Месопотамии.
Однако в еще более давнем прошлом интересно было бы принять во внимание многочисленные легенды о каких-то великих земных катастрофах, которые, как считается, разрушили континент Атлантиду и совершили почти полный перелом в цепи человеческой культуры. В наше время сравнение астрономических, геологических, археологических и мифологических данных подтверждает, кажется, факт такой катастрофы и устанавливает ее дату где-то около 11 000 или 12 000 лет до Р.Х. 67.
67. H.S. Bellamy, 'The Atlantis Myth', в частности стр. 113.
В то далекое время Солнце в весеннем равноденствии стояло не в Рыбах или Овне, как в эту последнюю эпоху, а в знаке Весов. Все отношение солнечных и галактических влияний тогда должно было быть обратным тому, что есть теперь, и, весьма возможно, это бедствие было каким-то образом связано с земной ночью, предварявшей нашу современную цепь цивилизаций и резко отделявшую их от трудов человека в ту раннюю и оставшуюся незафиксированной эпоху.
Некоторые современные ученые пытались объяснить этот перелом в человеческой истории неким космическим или астрономическим катаклизмом. Венский космолог Ганс Хёрбигер, развивая теорию о том, что большие планетные тела склонны захватывать меньшие и со временем разрушать их, предположил, что причиной всему было разрушение какого-то спутника, предшествовавшего нашей современной Луне. Великовский, с другой стороны, утверждает, что Земля изменила свою орбиту и магнетизм, Венера трансформировалась из кометы в планету, а Марс за одно мгновение прошел стадию Земли,- всё в пределах исторического времени и с историческими результатами. Такие теории неприемлемы в их современной форме, потому что они рассматривают Солнечную Систему как бессмысленную игру летающих шаров, в которой можно ожидать любого дорожного происшествия по вине пьяного вождения. Если принять идею о живом космосе, то физические захваты и столкновения возможны в Солнечной Системе не больше, чем между органами в человеческом теле, и по той же причине.
Тем не менее некий физический перелом в истории человечества существует. У нас есть шесть тысяч лет истории и, может быть, на десять тысяч лет больше легенд. Дальше - тишина. Затем, еще дальше в прошлом, мы снова можем различить явные следы человека, и до некоторой степени понять их. Это странный факт, что о человечестве, жившем двадцать тысяч лет назад, мы знаем больше, чем о жившем десять тысяч лет назад.
Совершил ли человек какую-то великую ошибку, которую нужно было вычеркнуть из истории? Или же он просто прошел через какой-то земной интервал, который не больше зависел от него, чем гроза от роя летних комаров? А может быть, оба фактора - человеческая судьба и биение космического пульса - равно участвовали в этом? Мы не знаем. Ясно только, что какой-то основной ключ к этому человеческому преданию потерян.
Чем глубже в прошлое, тем величественее памятники, тем точнее знание. Додинастический Сфинкс и Великая Пирамида - два эти памятника грандиознее по замыслу и многозначительнее в деталях, чем все, что пришло позже. В Перу до-Инкская архитектура более совершенна, чем Инкская, а легендарные древние руины Тиахуанако, в которых каменные блоки весом в сорок тонн каждый обтесаны и подогнаны друг к другу с гладкостью штукатурки, еще более совершенны. Многие из самых поразительных человеческих достижений не имеют известного первоисточника. Как замечает Игнациус Доннелли, ни одно животное не было одомашнено на памяти человечества: все нынешние домашние животные уже были одомашнены на самой заре истории. Кем и как?
Не только в материальной культуре, но в величии философии, чистоте религии, смелости астрономии, утонченности символизма, то, что мы находим во многих древних эпохах, стоит выше всего достигнутого с тех пор. Составление халдеями карты созвездий, точное измерение египтянами звездных циклов, продолжавшееся целыми тысячелетиями, изобретение букв, иероглифов и письменности, утраченная идея богов, создающих богов - едва ли можно представить себе бо'льшие достижения. Ни одно из них не относится к тем, которые могли быть случайно открыты обычным человеком. Все несут на себе отпечаток сознательной школы.
