воцарилась глубокая тишина, слышно было жужжание веретен, но вдруг Путята оборвал песню, закончив мотив аккордом.
- Дальше, дальше, Путята! - загалдела молодежь.
- Не подгоняйте старика, как ленивую лошадь, - отшучивался Путята. Дозвольте спеть что-нибудь подумавши.
И он снова ударил по струнам. Опять воцарилась тишина, и Путята запел:
Как во чистом поле все шатры стоят,
А в одном из них-то молодцы сидят:
На златом столе-то чаши золотые,
В чашах тех вино да меды дорогие.
За столом сидят молодчики удалые,
На подбор богатыри, во боях лихие.
Вот один из них, плечи - словно печь!
Вышел из-за столья, стал держать он речь:
Братцы дорогие, полно пировать!
Мы сидеть не можем - сберемте-ка рать,
Половцы лишают жизни и добра,
Нам не зачерпнуть уж из реки ведра.
Забирают женок и детей в полон,
Этим чужеземцам нипочем закон...
Стыдно нам спокойно нынче пировать:
Половчанин злобный скачет убивать...
Сядем же мы в седла, на лихих коней,
Прямиком на Альту все махнем скорей:
Там увидим - кости русские лежат,
Вороны нам тризну правят и кричат...
Старик умолк, продолжая наигрывать на гуслях среди общей тишины.
- Зачем ты нам поешь зловещие песни! - раздались голоса мужчин. Выбери повеселей!
- Не знаю, может ли быть какая лучше этой! - отвечал Путята, подняв голову и оглядывая присутствующих.
- Продолжай, продолжай эту самую... - отзывались другие. - Эта хорошая... дальше...
- Я кончил... Вы хотели, чтобы я пел за вас... ну, я и спел, как должно петь мужчинам. Нам не к лицу девичьи песни.
- Не гневайтесь на мед, - отозвалась боярыня. - Выпейте еще чарочку, окажите милость, хоть понатужьтесь, авось на память придет песенка повеселее.
- Правду ты молвила, боярыня! На чьем коне едешь, тому и песенки пой! - отвечал старик.
И он снова взял гусли, ударил по струнам и запел:
Летел орел по поднебесью
Над долиною широкой,
Повстречался взором быстрым
С девой черноокой.
Не летай, орел, высоко
Там зловещи храмы!
Не ходи, красна девица,
Ждут тебя там чары...
Девушки затаили дыхание и перестали прясть, но Путята опять замолк и, нагнувшись над гуслями, перебирал их, подыскивая какой-то мотив.
- Батюшки! Уже все? - спросили девушки.
Путята поднял голову.
- Хорошего понемножку! - засмеялся он. - Стар уж я стал, не могу много петь.
- Тогда расскажи сказку! - затараторили девушки, подзадоренные песней.
- Да, да, расскажи сказку! - отозвались мужские голоса. - Не заставляй себя просить.
Путята молчал, как бы не слыша их, и потом, подумав, ответил:
- Ну, хорошо, расскажу вам сказку.
- О заклятой княжне...
- О змие, волшебнике и княжиче Валигоре.
- Всех разом не могу рассказать! - улыбнулся старик.
- Ну, скажи такую, какая лучше.
Путята не снимал своих гуслей с колен и, положив руки на струны, начал:
'За лесами, за горами, за широкими реками жил в роще змий крылатый...'
В гриднице сделалось тихо; Путята, поглаживая бороду, переводил взгляд с одной девицы на другую, словно выбирая, какая из них годится в героини его сказки.
'Летал он над землею высоко, похищал молодых девушек, уносил от отца-матери далеко-далеко, в такую страну, где нет ни солнца, ни луны, ни звезд. Как только услышит пение девушек, сейчас же подлетает неслышно, выбирает что ни на есть краше, обвивает ее шею зеленым чешуйчатым хвостом и уносит неизвестно куда. Ни одна из девушек, которую он выбрал, не могла спастись от его объятий.
Знали его все девушки и их матери и хоронились по светлицам, когда слышали шум его крыльев, колдовской, как пение русалок, как далекое эхо, как журчанье бегущего по камешкам с горы ручейка. Спастись от него было нельзя; если не похищал эту, то хватал ту, но никогда не улетал без добычи...
Однажды, измученный долгим полетом, змий сел на дуб и заснул.
В это время охотился на медведя княжич Валигора. Один из его отроков заметил спящего змия и оповестил о том княжича. Княжич взял толстые цепи и пошел с дружинниками к дубу. Змий спал как убитый.
'Гадина, - подумал княжич, - задушил ты немало красных девушек!.. Теперь конец твоим пакостям, будешь у меня сидеть весь век привязанным к дубу, пока не околеешь'.
Княжич прикрутил змия тяжелыми цепями к сучьям дубовым, на которых он лежал, и ушел с дружиною на холм ожидать, пока проснется змий крылатый.
Проснулся змий и почувствовал, что скручен цепями. Обозлился змий, взмахнул крыльями - и пошло эхо по лесу, от дуба к дубу, от бука к буку, а над лесом точно буря пролетела. Он взмахнул другой раз - и словно сто медведей зараз зарычало, земля задрожала, деревья зашатались, но цепи не лопнули.
Видит змий, что ничего не поделать, и давай просить ветер освободить его.
- Ох ты, ветер, ветер! - взмолился он. - Ты всегда был моим другом, служил мне службу верную, летел ли я из дому, летел ли я домой, сослужи и теперь: лети к княжичу Валигоре и скажи ему, чтоб снял с меня цепи, и я буду его рабом до конца жизни... Знаю, это он привязал меня к дубу, так пусть же сам и развяжет меня...
Полетел ветер к холму, на котором отдыхал княжич с дружиною, и прошептал ему просьбу змия.
Княжич встал и крикнул дружинникам:
- Братцы! Пойдем к змию... Я задам ему работу, и, если он пообещает исполнить ее, я отпущу его, а если нет, пусть сидит привязанный до конца света!..
И княжич с дружиною отправился к толстому дубу, на котором был змий.
А меж тем измученный змий спокойно сидел на дубе, опустив крылья; только пламя вырывалось из пасти, будто в нем горело жало.
- Княжич Валигора! - взмолился змий. - Чем я тебе досадил, что ты невзлюбил меня... За что привязал меня к толстому дубу?.. Развяжи, княжич, и я сослужу тебе верную службу.
- А, разбойник! - грозно крикнул на него Валигора. - Ты похитил всех лучших девушек, и я два года ищу себе жену, но не могу найти!
- Не буду больше, не буду, - взмолился змий. - Довольно уж я натешился, только отпусти меня живым.
- Ладно, - отвечал княжич, - отпущу, но и ты выручи меня... Ты летаешь всюду и знаешь, где живут красивые девушки, отыщи мне одну в жены.
- Изволь, найду, а сам улечу в тридесятое царство замаливать свои грехи.
- Найди такую, чтобы она была весела, как солнце, лицо - точно кровь с молоком, глаза - как две зари, волосы - что лен и добра, как голубка... Отыщи ее и скажи, где она живет.
- Все сделаю по твоему велению, только отпусти душу на покаяние.
Сжалился Валигора, отпустил змия, а змий поклонился ему до земли и сказал:
- Отслужу тебе, княжич, отыщу тебе такую девицу в жены, какой не бывало еще ни у одного короля.
