в пятидесяти ярдах дальше, свернула, поднялась по ступенькам четырехэтажного дома из коричневого камня, достала ключ и исчезла.
Тодхантер заметил белый номер под бледно-желтым кондиционером. Двадцать восемь - Филипп Монтан жил на Чэмбер, двадцать восемь. Это был старый дом, переделанный под квартиры. Он жил на втором этаже.
Тодхантер тихо присвистнул. У девушки есть ключ от квартиры Монтана. Они, должно быть, были в очень близких отношениях, пока он не втюрился в Барбару Бэрон. Чего хотела Найрн Инглиш? Дождаться возвращения Монтана? Ей пришлось бы ждать очень долго. Должно быть, она звонила Монтану, и ей очень важно было с ним встретиться, если она пришла сюда в столь ранний час.
Маленький детектив поднялся по ступенькам. У него в кармане была изрядная связка ключей, которые могли открыть, а могли и не открыть входную дверь. Но мучиться не пришлось, дверь не была захлопнута. Он вошел в длинный мрачный коридор и поднялся этажом выше.
Опять почерк дилетанта: дверь Монтана тоже была закрыта, но не захлопнута. Он приоткрыл её и через щелку заглянул в маленькую пустую прихожую со стеклянной дверью направо. Гостиная за ней была погружена во тьму, но из следующей комнаты лился свет, и дверь стояла приоткрытой
Тодхантер оказался у двери мгновенно и бесшумно, как мышь, маленькая темно-серая фигура мышиной расцветки и с мышиными глазками. Комната, в которую он заглянул, оказалась большой спальней. Найрн Инглиш стояла у дальнего края кровати возле стула, на котором лежал черный смокинг. Она склонилась над чем-то невидимым, что держала в руках.
Тодхантер передвигался быстро - но недостаточно быстро. Мелькнуло вспышкой над левым плечом маленькое бледное личико, и она отпрыгнула. Пока он покрыл разделявшее их расстояние, она выбежала через дверь в дальней стене. Дверь захлопнулось, и защелка клацнула в гнезде.
Тодхантер собирался постучать, но опустил руку. Комната, в которой она исчезла, была ванной. Заурчала вода. Что бы у неё ни было в руках, когда он вошел в спальню, по элементарной логике эта вещь больше не существовала. Она спустила её в канализацию.
Рев воды начал стихать, дверь открыли, Найрн Инглиш вышла из ванны и остановилась на самом пороге. Она была бледна, но спокойна и собрана. А когда посмотрела на Тодхантера, казалось, даже излучала бодрость.
Он был не тем, что мгновение назад. Перемена изумляла. Все было проделано настольно искусно, что комар носа не подточит. Шляпа съехала на затылок, волосы взъерошены, галстук перекошен и все в таком духе. В лице, фигуре и осанке появились приметы типичного пьяницы. Такое перевоплощение было одним из фокусов, которыми он забавлял сослуживцев. Он тренировался годами. Успех основывался на упорных тренировках. Было очень важно, чтобы девушка его не узнала и не помешала его миссии. Люди в отделе шутили, что у него лицо из резины.
Девушка не узнала его - что не удивительно. Она не заметила, что за ней следят, а в школе дизайна маленький детектив был вовсе незаметен среди множества известных людей.
Он перешел в наступление. Склонив голову, он коварно поинтересовался:
- Что вы здесь делаете, а? Что вы делаете здесь? Я видел, как вы входили. Где Фил? Мне нужен Фил. Надеюсь, я не помешал? - он многозначительно кивнул и подмигнул.
Страх девушки исчез. Она рассеяно нахмурилась и сжала тонкими пальцами нижнюю губу. Она напряженно думала.
- Вы друг мистера Монтана? Вы хорошо его знаете?
- Как брата, - Тодхантер махнул левой рукой и только на дюйм не попал по часам на шкафу. - Фил был... добр ко мне. Добр ко всем. Добрый старый Фил.
Глаза налились сентиментальными хмельными слезами.
Девушка приняла решение.
- Слушайте, - сказала она. - Не можете вы сделать кое-что для него... и для меня?
- Конечно, конечно, конечно, конечно. Все, что скажете.
- Тогда скажете ему, - встревоженный взгляд оценивал, способен ли Тодхантер передать сообщение и решил, что лучшего не будет, - скажите ему, что я - Найрн Инглиш - была здесь и взяла это. Найрн Инглиш взяла это. Запомнили? И велите ему никому ничего про это не говорить. Никому. Поняли?
