Запыхавшийся солдат передал, что командира требуют срочно к телефону.
Иванов приказал Барышникову узнать, в чем дело, и продолжал обсуждать с Матвеевым текущие дела.
- Надо бы нам с летным составом недостатки разобрать, - почти кричал он в ухо Матвееву. - Когда ты сможешь выкроить время?
Матвеев ждал, пока стихнет гул опробуемого рядом мотора. Вдали показался Барышников. Он мчался во всю прыть своих длинных ног, размахивал над головой шлемом и что- то кричал. При виде его моментально ожила стоянка самолетов, в сторону полетела маскировка. Летчики повскакали с мест, принялись быстро натягивать парашюты.
- На Котовск летят 'юнкерсы'! - наконец, разобрал Иванов. - Посты ВНОС передали! 'Юнкерсы!'
С командного пункта взлетели в воздух ракеты. Яковлев сидел в кабине и газовал на всех режимах. Изачев, пробегая мимо, махнул ему рукой на взлет, вскочил сам в стоявший впереди 'миг' и взлетел следом за Николаем. А потом началось столпотворение, которое я и увидел с воздуха.
Со всех сторон летного поля, похожего на перевернутое овальное блюдо, взлетали 'чайки' и 'миги', в хмурое небо беспрестанно взвивались ракеты...
Непонятная суматоха на земле озадачила меня. Это могла быть только боевая тревога. Но противника не было. В районе наблюдательной вышки я обнаружил длинную стрелу; белое полотнище указывало курс на северо-восток. Значит, враг там. В этом направлении устремилась первая пара 'мигов'. О посадке теперь нечего было и думать. Я пустился за 'мигами' и продолжал напряженно, до боли в глазах, всматриваться в ползущие навстречу облака. Сзади наперегонки мчалось не менее полутора десятков 'чаек'. 'Миги' постепенно вырывались вперед, некоторые уже догоняли меня.
Я взглянул на часы: без десяти восемь. Значит, в воздухе я уже двадцать минут. Впереди разорванные слоистые облака. Выше еще несколько ярусов. Все это настораживало. Лучшей погоды для скрытого налета не придумаешь. Слева в просвете мелькнул истребитель. Неужели 'мессершмитт'? Нет, 'сороковка' Ротанова. Он обогнал меня, и в открытый фонарь я увидел сосредоточенное напряженное лицо. Перед самым носом моей 'чайки' Ротанов внезапно резко кинулся вправо и закачал крыльями. Я глянул в ту сторону и вздрогнул от неожиданности: 'Сколько же их!'
Черные громады 'юнкерсов' тремя группами зловеще двигались к городу. Они то появлялись, то скрывались за нижними облаками. Два 'мига' уже мчались им наперерез.
Мозг работал четко и оперативно. Атаковать последнее звено колонны! Только бы успеть! Тело напряглось. Ноги крепче уперлись в педали. Голова прильнула к прицелу. К мгновенной злости на тех, кто некачественно изготовлял воздушные винты для моторов, примешалась горечь: скорость машины не позволяла быстро сблизиться с противником; боковым зрением я видел, как один за другим меня обогнали еще три 'мига'.
Вот досада: лечу без реактивных снарядов. Как бы они пригодились! Что ж, будем драться 'шкасами'.
Головное звено противника набирало скорость. За ним, не отставая, дымили остальные 'юнкерсы'.
Первые 'миги' набросились на голову колонны, и сразу черные махины ощетинились тысячами трасс.
Атака была отбита. Один 'миг' оставил за собой белый шлейф и потянул на снижение. Другие отскочили в стороны.
'Юнкерсы' легли на боевой курс. Через минуту-другую на город посыплются бомбы...
...Вспоминая подробности любого, даже только что прошедшего боя, трудно воссоздать его полностью. Обычно внимание фиксирует несколько скоротечных моментов, поражающих своей новизной. Но это у опытных воздушных бойцов. Для новичков же все ново, и потому зрелищная часть выступает на первый план.
Сразу я решил, что все вокруг кишит 'юнкерсами', хотя их было только восемнадцать. Со смешанным чувством смотрел я на картину боя. Фейерверки трассирующих пуль, прорезающие небо, зловещие силуэты 'юнкерсов' на темном фоне облаков, со страшным ревом носящиеся вокруг истребители - все это показалось мне на мгновенье неправдоподобным, фантастическим.
До ближайшей группы врагов осталась какая-нибудь сотня метров, и тут из-за серой, похожей на клок шерсти тучки выскочил 'миг'. Он устремился прямо к головному бомбардировщику. Я видел, как все бомбардировщики открыли по нему огонь. Огненные стрелы летели впереди, сзади, скрещивались над самолетом, но летчик неотвратимо приближался к вожаку 'юнкерсов'.
Кто был этот смельчак, так упорно настигавший фашистского вожака? Стремительность атаки показывала, что летчик скорее погибнет, чем свернет в сторону. В стане врага началось замешательство; стрелки на некоторое время даже прекратили пулеметный огонь. На это, вероятно, и рассчитывал летчик. До головного звена 'юнкерсов' было уже рукой подать. В следующий момент истребитель и ведущий 'юнкерс' одновременно открыли огонь. Огненные трассы скрестились на полпути, впились друг в друга. На бомбовозе вспыхнуло пламя. Затем взрыв - 'юнкерс', разметав весь строй, рухнул.
