в конфликт. В связи с войной с Ираном он утверждал, что именно «сионистское образование» ее разожгло, с одной стороны, агитируя мулл напасть на Ирак, а с другой, сообщая Багдаду ложную информацию (через бывших генералов шаха, бежавших из Ирана после революции) о действительной мощи иранских вооруженных сил, что именно Израиль дал Ирану оружие, необходимое для ведения войны. Что могло бы служить лучшим доказательством «сионистско-персидского» тайного сговора, спрашивал он, чем разрушение Израилем иракского ядерного реактора в июне 1981 и разоблачения 1986 года относительно участия Израиля в поставках в Иран американского оружия (так называемое дело «Иран-Контрас»)? Связав Израиль с конфликтом в Заливе, Хусейн смог добиться двух важных пропагандистских целей: представить свою войну как панарабский крестовый поход во имя палестинского дела, несмотря на то, что иракские войска были направлены на Тегеран, а не на Иерусалим, и высмеять духовный авторитет Хомейни, представив его как «сионистскую марионетку». Способность порождать подобные выдумки и распространять их с глубокой убежденностью и сознанием собственной правоты была у Саддама поистине феноменальной.
И все же одновременно направляя свои стрелы на Израиль, Хусейн пытался умиротворить еврейское государство. В 1982 году он сбросил мантию отверженного и участвовал во встрече глав арабских государств в Фесе, которая молчаливо признала разрешение арабо-израильского конфликта при помощи двух стран — Израиля и Палестинского государства на Западном берегу и в секторе Газа. Он даже зашел так далеко, что высказался за общественное одобрение мирных переговоров между арабами и Израилем, подчеркивая, что «ни один арабский руководитель не стремится к уничтожению Израиля» и что любое решение конфликта потребует «существования надежного государства для израильтян». Будто бы для того, чтобы подчеркнуть законность заботы Израиля о своей национальной безопасности, тогдашний посол Ирака в Соединенных Штатах Низар Хамдун распространял иранскую карту предполагаемого Ближнего Востока, на которой прямо указывалось, что ирано-иракская война была первым шагом на длинной дороге, ведущей к «освобождению Иерусалима и окончательного уничтожения Израиля».
Случайно или нет, но распространение иранской карты совпало с тайными попытками Ирака добиться согласия Израиля на то, чтобы проложить нефтепровод по иорданской территории до порта Акаба. Так как Акаба расположена в Иордании, но прямо на израильской границе, Израиль легко мог бы помешать экспорту иракской нефти через этот порт, а заодно и воспрепятствовать притоку оружия в Ирак. Следовательно, согласие Израиля на этот проект стало важным условием его осуществления. В феврале 1985 года по инициативе американского инженерного концерна «Бехтел», который хотел получить контракт на строительство иракского нефтепровода, швейцарский бизнесмен израильского происхождения господин Раппопорт обратился к тогдашнему премьеру Израиля Шимону Пересу с просьбой, чтобы Израиль не мешал проекту. Что произошло в израильских коридорах власти, остается тайной. Официальное американское расследование этого дела через несколько лет предположило, что Израилю предложили 700 миллионов долларов в рассрочку на десять лет за его согласие на постройку иракского нефтепровода. Ходили даже слухи, что ту немалую сумму предлагали Партии Труда Переса, а не израильскому правительству. Перес, гневно отвергающий эти намеки, тем не менее, признал, что обсуждал этот вопрос с соответствующими членами кабинета, включая министра обороны Рабина и министра иностранных дел Шамира. Как бы там ни было, через две недели после встречи с Раппопортом Перес подписал письменное соглашение, что Израиль не будет мешать иракскому проекту. Это, однако, не устроило Хусейна, которому нужны были ни больше ни меньше как абсолютные гарантии полной финансовой компенсации в случае израильского нападения на нефтепровод. Поскольку американские дельцы не могли этого обещать, проект, в конце концов, осуществлен не был. Саддам рискнул бы поверить Израилю, только получив именно то, чего хотел. Если же нет, он просто попытался бы добиться цели иначе. Неудавшаяся попытка 1985 года не помешала Хусейну еще раз обратиться к Израилю по американским каналам. В марте 1986 года, через месяц после страшной катастрофической сдачи полуострова Фао, когда казалось, Иран вот-вот прорвет иракскую линию обороны, сообщали, что Саддам проявил живейший интерес к «Трутню», уникальному израильскому беспилотному разведывательному мини-самолету. Американские усилия убедить Израиль, что вооружение Ирака ему только на пользу, поскольку, по их представлению, Ирак был основным препятствием на пути исламского фундаментализма, а также злейшим врагом израильского недруга Сирии, потерпели полную неудачу. Убежденные в том, что Ирак — их непримиримый враг, считая, что Иран — все еще самая «крупная премия» в Заливе, те, кто принимал решения в Иерусалиме, не соглашались ни поставить Ираку разведывательный самолет, ни продать ему советское оружие, захваченное в предыдущих арабско-израильских войнах. Тем не менее, признаки иракской заинтересованности в связях с Израилем продолжались до самой осени 1987 года, но постепенно прекратились, встретив холодный прием в Израиле, а также благодаря существенному улучшению военных позиций Багдада из-за советской и западной помощи.