Тодхантер яростно закивал.
- Скажите ему..., - он повторил сообщение с угодливой важностью. Подожду его здесь, да, подожду, пока он придет. Но сначала отведу вас домой.
Найрн Инглиш начала протестовать, но, очевидно, ей доводилось общаться с пьяными, поэтому она позволила вывести себя на улицу, подождала, пока он сходил за угол и вернулся с такси, уже давая наставления водителю.
Когда девушка вернулась в маленький домик в Ниннета Плейс, она второй раз выключила свет и легла, наконец, спать. Тодхантер снова замер на скамейке под кленом, в центре лужайки. По дороге он поймал патрульного и передал инспектору сообщение о происшествии в квартире Монтана на Чэмбер Стрит.
Глава 10
Макки был доволен сообщением Тодхантера. Ему нужна была малейшая помощь. Добравшись до Восьмого участка из дома Бэрона на Шестьдесят третьей Стрит, он нашел Джона Френсиса Двейра упорно работающим над молодым художником, которого Джордан Фэрчайлд обвинил в убийстве Барбары Бэрон.
Несмотря на пухлые щеки и рот, похожий на бутон розы, - этакий подарок карикатуристу - воинственный и живой окружной прокурор был проницательным и практичным человеком. Насколько понимал Филипп Монтан, его поведение во время гибели Барби более чем подходило под версию Двейра. Отпечатки пальцев на ведущей на балкон двери оказались смазаны, и проку от них было мало, но несколько молодых сотрудников вовсю занимались опросом студентов Международной Школы Дизайна.
Не было никаких сомнений, что Монтан уделял молодой девушке огромное внимание. Он разговаривал с ней, обедал с ней, висел над её мольбертом так, что она не могла рисовать. Мужчина явно потерял голову от девушки, которая с ним только развлекалась. Ревность Фэрчайлда и страх потерять работу заставили его убить её в припадке смертоносной ярости.
- Вы это сделали, верно, Монтан? Может, вы не хотели делать этого, но вышли с нею на балкон и скинули её с перил, когда она сказала, что собирается за Фэрчайлда замуж, ведь так?
Методом Двейра было свалить все в кучу. Это действовало в девяти случаях из десяти. Тюрьма плюс непрестанные удары молота по заскорузлому, замшелому интеллекту, уже ослабленному преступлением, - это было невыносимо своей монотонностью и жестокими повторениями. Для всех, за исключением наиболее стойких преступников. К чести прокурора, он применял это, только если было уверен в виновности подозреваемого. Но его нельзя было назвать предубежденным, и, если не помогало, не ленился дать задний ход.
Комната была маленькой, а ночь жаркой. Когда ввели Монтана, по лицу Двейра струился пот, но он не замечал его. Воротничок обвинителя был ослаблен, волосы перепутались. В помощи у него была целая команда людей, плюс окружной комиссар и помощник главного инспектора Сирс.
Филипп Монтан сидел в центре живого круга высокопоставленных особ. После двух часов безжалостного перекрестного допроса он остался так же холоден, как и в начале. Положив ногу на ногу и скрестив руки на груди, он свободно раскинулся на жестком стуле. Сильное треугольное загорелое лицо ничего не выражало. Такое впечатление, что он сидел на выпускных экзаменах, которые его утомили, и заставлял себя быть внимательным. Его манеры были утомленно-учтивыми.
Макки спросил окружного комиссара, который присоединился к нему на входе. Тот пожал плечами.
- Ничего нужного и куча дряни. Старый армейский принцип.
Шотландец кивнул. Он был слишком хорошо с этим знаком. Чувства обострены, рты закрыты и ничего добровольного. Труднопреодолимая защита. И ни к чему нельзя придраться. Если бы все так делали - довольно часто и настойчиво - слуги закона были бы повержены ещё до начала. Такое бывает редко, но временами случается.
Окружной комиссар угрюмо буркнул:
- Крепкий немец - плохо, крепкий швед - ещё хуже, но крепкий ирландец - упаси Господи!
Макки двинулся вперед. На это было приятно посмотреть, как на фигуры танца. Двейр уступил слово помощнику главного инспектора Сирсу. Сирс уступил слово Макки. От жесткого к мягкому. Шотландец был
