обращались с подследственными, хоть ты и бывший главный чекист. Слушайте: 'На всех допросах стоит сплошной мат, издевательство, оскорбления, насмешки и прочие зверские выходки. Бросали меня со стула на пол... Ночью 16 марта меня схватили и привели в так называемый карцер, а на деле, как потом оказалось, это была холодильная камера с трубопроводной установкой, без окон, совершенно пустая, размером 2 метра. В этом страшилище, без воздуха, без питания (давали кусок хлеба и две кружки воды в день), провел восемь суток. Установка включилась, холод в это время усиливался. Я много раз... впадал в беспамятство. Такого зверства я никогда не видел и о наличии в Лефортово таких холодильников не знал - был обманут. Этот каменный мешок может дать смерть, увечье и страшный недуг, 23 марта это чуть не кончилось смертью - меня чудом отходили и положили в санчасть, вспрыснув сердечные препараты и положив под ноги резиновые пузыри с горячей водой'.
- Неужели он действительно про это не знал раньше?
- Сомневаюсь. Он мог не знать только в одном случае. Если не хотел про это знать. Этингера держали в подобной камере, может, в той же самой. Все равно Абакумов отказывался давать показания. В апреле Лихачев вдруг 'вспомнил', что Этингер в присутствии Абакумова и его сознался в намерении сократить жизнь Щербакову. Рюмин навалился на еле живого Абакумова, чтобы тот подтвердил - ничего подобного. 22 июля устроили очную ставку Лихачева и Абакумова, но ничего не добились. Положение Рюмина становилось незавидным. Связь еврейских врачей с Абакумовым все еще не была доказана, даже по стандартам МГБ. Сталин ждал политических разоблачений, а их все не было. Не знаю, понимал ли это руководители МГБ. Пока что Игнатьев с Рюминым решили в помощь следствию привлечь группу врачей, из тех, кто тайно сотрудничал с МГБ. Цель - подтвердить показания Лихачева и вообще представить научные доказательства медицинской диверсии. Так 24 июля на Лубянке появилась Лидия Федосеевна Тимашук. Поначалу ее расспрашивали про Щербакова и ничего определенного не добились. 11 августа ее вызвали снова, на этот раз для экспертизы по поводу лечения Жданова. Здесь следователя Елисеева подстерегала неожиданная удача. Тимашук, ветеран Кремлевки с 25-летним стажем, выразила возмущение: я относительного неправильного лечения т. Жданова сигнализировала 4 года назад, но никто не обратил внимания. Кстати, расхожее представление о Тимашук как о провокаторе неправильное. Она до сих пор доказывает, что это не так.
- Да разве она жива?
- Вы, бьюсь об заклад, уверены, что ее грузовик сбил. Так все думают, но сие миф. Она жива, находится на заслуженном отдыхе.
- Вот тебе и раз! Откуда же взялся слух?
- Логически напрашивается исход, когда неугодного человека убирают без лишнего шума. Как Михоэлса. Когда действительность другая поверить трудно. В этом месте нам придется дать задний ход, и вот почему. Рассказ мой построен хронологически, насколько это возможно. Второй визит Тимашук состоялся 11 августа 1952 года. На следующий день расстреляли 13 членов ЕАК, а я ни слова не сказал про суд.
Глава 12: суд долгий и неправый
- Как вы помните, Игнатьев приказал возобновить следствие в январе 52-го. По причине отсутствие в деле документальных доказательств. Заявление в высшей степени странное.
- Я не вижу в этом ничего странного. Следователь должен получить доказательства вины...
- Может, так на лекциях говорят, но в практике чекистской работы стержень был признания арестованных. Большевики всегда презирали юридическую казуистику: если знаешь, кто враг, доказательства приложатся. Вышинский провозгласил признание обвиняемого необходимым и достаточным доказательством. Это стало юридической нормой. Во всех показательных процессах документами не пахнет, одни оговоры или самооговоры. Первый вариант: Иванов, на какую разведку работал Петров? - На такую-то. -Петров, вы подтверждаете показание Иванова? - Подтверждаю. Второй: Я должен облегчить свою совесть, я долго скрывал, что был агентом такой-то разведки. Эти нехитрые сценарии разыгрывались снова и снова, других доказательств никто не спрашивал. Тысячи евреев получили приговоры как германские шпионы никто не удивлялся. Почему это вдруг Игнатьеву документы потребовались, как выдумаете?
- Вам лучше знать.
- Я тоже не знаю, но что-то с делом ЕАК было неладно, высказывание Игнатьева это отражает. Придется делать предположения. Во-первых, международная реакция, неизбежные обвинения в антисемитизме. Во-вторых, в партии, несмотря на массовые исключения, все еще было много евреев, тысяч 150-200. Поэтому, наверно, показательный процесс ЕАК сочли политически нецелесообразным. Расправа задержалась года на два. Но это, повторяю, моя догадка, не научный факт. Похоже, что наверху сомневались, стоит ли доводить дело до приговора, и Маленков это потом подтвердил, косвенно. Судила членов КАК Военная коллегия Верховного Суда. Процесс начался 8 мая в здании клуба им. Дзержинского, т.е. на территории МГБ. Место было необычное для такого рода дел, раньше они проходили в здании Военной коллегии на ул. 25 Октября.