Отходя еще на десять тысяч лет назад, к древним наскальным рисункам, мы поражаемся огромной разнице. Мы видим физическую отвагу охотника, искусство стрелка из лука, волнующий след того, кто отпечатал свою ладонь на стене, жадность к мясу и сексу, страх к своей жертве и любовь к своей добыче. Но ни одного следа школы. Человек живет в мире, где самые могущественные силы - не боги или звезды, а бизон и мамонт. И ему едва удается выжить среди них.
Где-то между Альтамирой и Египтом, где-то между 20 000 и 10 000 лет назад были, по-видимому, впервые основаны на Земле школы для достижения сознания. Чем-то люди привлекли помощь высших сил вселенной, и им было позволено войти сознательно в космическую систему. Это тот ключ, который потерян. Это то, что люди смутно чувствовали, оглядываясь на Атлантиду, - место, где вся культура была единой, все знание новым, где все последующие цивилизации, языки и религии имели свой общий первоисточник.
Мы сказали, что по своей природе школы невидимы. Но когда они были основаны на Земле впервые, и начали огромную работу по открыванию глаз этого наполовину животного человека на природу вселенной и его возможности в ней, они должны были действовать открыто. Такие люди иначе не могли и не стали бы реагировать. Школа стала невидимой после этого. По некоторой космической причине все следы ее первого толчка к сознательным человеческим усилиям были уничтожены. И обычному человеку было позволено считать, - и быть может, это даже поощрялось в нем - что он сделал все сам, без чьей-либо помощи. Это часть его испытания, часть его возможности достижения независимого понимания.
Изучая самые древние наскальные рисунки, мы можем узнать и нечто другое. Эти рисунки - по- видимому, первые художественные следы, оставленные на Земле человеком - датируются так называемым Ауригнасийским Периодом, около 40 000 лет назад. Они изображают громоздких мамонтов, в своей неподвижности напоминающих глубоко вкоренившиеся в землю деревья, рогатый череп северного оленя, извилистые линии, похожие на лесные тропы, тяжелые руки, громадный торс женщины без ног. Все это тяжелое, статичное, упорно вкоренившееся в землю, как будто навсегда. Лунный, лимфатический мир - слова приходят сами собой.
Проходит половина периода Ауригнасийского человека, когда начинается следующий - Магдаленский период. В тех же самых или подобных им пещерах во Франции и Испании, а именно в Альтамире, мы находим рисунки совершенно другого характера. Здесь все в самом бурном движении. Бизон, конвульсирующий в своей предсмертной агонии, галопирующее в паническом страхе стадо копытных, гибкие, как проволоки, люди, бегущие, застывшие в прыжке, натягивающие луки, выпускающие стрелы. Даже при взгляде на эти рисунки вам передается живое ощущение действия, напряжения, безудержного движения. Это меркурианский, чисто щитовидный мир.
Когда мы сравниваем тех первых людей, вся жизнь которых была жеванием жвачки, и этих вторых людей, вся жизнь которых движение, с людьми нашего времени, в жизни которых так очевидно преобладает мышление, то из всего этого развивается весьма интересная идея. Не могло ли быть так, что в истории человечества стимулировались различные функции,- в том же порядке и таким же способом, как это происходит в жизни отдельного человека? В Главах 10 и 11 эти функции виделись нами раскручивающимися из одного центра, как в анатомии его тела, так и во времени его жизни. Вилочковая, поджелудочная, щитовидная; околощитовидная, надпочечники, задняя доля гипофиза; передняя доля гипофиза, половые железы, шишковидная железа. Как замедленная цепная реакция, каждая из них, казалось, запускала следующую, и со временем вытеснялась ею.
Давайте предположим такой же порядок стимулирования и в жизни человечества. Только здесь, как мы видели в изучении геологии, время движется в обратную сторону относительно времени отдельного человека. В отличие от замедляющегося с каждым последующим годом времени отдельного человека, время Земли и человечества становится все более наполненным. Ранние периоды длинее, поздние короче. Логарифмическая шкала стимулирования последовательных функций очевидно направлена назад, а не вперед.
Давайте предположим теперь, что, как мы позднее постараемся показать, в современном мире умственные способности человечества испытывают совершенно новое напряжение в связи с стимулированием передней доли гипофиза. Предположим, что период доминирования заднего гипофиза продолжался тысячу лет, и что каждый предыдущий функциональный период был в два раза длиннее последующего. Переделав схему жизни отдельного человека, разработанную в Главе 11, мы получим
