Он встал. Парикмахер стоял в дверях, крутя щипцами для завивки и ожидая, когда клиентка сможет пойти с ним в салон на крыше.
Управляющий по кредитным делам взял графиню за обе руки и горячо пожал ее пальцы:
— Какое это удовольствие — вести дела с клиентом, который, по всем отчетам, имеет абсолютно неограниченный кредит!
Во время его речей я лихорадочно соображал, что бы мне такое предпринять, чтобы подпись и сама карточка оказались недействительными и разоблачить ужасную ошибку. Но меня начинало тяготить то обстоятельство, что я не мог этого сделать, не показав своей истинной враждебности к графине Крэк и своих действительных намерений в отношении ее и Хеллера. Они бы тут же меня прикончили.
Услышав эти страшные слова: «Абсолютно неограниченный кредит», я потерял связь со своими надеждами и чувствами.
Исчерпался весь мой запас адреналина, и я попросту отключился. Погружаясь в туманные вихри, я слышал голос, гулко отзывающийся эхом, как в склепе, — свой собственный голос, повелевающий ей в то самое утро: «Покупайте! Покупайте! Покупайте!» Я безрассудно поставил крест на собственной судьбе.
Я еще был должен сотни тысяч долларов. И при этом не имея ни гроша на счету и ни малейшей возможности достать здесь, на Земле, хоть сколько-нибудь денег.
Дом у меня отнимут, а прислугу — продадут. Но не только это: даже меня самого пустят с молотка, и скорей всего купит меня какой-нибудь араб, которому верблюды дороже, чем рабы. Вот так кошмар и лишил меня всяческого покоя, которого можно было ожидать от пребывания в бессознательном состоянии. Я был аукционером, призывающим: «Купите! Купите! Купите!», когда продавал себя хозяевам куда более жестоким, чем кровожадные дьяволы Манко, — кредитным компаниям!
В Нью-Йорке был вечер. Заверенная лифтером в том, что мистер Джет, как здесь обычно звали Хеллера, все еще у себя в офисе, Крэк щедро одарила чаевыми шофера, стюардессу и носильщиков в здании, просто упомянув номер кредитной карточки — который они, вероятно, уже знали от Ютанк. Услышав сумму чаевых, они заморгали, а я снова поплыл, охваченный предобморочной слабостью. Наконец все исчезли, оставив Крэк с четырехколесной тележкой, заваленной целой горой покупок, перед дверью конторы Хеллера.
Прибыла-таки!
Графиня взглянула на свое отражение в блестящей стене коридора. Сняла меховую фуражку, бросила ее на тележку и вспушила волосы. Затем пригладила норку, вглядевшись в отражение своего лица, на котором уже не было чашеобразной нашлепки, и осталась довольна.
Она сделала долгий глубокий вдох — мне было слышно, как сильно стучит ее сердце, — глотнула, подняла подбородок. Затем широко распахнула дверь и застыла на пороге.
Хеллер сидел за столом, держа в руках раскрытую книгу.
Но вот он поднял голову.
Пригляделся.
И не поверил своим глазам! Рот его приоткрылся.
— Я что, грежу? — пробормотал Хеллер.
— Нет, Джеттеро, — смущенно ответила графиня Крэк, — ты не грезишь. Это я.
Хеллер вскочил со стула, обогнул стол и ринулся к ней. А графиня Крэк бросилась ему навстречу. В центре комнаты они налетели друг на друга и обнялись.
Бурные объятия закончились неожиданно — они заплакали.
Вот так стояли, обнимая друг друга, и плакали.
Шло время: минута, другая, а они просто стояли, ничего не говоря, держались друг за друга и всхлипывали.
Наконец, уткнувшись носом в плечо Хеллера, графиня невнятно проговорила:
— Значит, ты не влюбился в тысячу разных красавиц!
— Ну что ты, нет, — ответил он хрипловато. — Я каждую ночь клал тебя на свою подушку. Я мечтал только о тебе.
Они поцеловались.
На моем экране появилось бурое пятно, изображение стерлось. Даже звук исчез. Слишком близко друг от друга оказались два моих набора «жучков» и всплески углеродно-кислородной энергии.
Наконец они неохотно отодвинулись друг от друга. Хеллер бережно усадил Крэк в кресло. Потом вышел в коридор, вкатил сильно нагруженную тележку к себе в офис и закрыл дверь.
Снова вернулся к ней и опустился на колени. Графиня Крэк утирала глаза кружевным платочком. Потом вытерла тем же платочком глаза Хеллеру и нервно рассмеялась. Он тоже.
Хеллер заговорил, и в голосе его отразились все чувства к графине Крэк:
— Я страшно рад тебя видеть. Словно вдруг разверзлись небеса и ты возникла просто так, из ничего. Как же это боги привели тебя сюда?
— За мной прислал Солтен.
— Но как ты узнала, где я?
— Он мне сказал.
— Но как ты выбралась из Замка?
— Ломбар меня послал. В замке сейчас практически нечего делать. Ломбар погружен в другие дела и для капризов и причуд у него не остается времени. Поэтому он послал меня тебе на помощь. Сказал, что ты переутомляешься на работе. И тебе еще нужен был целлолог — он прислал Кроуба.
— Этого ненормального доктора Кроуба? А где он?
— Думаю, что Солтен немного задержит его. На корабле он не очень-то прилежно занимался английским. Я постаралась ему помочь, но он сказал: «Чего разговаривать с теми, кому все равно собираешься вырезать языки?» Думаю, что Солтен не слезет с него до тех пор, пока тот не выучит английский.
— Солтен знает адрес этого офиса?
— Да.
— Ладно, — сказал Хеллер, — ты прибыла сюда целой и невредимой, и ты прекрасна, и я люблю тебя. А это все, что для нас важно.
Они снова принялись обниматься. Наконец они оторвались друг от друга и поглядели друг другу в лицо.
— Ах, милый, — сказала графиня Крэк, — как я по тебе скучала, как скучала! Как будто прошло много-много лет. Целая жизнь. Нет, две жизни. Давай не будем больше разлучаться, прошу тебя. Я этого не вынесу! — Она опять заплакала, утирая глаза и нос кружевным платком.
— Я сожалею, — сказал удрученно Хеллер. — Правда, очень сожалею. Я хотел быстро закончить эту миссию и вернуться к тебе. Но мне не очень везло, и случались задержки. Эта планета — твердый орешек.
Графиня положила руки ему на плечи:
— Слушай. У меня для тебя есть замечательный сюрприз. Я обещала не говорить, что это такое, и не буду. Просто уразумей, что для нас обоих это ужасно здорово.
Я вздрогнул. Она же говорит о так называемых «императорских указах», сфабрикованных мной. О ее «прощении» и его «будущем» без всяких опасных миссий. Но она сохранит данное мне слово и ничего не расскажет ему — это типично для ее вероломства, чтоб ему (…)! А если только посмеет, я разыщу и уничтожу их. Но в любом случае, если те «документы» когда-нибудь объявятся, казнят не только Крэк, но, вероятно, и Хеллера.
Мне не хотелось стать третьим членом этой вечеринки с электровстряской. Этих двух нужно было остановить!
— Интересно, — сказал Хеллер. — Верю тебе на слово, что для нас это здорово.
— Да не просто здорово, — сказала графиня Крэк, — а так изумительно, что переходит границы наших самых безумных мечтаний! Так что давай приниматься за дело. Раскрутим эту миссию, чтобы летела к успеху, как ракета, а там — домой.
О боги! Послал я ее в Америку себе на голову. Даже Ломбар говорил ей, что Хеллер слишком много