Картина боя сразу резко изменилась. Воодушевленные подвигом товарища, наши яростно бросились на рассыпавшуюся колонну фашистов. Я еще успел заметить, как бесстрашный истребитель почему-то неуклюже спланировал вниз, и сам тут же открыл огонь по ближайшему 'юнкерсу', но... опоздал. Иван Зибин опередил меня - залпом реактивных снарядов срезал фашиста. Бомбардировщики бросились наутек. Еще один 'юнкерс' закрутился в огненном пламени от меткой очереди Ротанова. Многослойные облака не спасли фашистов. Светличный вытащил 'юнкерса' из нижнего яруса, и через минуту тот уже вздыбил землю у Воронковской МТС.
Разгром был полный. Не повезло только мне. Опасаясь, что в такой кутерьме на мою долю ничего не достанется, я сломя голову набросился на фашиста, которого и без того уже одолели три 'чайки'. И получил сполна: вражеский стрелок точной очередью перебил стальные расчальные ленты на правой плоскости.
Люди, знакомые с конструкцией бипланов, знают, к чему это может привести. Несолоно хлебавши я осторожно, 'на цыпочках', добирался до дому и по дороге то и дело тревожно поглядывал на вибрирующие крылья, нетерпеливо ожидая, когда они, наконец, 'сложатся'.
* * *
Как только в воздух поднялся первый 'миг', начальник штаба бросился к наблюдательному посту, выложил полотняную стрелу в сторону противника и начал пускать ракеты в этом направлении до тех пор, пока за горизонтом не скрылся последний истребитель.
Умолк шум моторов. Стало тихо. Кто же все-таки взлетел?
Сколько поднялось истребителей? На аэродроме этого никто толком не знал. Майор Матвеев поехал выяснять.
Прошло десять минут, пятнадцать... Аэродром словно вымер - ни звука. Необычайная тишина воцарилась на командном пункте.
Минутная стрелка миновала еще одну цифру, и тут раздался телефонный звонок. Штаб дивизии запрашивал: куда полетели истребители?
- Отражать налет, - ответил Медведев.
- Сколько?
- Выясняем.
- Кто поднял?
- По данным постов ВНОС,- пробубнил Медведев и вытер взмокший лоб.
Прошло двадцать пять минут, а от летчиков никаких известий. Иванов начал волноваться. Штаб дивизии потребовал:
- Позовите командира полка.
В ответ на вопросительный взгляд Медведева майор приказал:
- Передай - я на старте.
- Начальника штаба, - не унимались в трубке.
- Матвеев на аэродроме.
Майора Иванова одолевали сомнения. Уж не подвох ли все это? Случаи дезинформации и провокации случались. Вдруг в этот момент фашисты летят на аэродром? Иванов приказал немедленно посадить всех оставшихся летчиков в первую готовность. А штаб дивизии все требовал, требовал объяснений. На тридцать пятой минуте сел, наконец, Викторов, следом за ним - я. Матвеев нетерпеливо вскочил на крыло и заглянул в кабину: летчик улыбался. От души отлегло.
- Запишите, товарищ майор, одного 'юнкерса'! - крикнул оглохший после боя Викторов.
- Молодец, Витька, двести граммов тебе на ужин!- затряс его Матвеев.
- Маловато! - засмеялся летчик. - Про утреннего 'мессершмитта' забыли? - Майор утвердительно кивнул и побежал ко мне.
- Ну, - крикнул он издали, - с чем тебя поздравить? С третьим сбитым?
Выражение моего лица, жалкий, побитый вид 'чайки' озадачили его.
- Выходит, напрасно я к тебе скакал рысаком?
- Не досталось мне, товарищ майор...
- Ха-ха-ха! Как не досталось? Смотри... - Матвеев раскачал крыло, отчего вся полукоробка жалобно заскрипела, и помчался к телефону - звонить командиру полка, но тот уже и сам спешил ему навстречу.
- Победа, Виктор Петрович! - ликовал Матвеев.- Викторов и Речкалов видели, как наши орлы четырех бомберов пристукнули. Викторов и сам одного срубил!
- Значит, перехват состоялся? Был бой?
- Да еще какой! По одному - у Зибина, Ротанова, Светличного, а вот кто первого сбил - неизвестно.
Истребители поодиночке возвращались на аэродром. Зарулил на стоянку Мемедов.
- Один 'юнкерс' капут, товарищ майор!
- Молодец, Яша, большой молодец! - командир тряхнул его потную руку. Запиши, Александр Никандрович.
Весь мокрый, вылез из кабины Барышников.
- Сбил, товарищ командир, широко улыбаясь, доложил он. - Грохнулся фашист севернее Котовска.
- Это уже седьмой, - пометил в тетради Матвеев и убежал к телефону.
Иванов вновь и вновь пытался выяснить имя героя бесстрашной атаки, решившей исход боя. Но кто это сделал, никто до сих пор не знал. Вернулся Матвеев. К телефону его вызывал Ивачев. Он сидел у Красных Окон на 'пузе', с изрешеченным мотором. Один за другим приземлились Назаров и Дьяченко. Их жертвы оглушили своими взрывами окрестности Приднестровья. О двух сбитых 'юнкерсах' доложил Тима
