собирался уходить, когда мать вышла в прихожую и спросила:
- Ты разве не будешь завтракать?
- Нет, - сказал он, - не хочется.
- Почему? - спросила она. - Ты как себя чувствуешь?
- Нормально, - сказал он. - А почему ты спрашиваешь?
- Вид у тебя не совсем здоровый, - сказала Сона. - Может, побудешь дома? У тебя ничего не болит?
- Нормально все, я же сказал, - раздраженно ответил Закир.
- Ты в последнее время нервничаешь по любому пустяку, - сказала Сона, тяжело вздохнув.
- Будешь нервничать, когда одно и то же у тебя спрашивают по сто раз, еще более раздраженно ответил Закир.
- Ладно, успокойся, - сказала Сона. - Ты в школу идешь?
- А ты в этом сомневаешься? - спросил он.
- Нет, просто спросила... - Она подождала немного, пока он надевал туфли в прихожей, и не совсем решительно проговорила: - Ты почему не отвечаешь?
- Насчет чего?
- Насчет того, в школу ты собрался или нет.
- Потому что если я отвечу - будет скандал, - сказал он.
Она внимательно посмотрела на него.
- Разве нам нельзя поговорить по-человечески? - спросила она.
- Пока, как видишь, не получается.
- Не надо так разговаривать, Закир. Не забывай, что все-таки я твоя мать.
- Все-таки, - повторил он и усмехнулся, и больше не говоря ни слова, вышел из дома.
На углу возле школы он встретил Сеида.
- Привет, Закир, - сказал Сеид. - Куда в такую рань?
- В школу, - неохотно отозвался Закир.
- А, да, я и забыл, что ты школьник, - сказал Сеид, но поленился даже улыбнуться, так и сохранял свое свирепое выражение на лице, так, что можно было подумать, что он ищет ссоры. - А может, не пойдешь, а? Зашабим, Закир... План есть, правда, тухта, но все же хоть что-то...
- И у меня есть, - сказал Закир с показным равнодушием.
- Правда? Покажи... - с загоревшимися глазами попросил Сеид.
Закир полез в карман и развернул газетный клочок, в котором лежал большой кусок анаши.
Сеид, взял кусок, тайком, спрятав в кулаке, понюхал.
- Ух ты! Вот это штука! Пошли?
- Мне в школу надо вообще-то, - без всякого воодушевления произнес Закир.
- Да ну ее, твою школу! - махнул рукой Сеид. - Успеешь еще штаны просидеть. Может, к Ханум подадимся, в стекляшку, а? Там пошабим...
- Нет, - сказал Закир, немного подумав. - У Ханум могут быть посетители. Да она и не даст спокойно посидеть, вытурит...
- Недавно ведь сидели, - напомнил Сеид. - Никого не
было.
- И все время она ворчала, - в свою очередь, напомнил ему Закир. - Что, приятно, когда зудят над ухом?..
- Да, верно... Ну, в садик пойдем, а?..
- Нет, - сказал Закир, - подожди...
Он пошел к ближайшему телефону-автомату и позвонил домой. Трубку никто не поднимал. Он даже был уверен, что матери сразу же после его ухода не окажется дома. Тем лучше, подумал он.
- Ко мне пошли, - сказал он, вернувшись к Сеиду.
- К тебе?! - удивился Сеид. - А что, никого дома нет?
- Пошли, пошли, - сказал Закир покровительственно. - Увидишь, как люди живут.
Вид квартиры Закира и в самом деле поразил Сеида. Он, оглядывая обстановку, даже засвистел от изумления.
- Вот уж на самом деле - живут же люди! - восхищенно сказал он.
- Это еще что! - чисто по-мальчишечьи похвалился Закир. - Видел бы ты нашу квартиру до конфискации имущества. Вот тогда говорили, что на музей смахивает.
