Скажем, совершенно оголена шея! Сколь приметно колебание персей при вдохах и выдохах, кипение крови! Обнажены руки меж рукавами платья и перчатками! Сколь легок, прозрачен и сколь плотно прилегает к телу наряд! Смотри, кто хочет!' Наивной, матерински заботливой советчице начала XIX века еще казалось несомненным, что у платьев есть рукава, шея не всегда бывает оголена и не всем позволительно смотреть на колебания персей. Что касается самих танцев, то автор предлагает держаться умеренности и скромности, а чрезмерное увлечение плясками не без суровости называет 'недостойным'. Он наверняка с удовольствием полюбовался бы на степенные нынешние танцы, ибо стремительные пляски тех времен вызывали в нем чрезвычайное раздражение:
'Воистину, по справедливости можно придти в негодование, когда на собственном опыте удостоверишься, что за помесь дикости, неистового буйства, резких выкрутасов и беготни являет собой нынешняя манера танца! Словно увлекаемое порывом ветра, летит за дамой платье, которое и так уж преднамеренно укорочено, чтобы не послужить неожиданным препятствием движениям. Посему зачастую можно увидеть лодыжку и даже более. И хотя на обозрение выставляется многое другое, однако же не позволительно добропорядочной Девице вести себя подобным образом'.
Я уверен, что современные танцы не привели бы в такое негодование тревожащуюся за нравственность дочери мамашу. Однако же танцы XX столетия тоже имеют свои правила. Один из надлежащих кодексов приличий вышел в Будапеште в 1933 году под названием: 'Книга бесед и способов ухаживания' (Мы никогда не заметили бы его в витринах, если бы Иштван Кемень не опубликовал сообщение о своей находке в июньском номере журнала 'Литература' за 1933 год). Как видно из названия, автор сосредоточивается в основном на беседах; насчет танцев содержится лишь несколько общих советов вроде того, что партнеру во время танца следует воздерживаться от 'движений, дающих повод к превратному толкованию'. Что же касается разговоров, то книга изобилует конкретными примерами:
Сударыня, Вы танцуете, как ангел, которого только что смазали.
Сударыня, Вы так танцуете, что газель по сравнению с Вами -- бегемот.
Сударыня, какое это, должно быть, блаженство наступить Вам на мозоль.
Где сидит Ваша любезная матушка?
Там, слева.
Ах, так? В таком случае нам направо.
Если, по мнению достопочтимого господина Патаи, танцы -- отрыжка дьявола, то, прочитав кодекс приличий, сам дьявол пригорюнился бы, так как он явно намеревался изрыгнуть нечто более привлекательное. Предыдущая глава | Содержание | Следующая глава
ЛЮБОВНЫЕ ПИСЬМА ПЯТИ СТОЛЕТИЙ
* ЛЮБОВНЫЕ ПИСЬМА ПЯТИ СТОЛЕТИЙ
Любовные письма!
Листки бумаги, закорючки, собранные в книжицу черно-белые вереницы страниц. Но если открыть книгу и вчитаться, от полыхания страсти раскаляется бумага, черные строчки отливают алым заревом, как стаи взвившихся в небо огненнокрылых жар-птиц... Будто жидким огнем писала свои безумные любовные послания монахиня из Португалии. В письмах Элоизы рдеет кровь ее сердца. А французский король Генрих III, будучи еще наследником престола, писал любовные письма герцогине Конде настоящей кровью. Он бил кончиками пальцев по утыканной иголками подушечке, а потом смачивал перо каплями крови. Чего только не увидит пробудившееся воображение в этих посланиях! Увидит слезы Анны Болейн, которые почти смыли нацарапанные на тюремных стенах дрожащие буквы. Увидит застывшее над листком бумаги, искаженное сладострастием лицо другого узника, Мирабо. Не только увидит, но и услышит: в коротких, своенравных посланиях Наполеона услышит барабанную дробь, призывный глас боевых рожков... Не будем искать всего этого в венгерских любовных письмах, от былых времен у нас сохранились по большей части только весточки мужу или жене, жениху или невесте.
Начнем с XVI века. Вот что пишет муж жене. На внешней стороне письма:
'Для передачи моей возлюбленной супруге, госпоже Кларе Шоош, в собственные руки моей любезной супруги.