Могла бы более благосклонная позиция Израиля привести к прорыву в иракско-израильских отношениях или нет, сказать трудно. Арабы часто обвиняют западных обозревателей в том, что они недооценивают глубину арабского, а следовательно, и иракского, сочувствия Палестине. Но это сочувствие почти не просматривалось в поведении Хусейна во время ирано-иракской войны. Совсем наоборот. Гибкость Хусейна в отношении арабо-израильского конфликта, не говоря уже о его переговорах с Израилем в 1982 году, когда израильская армия громила опорные пункты палестинцев в Ливане, ясно отражает беспринципную готовность Саддама подчинить даже самые священные арабские запреты сиюминутным соображениям политической выгоды.
Более того, покушение на жизнь израильского посла в Лондоне Шломо Аргова, совершенное террористической группой Абу Нидаля, базирующейся в Багдаде, которое разожгло Ливанскую войну 1982 года, да и плачевное положение ООП после «Черного сентября», было задумано Саддамом Хусейном. Невероятно, чтобы Абу Нидаль (который позже был выслан из Багдада) провернул такую операцию без согласия своего хозяина. Кроме того, все тогда знали, что любое нападение палестинцев на объекты в Израиле неизбежно привело бы к всеобщему пожару. Израиль публично заявил о своей решимости ликвидировать палестинскую военную угрозу своим гражданским поселениям в Галилее и ждал только повода, чтобы выполнить свое обещание.
Что мог выиграть Хусейн, предоставив министру обороны Израиля Ариелю Шарону долгожданный предлог, чтобы обрушить израильские войска на палестинские и сирийские силы в Ливане? Внимание Ирака было отвлечено от войны на «предательское нападение сионизма и империализма» на братские мусульманские государства, которые одновременно оказались основными арабскими союзниками Тегерана. Но даже если бы Тегеран не оправдал его ожиданий, столкновение Израиля с Сирией и палестинцами все равно ослабило бы двух самых видных союзников Ирана, защитив, таким образом, западную границу Ирака от давнего соперника.
Прагматические маневры Саддама оказались достаточными, чтобы привлечь мировое сообщество на сторону военных действий Ирака. Однако Саддам чувствовал крайнюю личную уязвимость после «добровольного ухода» из Ирана в июне 1982 года, поэтому в борьбе за выживание он использовал в полной мере свою изобретательную жестокость. В попытке неразрывно связать иракское руководство со своей политикой он предпринял беспрецедентный шаг и созвал чрезвычайное совместное заседание СРК, Регионального и Национального управления Баас и военного командования в свое отсутствие, и собравшиеся обратились к Ирану с просьбой о прекращении огня. Предсказуемый отрицательный ответ Ирана явился новым напоминанием о судьбе, ожидающей все иракское руководство в случае победы Ирана. И все же Хусейн не доверял своим сообщникам даже в таких чрезвычайных обстоятельствах. На Девятом региональном съезде партии Баас, созванном в конце июня 1982 года после восьмилетнего промежутка, чтобы еще раз подтвердить свой абсолютный контроль над партией и государством, он перетряс основные центры власти в стране. Восемь из шестнадцати членов СРК были устранены, а семеро из них были также выведены из Регионального управления партии. Таким же образом был вычищен кабинет, восемь министров которого были заменены. Самой символической переменой было изгнание из СРК и из кабинета генерала Саадуна Шейдана, последнего из офицеров, приведших Баас к власти в 1968 году.
Любопытно, однако, что эти перемены не сопровождались обычными проявлениями насилия. Никого из пострадавших не посадили и не казнили, а многие получили компенсацию в виде выгодных не правительственных постов. Единственным исключением был министр здравоохранения, Рияд Ибрагим Хусейн, казненный летом 1982 года.
Правительство утверждало, что министр был казнен за извлечение прибыли от продажи негодных
