— Подожди, — сказал я. — Коли ты разговаривал по пути с этой женщиной, то что ты ей говорил?
Он тут же перепугался:
— Ничего, офицер Грис, ровным счетом ничего. Она вроде бы пыталась что-то из меня вытянуть, но я сказал, что я просто посыльный и ничего не знаю. Просто везу бумаги. И она отстала. Почти всю дорогу она сидела в своей каюте. По-моему, изучала язык, потому что я слышал, как работала машина.
— Ты уверен? — спросил я.
— Еще бы, конечно. Ломбар Хисст грозился убить меня, если я скажу еще кому-нибудь, кроме вас. Но постойте, я еще не все передал вам. Ломбар сказал, что рассчитывает, что вы будете держать этого офицера на коротком поводке и обеспечите постоянный приток на Волтар опиума, «скорости» и героина. И чтобы никоим образом не потревожить ни одну из организаций Роксентера. Ломбар уверен, что если ИГ Барбен придет конец, то с ним оборвется и цепь поставки наркотиков. Но он велел вам передать, что есть одна хорошая новость. Запущен план — он не сказал какой, — но он уверен, что в недалеком будущем сможет дать вам разрешение и вы сумеете благополучно разделаться с этим человеком.
Приятно, очень приятно мне было слышать это! Но в голове у меня засела беспокойная мысль: с ним говорила Крэк.
— А она не надевала тебе на голову шлема?
— Эта женщина? Нет. Только перед отлетом с Волтара охрана Аппарата обыскала весь корабль. Они конфисковали почти весь наш багаж. Забрали у нее все, что она взяла с собой. Оставили только смену одежды, машину для изучения языка и пленки. Так что где бы она могла достать шлем? А кто она?
— Подружка человека, о котором ты говорил, — которого нужно будет убить, — сказал я ему. Не смог удержаться.
Милашка тут же свалился без чувств!
Я положил ему в карман почтовые карточки «волшебной» почты, сохраняющие жизнь его матери до следующей посылки курьера, и велел охранникам вытащить его вместе с бумагами и бросить в камеру временного задержания до отлета «Бликсо».
По моему сигналу ко мне привели Кроуба. На этого хорошего, знающего доктора было страшно смотреть. Он и так-то вечно был грязным, а после шестинедельного пребывания в каюте космического корабля его и грязным-то было трудно назвать.
— Это вы, (…), меня сюда вызвали? — расшумелся он.
— Ну-ну, вы же не в Замке Мрака, — отвечал я, успокаивая его. — Вы на прекрасной планете, населенной гуманоидами, которой абсолютно ничего не известно ни о целлологии, ни о том, что грудным младенцам можно приделать щупальца.
— Они конфисковали все, что я хотел взять с собой! У меня нет даже электроножа!
— У нас этих самых электроножей навалом! И еще есть пять миллиардов людей, никогда не видевших человека с двумя головами на месте ступней.
Как я и думал, это его заинтересовало. Тут мне в голову закралось одно подозрение, и я спросил:
— Вам приказывали изучать язык? И вы его изучали?
— Изучать-то изучал. Но все эти чужие языки — сплошная потеря времени. Кому захочется разговаривать с людьми, когда с ними можно проделывать интересные вещи?
— Скажите-ка мне «с добрым утром» по-английски.
— Гут мордаг.
О боги!
— Спросите-ка меня по-английски, как я себя чувствую.
— Ю исс э доггл нэйм Джордж, — сказал он.
(…)! Безмозглый (…)! Он лодырничал всю дорогу! Я не мог доверять ему даже рядом с этим ангаром!
— Доктор Кроуб, — сказал я ему, — я помещу вас в комнату и продержу вас там до тех пор, пока вы не овладеете языком этой планеты.
— Что?
— Что слышали. И если вы действительно хотите передвигаться по планете, наслаждаться природой и приступить к плодотворной работе, вы возьмете языковую машину, которую вам дали, и уткнетесь в нее носом. И когда вы сможете разговаривать с местным народом, у меня для вас будет интересное дело — но не раньше.
Мне не удалось вызвать у него чрезмерный восторг, на который я рассчитывал. Он только стоял и смотрел на меня во все глаза.
Может, он думал о Земле как о варварской, примитивной планете, где культурой и не пахло? Но это неверно. У них есть такие науки, как психология и психиатрия — изумительные, чудесные.
Обычно я носил с собой парочку книг в мягкой обложке, куда можно было заглянуть в случае столкновения с заковыристой проблемой. Я сунул руку в карман мундира и вытащил их. Одна из них называлась «Неистовая психология», другая — «В глубины души — с психиатрией». Эти книги определенно доказали бы доктору, что знать английский — полезно. Я передал их ему.
— Прочтите, — сказал я, — и увидите, что английский знать стоит!
Он взял их, пролистал, увидел изображение мозга, и глаза его загорелись.
Я подозвал капитана охраны и велел ему поместить Кроуба в одну из лучших камер и не выпускать до тех пор, пока я не распоряжусь. Когда придет это время, думал я, освобожу его и спущу на Хеллера. В конце концов, Хеллеру нужен целлолог! Я улыбнулся.
Пока дела у меня шли успешно. Один из солдат мне даже отсалютовал.
Я велел капитану охраны доставить ко мне женщину с корабля.
Расслабившись за месяцы, что я не видел ее, я совершенно позабыл, как воздействует присутствие графини Крэк на человека. А это присутствие говорило само за себя, и вы чувствовали его сразу.
Она была одета в просторную, как у космонавта, куртку со стоячим воротником. Ноги обуты в космо-ботинки. Золотистые волосы заплетены в косы и уложены вокруг головы.
Графиня Крэк безмятежно взглянула на меня серо-голубыми глазами и спросила:
— С Джеттеро все в порядке?
Я поспешно собрался с мыслями. Предвиделась опасная ситуация.
— О да! — выпалил я.
— Опасность ему не угрожает?
Теперь шла моя игра, и я мог ее выиграть, если сыграю безукоризненно. Я положил руку на живот.
— Нет! — быстро произнес я. — Что-то мне порой нездоровится. Наверное, съел что-нибудь за обедом.
Ага! Сработало! Она чуть заметно улыбнулась. Считала, что ее гипнотическое воздействие на меня все еще не потеряло силу, (…). Она поставила на пол небольшой саквояжик, который держала в руке.
Теперь надо выяснить что-нибудь о поддельных бумагах, которые я ей вручил на Волтаре. Я показал на ее саквояжик:
— Я вижу, вы не обременяете себя багажом. Говорят, корабль обыскивали.
Она вздохнула:
— Да. Снелц принес на борт мой сундучок, а его забрали. И вся эта суета всего лишь из-за нескольких учебных пособий. Им, должно быть, их не хватало, и они прочли мне длинную скучную речь о том, что инопланетянин не имеет права раскрывать себя. Очень неразумные люди. Я же не в армии служу. Но это еще не проблема. Они забрали всю красивую одежду, подаренную мне Хеллером. Мне просто не в чем его встретить! Не могу же я показаться перед ним в таком наряде! Но вы поможете мне достать что- нибудь стоящее, ведь так, Солтен?
— Разумеется, — согласился я. Сам же думал о тех поддельных документах, которые дал ей когда- то. — А в этом сундучке были еще какие-нибудь ценности?
— Нет, не было.
