Любому! - подчинюсь без колебаний, сразу,
С такой же радостью и без душевных мук,
С какою принят был мне избранный супруг.
Коль нужно для отца, поверьте, я сумею
Под жертвенный клинок свою подставить шею
И кровь невинную безропотно отдам,
Считая, что лишь долг тем возвращаю вам.
Но если за мою покорность и почтенье
Сочтете вы меня достойной снисхожденья
И горю матери замыслите помочь,
Отважусь я сказать: я все же ваша дочь.
Жизнь улыбалась мне. Нет у меня причины
Во цвете юных лет желать себе кончины
И в час, когда ждала я брачного венца,
Класть голову самой под острый нож жреца.
Я старшая у вас. {35} Когда я называла
Вас словом сладостным 'отец мой', вы, бывало,
Смеялись и меня ласкали больше всех.
Вас радовал мой вид, мой лепет, детский смех;
В ответ старалась я примерным поведеньем
Показывать, кому обязана рожденьем.
С великой гордостью я слушала всегда
О том, как покорял отец мой города,
И ныне, радуясь, что вы возьмете Трою,
Обдумывала, как вам празднество устрою.
В беспечности своей я не ждала никак,
Что кровь моя нужна, как первый к битве знак.
Но нет, не думайте, что ужас перед смертью
Толкнул меня воззвать к отцову милосердью.
Не дрогну я, от слов своих не отрекусь:
О вашей чести я достаточно пекусь.
Когда бы мне одной опасность угрожала,
Свои бы чувства я легко в узде держала.
Но связана с моей печальною судьбой
Судьба других людей, любимых нежно мной.
Жених мой, царь Ахилл, герой и храбрый воин,
Который славою и родом вас достоин,
Как счастья, ожидал торжественного дня,
Когда супругою он назовет меня.
Теперь он знает все, и страх его снедает.
Пред вами мать моя в отчаянье рыдает...
Простите дерзость мне, но я не для себя
О милости прошу, а только их любя.
Агамемнон
Мне горько, дочь моя! Я недоумеваю,
Чем столь жестокий гнев Олимпа вызываю.
Но имя названо в пророчестве не зря:
Должна пролиться кровь - кровь дочери царя.
Я слез твоих и просьб отнюдь не дожидался.
Не стоит говорить, как я сопротивлялся,
Как, не жалея сил, тебя я ограждал.
Я отменил приказ, который раньше дал,
Готовый твоему безоблачному счастью
Сан в жертву принести и поступиться властью.
К царице послан был с моим письмом Аркас,
Но он, как ни спешил, в пути не встретил вас.
Заставив поезд ваш во мгле свернуть с дороги,
Мне вас предупредить не разрешили боги,
И тем свой яростный они явили гнев,
Усилия отца несчастного презрев.
Пойми, что власть моя отнюдь не безгранична.
Народ покорствует и чтит царя обычно
До той поры, пока царь не попал в беду;
Тогда он восстает и рвет свою узду.
Придется уступить - иного нет исхода:
На ставке ныне честь прославленного рода.
Но знай, мое дитя: час гибели твоей
Для твоего отца - час тысячи смертей!
Прощай и будь тверда. Тобою все гордятся.
Жестокости своей пусть боги устыдятся,
А жрец и те, кто ждет тебя у алтаря,
Пусть, видя кровь твою, узнают кровь царя.
Клитемнестра
О, вы Атреева не посрамили рода {36}
Бесчеловечная сказалась в вас природа.
Для дочери родной вы стали палачом.
Теперь и мать ее пора пронзить мечом.
Злодей! Так вот оно, то жертвоприношенье,
К которому от вас мы ждали приглашенья.
Да как, не онемев, могла рука у вас
Подняться утвердить чудовищный приказ?
И перед кем теперь с печалью лицемерной
Вы тщитесь показать, что вы отец примерный?
С кем воевали вы, спасая дочь свою?
Где кровь, что пролита из-за нее в бою?
Где те сражения, в которых на обломках
И на телах врагов, радея о потомках,
Вы доблести своей оставили печать?
Лишь это бы меня принудило молчать.
Оракул требует ее невинной крови?
Кто толковал его? Калхас? Да разве внове,
Что смысл пророчества бывает искажен?
Кто мне поручится, что верно понят он?
Коль Афродита к вам теперь неблагосклонна,
Есть у Елены дочь - царевна Гермиона.
Пусть платит Менелай кровавою ценой
За счастье свидеться с неверною женой.
Он слеп, он одержим безумною любовью,
А мы за то платить должны своею кровью? {37}
Иль вы надеялись, что согласится мать
Безропотно дитя закланию предать?
