- Для меня тоже. Ты почему детей не привела? - спросил МК и тут же спохватился, что сказал глупость.
- Детей - сюда? К этим ненормальным? Нет уж... Пусть они лучше тебя дома дождутся. Увидят еще этих самых пришельцев, потом отвечай на их вопросы...
- Он говорит, - задумчиво произнес М3К, - что болезнь моя от раздвоения души, оттого, что занимаюсь нелюбимым делом, что предал свою профессию.
- Ты больше слушай этого идиота! - со злостью воскликнула жена. - Нашел кого 'слушать. Тут куча нормальных людей не может убедить тебя; а псих... она нервно поднялась и зашагала по палате из угла в угол. - Не забывай, что я тебе говорила. Я предупреждала. Это серьезно, серьезно. И не улыбайся, пожалуйста. - Я не улыбаюсь, - успел вставить он.
Жена завелась надолго. 'Для этого можно было бы и не приходить в больницу, - думал М3К, - дождалась бы меня дома, а то такое впечатление, будто я и не в палате тут'. Он устало следил, как стремительно шевелились губы жены, в текст он не вникал - к чему? - текст был каждый раз примерно один и тот же. М3К закинул руки за голову и стал вспоминать хор, прикрыв глаза, стараясь звуков голоса жены подстроить под какой-нибудь мотив, но ничего не получалось, кроме рассерженного речитатива Навуходоносора.
- И вообще, - донеслось до М3К издалека, словно через обитую войлоком дверь, и, уловив изменившиеся оттенки голоса жены, он невольно стал прислушиваться, а открыв глаза, обнаружил ее вновь сидящей в ногах своей кровати, твой лечащий врач уверен, что твоя болезнь от несварения желудка. Тебе надо отдохнуть. Папа выбьет путевку в санаторий. Возьмешь отпуск и поедешь. Но предупреждаю тебя - выбрось эту дурь из головы, и думать не смей о своем вшивом хоре, - незаметно она села опять на своего любимого конька. Только-только зажили по-человечески. Ты что, забыл, как мы дотягивали от получки до получки, еле концы с концами сводили? Перед соседями стыдно было, говорили: жена больше мужа получает, семью содержит, а муж только и делает, что по телевизору открывает и закрывает рот в хоре за сто тридцать в месяц.
- Но я не только открывал и закрывал рот, - равнодушно возразил М3К. - Я пел. И пел хорошо. Можешь спросить у нашего дирижера.
- Если ты пел хорошо, пусть бы и платили тебе хорошо. А то сказать совестно, каждый раз до получки у папы деньги занимали, как студенты какие...
М3К снова прикрыл глаза, утомленный ворчанием жены, приготовившись долго их не открывать, но на этот раз вмешался сосед-пришелец, просунувший голову в щель приотворившейся двери.
- Время свидания окончено, - заблеял он шутливо. Жена М3К бросила на него уничтожающий взгляд, тем не менее, глянув на часы, поднялась, но сочла своим долгом оставить за собой последнее слово (будто оно когда-нибудь
оставалось не за ней).
- Так что, запомни, - сказала она тихо, но твердо, с явно ощутимой горечью, - не выбросишь эту чущь из головы - не видать тебе ни меня, ни детей. Бот так!
- Да, - сказал пришелец, после того как дверь за женой М3К захлопнулась и стук ее каблуков по паркету коридора затих вдали, - нелегко тебе придется. Но держись. Я помогу.
В палату вошел врач, и М3К показалось вдруг, что он сейчас запоет, и тот, в самом деле, не проговорил, а пропел с самой сердечной улыбкой:
- Ну-у ка-ак мы сего-о-одня-а-а себя-а чу-у-увству:у-у-ем? А? Животики не болят? А спатеньки мы сегодня спали? - засюсюкал врач, будто перед ним были дети-несмышленыши.
М3К мрачно посмотрел на врача и отвернулся. За обоих ответил пришелец и тоже запел под пресловутый рефрен, завязший в ушах у М3К.
- Спать-то мы спали,
Спать-то мы спали.. - Пришелец ржал речитативом, прищелкивая в такт своему ржанию пальцами и обнаруживая удручающее отсутствие слуха, и вдруг, бросив петь, заговорил нормальным голосом, подделываясь под нелепый тон врача:
- Спатеньки-то мы спали, а вот писаньки еще не писали.