- Да и сейчас не пусто, - оценивающе поглядывая по сторонам, произнес Сеид и, заметив внимательный взгляд Закира, поправился. - Я в том смысле, что есть на чем посидеть и на что облокотиться...
И, не тратя больше времени зря, он взял у Закира анашу, добытую у милиционера, и стал уверенными, отлаженными, сноровистыми движениями начинять папиросы. Наполнив четыре папиросы, оставшийся кусок он протянул Закиру и тут же попросил:
- Может, дашь от него кусочек, а?
- Бери, - великодушно разрешил Закир. Сеид, не мешкая, отщипнул себе кусок и спрятал его в носок на левой ноге. Остальное протянул Закиру.
- Молодец, Закир, - сказал он. - Ты настоящий друг. Когда-нибудь и я тебя выручу. А мой кусок - дрянь, хоть сейчас выбрасывай, поэтому и попросил у тебя...
- Ладно, давай, не тяни, - сказал Закир. - Закуривай. А то до прихода матери проветрить еще надо будет.
По мере того, как они курили, Сеида охватывал глупый, беспричинный смех, он то и дело говорил и повторял какие-то глупости и активно приглашал посмеяться Закира вместе с ним, потом, вдруг перестав смеяться, вспомнил и, серьезно глянув на Закира, спросил:
- Где ты достал такой товар?
- Отнял у мента, - стараясь как можно равнодушнее, ответил Закир и, заметив недоверчивый взгляд Сеида, решившего, видимо, что его разыгрывают, и уже собиравшегося по этому поводу залиться новым приступом идиотского смеха, рассказал ему, как все произошло.
Улыбка сползла с лица Сеида, и постепенно оно приняло свое обычное свирепо-дебильное выражение.
- Значит, говоришь, Чинар выплыл, - резюмировал он короткий рассказ Закира. - Ладно, взяли на заметку. По плыли дальше, - прибавил он, затягиваясь новой порцией дыма...
Теперь они курили молча, первоначальный источник непонятного смеха погас, видимо, в Сеиде, и он молчал; оба курили сосредоточенно, будто выполняли какую-то одним им понятную внутреннюю, невидимую глазом работу, и человеку, который вгляделся бы в них, картина эта показалась бы весьма удручающей, потому что оба вскоре мало чем отличались от дебилов, не ориентирующихся ни во времени, ни в пространстве...
...Он уселся в удобное (очень удобное, ох!..) кожаное кресло и захлопнул дверцу, красивым, сочным звуком 'чрак' ответила дверца на его жест; он включил мотор, положил пятерню на руль, сжал, отнял руку - тепло ладони медленно на глазах улетучивалось с черного пластика руля; он выжал сцепление. Нежно- голубой 'мустанг', элегантный как сама элегантность, плавно, словно текущий из чашки мед. двинулся и, быстро набирая скорость, помчался по длинной (конца не видно) пустой шоссейной дороге. Он положил большой палец на сигнал, 'ля!' - сказал сигнал. Он прекрасно, до последнего винтика, чувствовал эту роскошную машину, будто она была неотъемлемым его органом, чувствовал упругость рессор, мягко утонув в сиденье.
В конце дороги ждал его замок (здание в готическом стиле, высокие двери, узкие, под купол, проемы окон, шпиль завершает стремящееся ввысь строение, будто корона; по краям от высоких, покрытых лаком дверей - столбы, венчающиеся коринфскими ордерами; дом темно-серого камня, витражи, витражи; замок легкий и воздушный, высокие ажурные башни, все пропорционально и гармонично, а потому спокойно и мудро; сад вокруг замка роскошный, огромный фруктовый сад, голый сейчас, пустой, необитаемый, как островок среди океана, но пустота и безлюдье его заманивали, притягивали и звали спокойствием душевным. Он один будет обитателем замка во веки веков, потому что после смерти дух его поселится в пустынном здании, где за окнами ветер воет, как свора молодых волков). Замок, замок, прибежище души
