решать такие дела, поскольку цель ГНС — сохранить богатство Роксентера, а всех остальных держать в нищете, особенно потенциальных конкурентов. Разве я не слышал, что в 1905 году прадед Роксентера был одним из тех, кто финансировал Конгресс и настаивал на принятии поправки к Конституции и проведении закона о подоходном налоге? И когда это произошло в 1911 году, состояние семьи было так организовано, что только оно и уцелело, тогда как все конкуренты разорились. Умницы эти Роксентеры, хоть нынешний их отпрыск и сумасшедший. И на них еще работает ГНС. Заполучить полтора миллиона! Изе такое и во сне не снилось. Полмиллиона — еще куда ни шло, но полтора — ни за что! Ни при помощи скупки и продажи, ни при всех его текущих расходах. Ни даже при том, что он — Изя.
На душе стало легче. Ведь Автомобильная корпорация «Крайстер» явилась бы потенциальным конкурентом Роксентера. Пусть Изя Хеллеру пудрит мозги, но меня ему не провести. Он, очевидно, купил старую, ослабленную, в основном уже не работающую компанию, чтоб производить и устанавливать на машинах хеллеровские карбюраторы! Еще одна безумная фантазия Изи — коту под хвост.
Но эта кампания в средствах массовой информации интриговала меня больше всего. Она тоже раздувалась Роксентером.
Ну а Хеллер? Он и впрямь не имел никакого представления о том, что с ним происходит или кто всем этим заправляет. Спасая Изю, он здорово запачкал руки в смотровой галерее и теперь стоял, разглядывая сажу. Нет, он просто понятия не имел о том действительно важном, что творилось вокруг него.
Примерно в девять сорок пять Хеллер получил новую встряску за день. Он слушал в ускоренном темпе кассеты с итальянским языком, которые, вероятно, достал в школе иностранных языков, находящейся в том же коридоре, и как раз прокручивал тот участок кассеты, где давалось произношение имен многочисленных итальянских святых, когда в комнату ворвался Бац-Бац.
— Вот только что, прямо сейчас Малышка велела, чтобы тебя доставили к ней. Идем скорее!
— Святая Маргарита! — воскликнул Хеллер.
— Молиться без толку, не поможет. Малышка была жутко раздраженной. Прямо (…) бешеной. Давай скорее!
Хеллер влез в белую дубленку, застегнул на ней ремень и надел белую кожаную фуражку с наушниками. Уже идя за Бац-Бацем, он на ходу натягивал на руки белые рукавицы.
Они спустились на лифте и вышли на Тридцать четвертую улицу через подъезд, которым обычно пользовался Бац-Бац, очевидно, из-за того, что там находилась большая стоянка такси. Этим путем обычно выходил и Хеллер, когда нуждался в такси. Он стал ловить машину.
— Какого черта, не надо, — возмутился Бац-Бац, указывая на старое оранжевого цвета такси. — Я тебя сам повезу.
— А у вас не будет проблем с законом, что выпускает под честное слово? — осведомился Хеллер, но все же сел в машину.
Бац-Бац круто развернул автомобиль и, стремительно набирая скорость, помчался в западном направлении. Он вытеснял с пути другие машины и явно чувствовал себя теперь в своей тарелке, чтобы разговаривать со спутником. Он прокричал в ответ:
— Малышка сегодня не в Джерси. Семья только что приобрела старую компанию «Судоходная линия Пунард», объединив ее с нашей «Линией Лювербек». И Малышка очистила ее от лордов, сэров и бывших капитанов военно-морского флота, тех, что довели «Линию Пунард» до ручки. Верхушку она всегда назначает сама. Поэтому сегодня она будет лично следить за наймом нового начальства.
— Она говорила, что ей нужно? — спросил Хеллер.
— Нет. Просто велела привезти тебя. Черт, она сегодня должна бы порхать от счастья, как птичка. Семья контролирует профсоюзы, а это последнее слияние судоходных компаний дает ей контроль над всеми морскими грузовыми судами в Америке. Нет ни одного американского порта, который она не могла бы закрыть так быстро, что и рыба не успела бы глазом моргнуть. Вот уж никогда бы не подумал, чтобы кто-то смог сотворить такое из маленького флота, занимавшегося контрабандой спиртных напитков. А она смогла. Организованная преступность добивается своего, несмотря ни на что. Федеральные агенты теперь и дышать-то на нас боятся — ведь Америку может парализовать. Даже Фаустино не смеет возражать против того, что она теперь на этом берегу реки, на его территории. Она нанимает самых известных людей в судоходстве, как будто это челядь какая-то. А разве она счастлива? Нет!
