- Мечек! - крикнул он одному из всадников. - Возьми еще двоих и останься здесь, пока я не пришлю людей похоронить умерших.
От отряда отделилось несколько охотников. Болех посадил Люду к себе в седло. Она не сопротивлялась и не произнесла ни одного слова, точно онемела. Отряд в беспорядке выехал из чащи на тропинку, построился в ряды и медленно двинулся в направлении Крещатика, вступив на мостик, небрежно перекинутый через ручей, который стремил свое течение между вербами к Днепру.
За ручьем тропинка круто взяла в гору. Проехав порядочное расстояние, отряд спустился вниз, где лес уже редел. Направо тянулась дикая пуща, а налево, между разбросанными там и сям деревьями, отражался Днепр широкой длинной лентой. За ним зеленел Турханов остров и блестел на солнце крест монастыря Святого Николая.
Здесь дорога разветвлялась: одна развилка вела на Берестово, другая, налево, за Печерскую лавру, на Выдубичи, где стоял княжеский терем, называвшийся Красным двором. Расположен он был над Днепром, в очаровательной местности, всего за год до этого построенный и отведенный для короля Болеслава.
Людомира блуждающим взором скользила по окрестностям, не понимая и не чувствуя, что вокруг нее происходит.
По дороге отряд не встретил ни одной живой души; люди прятались в хаты и мазанки, а то уходили с женами, детьми и скотом в Дебри, так как вести о расправе Мстислава облетели все окрестности и нагнали страху.
Когда отряд выехал на поляну, Людомира спросила;
- Куда ты меня везешь?
- На Красный двор, - отвечал Болех.
В ту же минуту между деревьями замелькал частокол и показались постройки Красного двора.
Детинец был переполнен солдатами. Когда Болех въехал в него, дружинники, видя в седле женщину, по обыкновению стали шутить.
- Эге, брат! - говорили они развязно. - Ты, кажись, не зевал.
Болеху не понравилось шутливое замечание.
- Да, не зевал... - холодно отвечал он.
- Где же ты поймал эту лань?
- Это мое дело!
- Конечно, если поймал, так твое, и никто у тебя не отнимает...
Пока Болех огрызался, его спутники успели уже рассказать другим обо всем случившемся и вызвали своим рассказом сочувствие к девушке.
Молчаливая и задумчивая, Люда стояла неподвижно перед рундуком.
Дали знать королю, который находился в горнице. Спустя несколько минут он вышел в сени под рундуком и, удивленный, загляделся на красивую девушку.
Людомира, сложив опущенные руки, безучастно смотрела перед собой и ничего не видела.
Король обратился к кучке стоявших воинов:
- Откуда ты взял, Болех, эту пленницу?
- Это сирота, милостивый король, - отвечал тот, подходя, и принялся рассказывать ему о приключившемся.
Их беседа вывела Люду из оцепенения.
Она подняла на короля свои прекрасные голубые глаза и пристально взглянула на него, будто узнавая. Затем окинула взглядом весь двор, и ей показалось, что рыцари, кони и тот, кого называли королем, были знакомы ей, что она уже видела их где-то... Она силилась припомнить.
Вдруг девушка закрыла лицо обеими руками и вскрикнула:
- Боже, Боже!..
В ее воображении возник образ, который еще так недавно был вызван силою заклинаний... Она узнала воинов, коней и короля... Король - это тот самый человек, который представлялся ей ехавшим впереди отряда воинов, когда она в памятный ей вечер смотрела в оконце своей девичьей светелки, и которого она видела стоящим на верхушках деревьев в саду ее отца.
'Суженый' явился ей во второй раз.
Однако никто из окужающих не понял ее внезапного возгласа.
Болеслав подошел к Людомире.
- Успокойся, красавица! - заговорил он. - Мы не причиним тебе зла. Правда, может, ты опасаешься нас, но мы не так злы, как ты думаешь.
Девушка хранила молчание, она дрожала.
- Как же нам звать тебя, милая?
- Люда, - тихо ответила она.
- Ну, успокойся, моя днепровская русалка! - И король положил руку на ее плечо. - Я сейчас пошлю людей привезти твоего отца... Где ты желаешь его похоронить?
Людомира подняла на него голубые глаза.
- Не... знаю...
- Где хочешь, там и похороним.
- У могилы Аскольда... а то на Выдубичах, - отвечала она. - Там ему будет спокойнее.
Ободренная вежливостью и добротою Болеслава, Люда немного успокоилась.
Король велел ее поместить в верхних горницах терема, намереваясь отослать к родным, когда немного утихнет военный шум.
Как только прошел первый страх, вызванный ее присутствием среди незнакомых людей и она уже могла дать себе хоть какой-то отчет во всем происшедшем, у нее возникло чувство, повергшее ее в изумление. Она увидела вокруг богатство, роскошь, точно волшебная рука перенесла ее в заколдованное царство, чтобы она скорее позабыла только что пережитые ею страдания. Ее нарочно окружили всем этим таинственным блеском? А как же еще объяснить эту перемену? Горенка в тереме была украшена мрамором и позолотою, потолок и стены расписаны цветными узорами. Все было так царственно, великолепно, будто какая-то королевна жила в этом заколдованном тереме и лишь на время покинула его, чтобы поохотиться в ближайшем лесу.
Воображение дорисовывало эту таинственную картину, на которой была изображена сама она. Разгоряченная фантазия девушки нуждалась в ответе на собственную мысль, она копалась в своей памяти, но не могла его найти. Вдруг ей подумалось, что это Изяслав приказал привести ее насильно в его дворец, чтобы замучить, как замучил ее отца, и тогда снова перед нею возникла та ужасная картина, которую она видела в Дебрях. Потом Люда решила, что ее похитил змий крылатый и унес в хоромы королевича Валигоры. Ей даже померещилось далекое пение: это ее убаюкивали для того, чтобы она уже никогда не проснулась.
По-прежнему загадка оставалась неразгаданной.
Вдруг она как бы пробудилась от волшебного сна и спросила себя: 'Где я?' Подойдя к окну, прислушалась и глядела, глядела - кругом незнакомая местность... Вдалеке блестела какая-то река, вероятно Днепр; шумели в синеве вершины деревьев, и совсем рядом шел разговор на непонятном ей языке. И снова в ее головке зарождался безответный вопрос: 'Где я?'
Неуверенность, неизвестность и тревога сменяли одна другую; перед глазами мелькали таинственные картины, написанные на громадном кровавом полотне поляны, где она отыскала тело повешенного отца. Среди прочих волнений девичьего сердца ей как будто кто-то шептал: 'Не бойся... это он, твой суженый, запер тебя здесь... Это королевич Валигора, искавший для себя самую красивую жену... Это он ехал за нею во главе вооруженного отряда, нашел и привез в свои хоромы... Чего тебе бояться! Посмотри, какое здесь богатство и роскошь, сколько золота, тебе будет здесь хорошо... О ком тебе тужить? У тебя был лишь отец, но его уже никто не воскресит...'
И она на минуту успокаивалась.
Потом опять, откуда-то из глубины сердца, что-то накатывало... Неужели совесть?..
Уже смеркалось, а она сидела одна в полумраке светелки и руками сжимала голову, а какой-то голос все шептал настойчиво: 'Возвращайся домой, здесь тебе не место! Ты оставила девичий терем в отцовском доме... вернись... не доверяйся обольстительному пению русалок. Они увлекают тебя в хрустальные дворцы