- Чудесно, чудесно, - проговорил врач, от души чему-то радуясь и потирая руки, не забывая улыбаться до ушей. - А у вас животик не болит?. - вдруг озабоченным тоном спросил он у пришельца. Пришелец невозмутимо, как и полагается настоящему инопланетянину - представителю высшей цивилизации, проигнорировал его вопрос.
Сны М3К становились теперь причудливее с каждой ночью. Ощущалось, по всей видимости, присутствие пришельца. Как-то среди ночи послышался стук в окно. М3К поднялся с постели, почему-то на цыпочках прокрался к окну и никого не обнаружил. Из окна своей палаты на четвертом этаже он выглянул во двор, пустынный, залитый желтой лихорадкой луны. Яркий свет луны бил по нервам, и М3К поспешно отошел от окна, мимоходом бросил взгляд на спящего, как труп с открытыми глазами, пришельца, юркнул к себе под одеяло, усыпанное веселыми надписями 'Минздрав - Минздрав', ассоциировавшимися, если не приглядываться внимательно, с Минводами, Кисловодском, детством в берете с пушистым помпоном, запахами поездов на станции, старушками, сдававшими комнаты и раскладушки; и, юркнув, значит, под это, богатое ассоциациями одеяло, только собирался отойти ко сну, как стук в окно повторился и в этот раз настойчивее. М3К вынужден был вылезти из-под одеяла вторично. Он подошел к окну, сердито распахнул его и прямо за окном нашел все свое семейство, тесно и дружно разместившееся на мостике аварийного грузовика, с которого обычно чинят уличные фонари. На мостике этом шатком стояли, стало быть, тесть, теща, жена и дети, все сердито глядели на него и ждали знака тестя, стоявшего к М3К вполоборота. Тут тесть взмахнул дирижерской папочкой и вся эта шарашка дико заорала:
- Люди гибнут за металл!
- Люди гибнут за метал-лл!
М3К с криком проснулся среди ночи, сел, бурно дыша, в постели, вытер потное лицо и грудь, глянул на всякий случай на плотно притворенное окно, и, переведя дух, встал и залпом выпил полграфина теплой, противной воды, пахнувшей карболкой. Золотой свет луны застрял в открытых глазах спящего пришельца, делая его похожим на вампира-оборотня из фильма ужасов.
Через два дня М3К выписали из больницы.
- Ну вот, мой хороший, - говорил ему врач на прощанье, вы нас и покидаете. Ну и правильно. Хватит лежать. Вы совершенно здоровы. Никаких лекарств, только покой холодные обтирания. А животик не болит? - вдруг, будто вспомнив самое главное, спросил врач. - Нет? Ну и отлично. Превосходно, превосходно.
Пришелец взялся проводить М3К до дверей больницы, что бы снабдить его последними ценными наставлениями, как инакомыслящего подрывной литературой. Помни, что я говорил, - торопливо вещал пришелец, шагая рядом с М3К по коридору.
Перестанешь заблуждаться, вернешься на свой истинный путь - тут и конец твоим мучениям. И никаких тебе не будет ни нервных срывов, ни депрессий...
- А почему наш врач все время спрашивает про животик? - вдруг некстати вспомнил М3К, рассеянно слушавший пришельца.
- А он переквалифицировался в невропатологи из детского терапевта, охотно пояснил пришелец, нисколько не обидевшись, что его так бесцеремонно перебили. - Хороший, между прочим, был детский врач. А психотерапевт, сам видишь, дрянь. Вот закончу с тобой, перейду на него. Тоже ведь заблуждается человек, надо помочь. Я вообще смотрю, тут у вас многие любят заниматься не своим делом... Занимают чужое место в жизни, будто так и должно быть... А ты помни одно: хочешь, чтобы душа у тебя не болела, не предавай свое дело. Иди. Мы еще увидимся, - и пришелец жестом папы римского простер на М3К, спускающегося по лестнице, руки, будто благословляя его дальнейшие шаги.
Внизу, возле лестницы, стояла жена М3К с букетом цветов и тепло, приветливо улыбалась ему. У М3К вдруг счастливо сжалось сердце, облилось теплой волной радости при мысли, что через какой-нибудь час или два он будет обладать этой красивой женщиной, ждавшей его все долгие дни разлуки. От полноты чувства он неожиданно для самого себя запел с середины лестницы, видимо, голос, застоявшийся за время вынужденного безделья, непроизвольно вырвался наружу, произведя волнение среди публики в вестибюле больницы,
- О дайте, дайте мне свободу!