— Что навело вас на такую мысль? — спросил Хеллер.
— Что? Да от ее голоса у меня чуть перепонки не лопнули — вот что! Она стала такой с тех пор, как этот (…) Гансальмо Сильва пустил в расход Джимми Подонка. Так что смотри, Джет, будь исключительно вежливым. Говори «сэр», даже если к тебе не обращаются.
Они добрались до Двенадцатой авеню, выехали на Вестсайдскую скоростную эстакаду, и Бац-Бац спикировал вниз по аппарели.
Это был старый вокзал для пассажирских судов, давно уже ненужный по причине монополии авиации на пассажирские перевозки. Поблекшая вывеска «Линия Пунард» освежилась яркой новой надписью: «Зал найма профсоюза администраторов, местный 205».
Бац-Бацу пришлось-таки здорово понервничать, чтобы проехать на вокзал, просочившись через все эти подводы, лимузины и толпы людей моряцкого вида.
Здание вокзала походило на склад, только сильно запущенный. Бац-Бац провел машину под опорами той ограниченной зоны, где парковка не разрешалась, и подъехал к подножию лестницы.
С обеих сторон такси выросли два типа, с виду крутые парни: в пальто с поднятыми воротниками и шляпах с широкими полями, опущенными на глаза. Они оба просунули в такси автоматы, используемые полицией для борьбы с уличными беспорядками, наставив один на Хеллера, другой на Бац-Баца.
— Что вам нужно? — спросил один из них. — О черт, это ты, Бац-Бац.
— И Вундеркинд, — добавил другой, отступая назад. — Больше нас так не пугайте. Хотя бы дайте световой сигнал. Вы знаете, что капа* сегодня здесь?
* Капо — у итальянцев глава мафиозной семьи. Здесь глава семьи женщина — капа. (Здесь и далее примеч. пер.)
— Все в порядке! — крикнул другой, обращаясь к стоящим на верхнем ярусе. — Это Бац-Бац и Вундеркинд.
Трое людей наверху опустили свои автоматические винтовки.
Хеллер с Бац-Бацем взбежали по шатким ступенькам на один пролет и прошли по какому-то балкону, с которого была видна толпа людей внизу и машины. Образовавшиеся три очереди медленно двигались мимо столов для найма. За столами сидели, наскоро беседуя с претендентами, шестеро мужчин в черных пальто и широкополых шляпах с опущенными полями. Каждый стол был снабжен соответствующей табличкой: «Директора», «Судовые офицеры», «Администраторы». Вокруг стояло множество полицейских в форме, руководя движением людей и машин. Серьезная деловая картина.
Бац-Бац и Хеллер добрались до того места на балконе, которое находилось над столами для собеседования и чуть позади от них. Оно было отделено от остального пространства стеклянными перегородками.
И там, в долгополой шубе из чернобурой лисицы и в фуражке с цилиндрическим верхом — тоже из чернобурки, сидела Малышка Корлеоне. Сапоги и перчатки — из белого шелка. Она с деловитым и властным видом восседала в просторном кресле. Рядом находились четверо телохранителей и трое конторских служащих. Перед нею помещался ряд экранов кабельного телевидения и компьютерные мониторы на низких столиках, чтобы ей было видно, кто стоит у столов. Динамики рядом с ней передавали то, что говорилось за столами.
Не отрываясь от работы, она указала на место слева от себя.
— Встаньте вот здесь, Джером Терренс Уистер, — сказала она, называя Хеллера его земным именем.
Дурное предзнаменование.
На экранах мелькали анкеты и автобиографии обратившихся за работой людей, а также их лица крупным планом. На столах внизу было установлено по экрану, и каждый из них показывал только одно: правую руку Малышки Корлеоне. Капа просматривала анкету, глядела на лицо просителя, затем переводила взгляд на экран, где чиновник помещал настоящую биографию этого человека. Наконец она либо поднимала