Эрриштен (комитат Нитра)'. Внутри:
'Возлюбленная моя Клара! Напиши мне касательно твоего здоровья, как ты жива есть. Далее, любезная моя супруга, послал тебе всяких птиц, дрозда послал, можешь держать его живьем; еще послал двух витютеней. Еще послал огурцов, и послал ромашек, и ноготков послал, кроме того, послал розового алтея, теперь уж вам довольно розового алтея. Отпиши мне: ежели наберу еще, отсылать ли и дальше? Кроме того, возлюбленная моя супруга, могу сказать тебе, что приехал сюда в Угроц в воскресенье после полудня, но с мачехой моей покуда не свиделся. Еще имеются тут твои утки, куры, как и гуси, с ними разом отошлю к тебе и матушку. Не могу поведать тебе никаких новостей, окромя как о госпоже Заи. Поутру турки схватили Гергея, так госпожа Заи -доподлинно ведаю -- страшно об нем убивается. Дражайшая супруга, мои башмаки, что у сапожника заказывал, забери от этого человека. Ястребов (ловчих птиц) не оставляй, а препоручи их Михоку, чтоб он давал им корму, я бы с ними занялся, ежели самка смирная. Еще, любезная супруга, послал тебе мускатных груш, спелые собери и высуши; побереги себя, паче чаянья не съешь чего, а то расхвораешься.
На том да пребудет с тобой всемогущий Господь, любезная супруга. Ястребов не оставь. Писано в Угроце, в пятый день месяца Святого Иакова. Anno 1575 (Anno -- в год, в лето (лат.)).
Твой возлюбленный супруг Петруш Заи т.р.'. (М. р. (motu proprio) -здесь и далее -- собственной персоной (лат.))
Судя по всему, в XVI веке между супругами существовал тот же негласный уговор, что и теперь: муж преподносит подарки, жена принимает, и оба им радуются. Точно так же были популярны и всевозможные 'комиссии' мужьям, как видно из письма Анны Бакич к мужу Михаю Реваи:
'Выразивши готовность всячески служить Твоей милости, любезный мой господин, по сердцу мне было бы услышать, благополучно ли доставил всемогущий Господь твою милость до Пожоня, я, благодарение Богу, добралась до дому в целости. Не посылала твоей милости ничего нового, разве что два гусиных яйца отослала твоей милости. Еще, любезный мой господин, прошу твою милость купить мне пуговиц малюсеньких тридцать штук на мой испанский кафтанчик, черных, иначе готов был бы, да за ними проволока. Прошу твою милость, любезнейший мой супруг, послать мне жемчугу, да зеленого шелку не забудь. Да сохранит Господь твою милость в добром здравии и да пошлет твоей милости удачу, возлюбленный мой супруг. Писано в Холиче в понедельник, anno 1556. Дочь твоей милости Анна Бакич
P.S. Ежели писано с ошибками, прошу прощения твоей милости, ибо писала под вечер в изрядной спешке'.
В этом письме есть все, что издавна принято называть 'вечно женским'. Кокетливая ласковость (Анна называет себя дочерью мужа), поручения насчет пуговиц, жемчуга, дата с изъяном -- поскольку без месяца, намеки на бережливость и домовитость -- тут очень кстати подвернулись гусиные яйца. Поистине любовные письма писала своему отсутствующему мужу Имре Форгачу Ката Зрини. По ним видно, что перо любящей женщины едва поспевало за рвущимися наружу чувствами. Вот одно из них:
'До смерти моей отдаю себя в услужение твоей милости, равно как и любящее сердце мое отдаю дорогому господину; прошу у Отца нашего Всевышнего для твоей милости несказанного множества благ для тела нашего и души нашей, ибо едины они у нас, милый мой возлюбленный господин; да ниспошлет Всемогущий твоей милости многие добрые лета, помолимся Господу во имя чистоты его святого имени и нашего спасения.
Прошу, мое сердце, возлюбленный мой господин, чтобы твоя милость поспешила домой; я ожидаю твою милость на завтрашний день, ежели не сможете прибыть, буду в горькой тоске. Засим отдаю себя в полное распоряжение твоей милости до самой моей смерти и чистосердечную любовь мою к твоей милости, а равно любящее сердце отдаю возлюбленному господину души моей. Дай, Господи, твоей милости, возлюбленному и дорогому моему господину, поскорее доехать до дома в добром здравии и дай мне, Господи, увидеть твою милость, возлюбленного и дорогого господина души моей, в том добром здравии и счастии, в коем многие благополучные годы проживем мы по милости владыки небесного и земного. Писано в Бихе, под вечер четверга около 5 часов. 1572. Покорная твоей милости дочь и супруга Ката Зрини'. Это письмо не содержит почти никакой информации, оно сплошь -- нагромождение нежных и любовных слов. Месяца, конечно, не указано и здесь...
XVII ВЕК
Письмо невесты к жениху. Спокойные, сдержанные фразы. Не менее характерно и обращение: жених пока еще только 'любезный сударь'. На наружной стороне письма:
