Таможенники лишь взглянули на браслет на запястье моей руки и на цепочку, оставив без внимания мое оружие, и быстро оформили мне въезд в страну. Они-то меня как-никак уже знали.
И вот, оказавшись в аэропорту, я увидел в цветастой толпе Деплора с планеты Модон, а иначе таксиста Ахмеда.
— Во дела! — воскликнул он на гангстерском английском. — Вы как будто попробовали пятьдесят сортов вина, босс.
— Залпом, — отрапортовал я. — Идем-идем, у нас много дел.
Уж теперь-то кое-что должно измениться!
Многие еще не знали, что для них наступают роковые денечки. На этот счет у меня уже имелись определенные планы.
Мы пробились сквозь толпу, заполнившую аэропорт, к выходу, затем с большими усилиями преодолели семнадцатимильный отрезок пути, ведущий к городу. Минареты, каменным лесом возвышавшиеся на протяжении всего Золотого Рога, никогда не казались мне такими очаровательными. С ревом летя по дороге, наш автомобиль вскоре юркнул в брешь, проделанную в городской стене для машин, и стал кружить по извилистым узким и шумным улицам. Не обращая внимания на возмущенные протесты тех, кому казалось, что мы едва не задеваем их остроносой обуви, награждая необходимыми ударами тележки уличных торговцев и непрерывно сигналя в рожок, мы наконец подъехали к зданию Валютного банка и остановились.
Я шагал по кафельному полу банка как победитель. Оттолкнув в сторону малозначительного чиновника, которому, видимо, хотелось справиться о моем деле, я важно вступил в кабинет Мудура Зенгина, заправилы крупнейшей цепи турецких банков.
Толстый, безупречно чистый и наманикюренный, одетый в темно-серый европейский костюм в полоску, он поднял взгляд от инкрустированного жемчугом стола, чтоб увидеть того, кто ступает по его бесценному персидскому ковру. Он не привык принимать по делам посетителей, у которых на груди патронташи крест-накрест, а за плечами обрезы. А может, дело обстояло так, что он страдал близорукостью, и когда от удивления пенсне упало с его носа, банкир, завидя мою куртку из медвежьей шкуры, похоже, принял меня за медведя.
— Аллах! — выдохнул он.
Я щелкнул замками дипломата и, открыв его, сунул Зенгину под нос 515 гравированных сертификатов.
— Я хотел сказать «О Аллах». Садитесь же, садитесь!
Он нашел свое пенсне, протер стеклышки и нацепил его на нос. Но, чтобы увидеть деньги, в пенсне он явно не нуждался. Мудур Зенгин нуждался в них, только чтобы видеть людей. Он пригляделся ко мне, узнал:
— Ага, вы, наверное, Султан-бей. Насколько я знаю, вы ведете свои дела с нашим филиалом в Афьоне. Из Цюрихской банковской корпорации мне сообщили, что вы направляетесь сюда, но мы не ожидали вас так скоро. Итак, что мы можем для вас сделать?
— Мне нужно бронированное хранилище, — объяснил я, — в которое никто бы не мог проникнуть, кроме меня, — никто!
Зажжужали зуммеры, выстроились охранники. Вскоре мы уже находились в отделе стальных сейфов.
— Две комбинации цифр, — сказал Мудур Зенгин. — Новейшее изобретение. Одна ваша, другая наша. Приходите только вы один. Больше никто другой не имеет права расписаться на карточке. На ней должна быть ваша фотография, и охранники будут сверять ее с вашим лицом.
Вскоре я оказался в маленьком личном отсеке с ящиком, в который положил ценные сертификаты и сверху — расписку о продаже золота. Затем, подумав, я забрал из ящика пять сертификатов, каждый ценностью в полмиллиона долларов. На душе кошки скребли, но все же я сделал это. Ведь их оставалось в ящике еще целых 510 штук.
Я снова присоединился к Мудуру Зенгину. Он потирал руки. Я положил конец этому занятию, сунув в них сертификат и сказав:
— Вот это я хочу превратить в наличные.
— В наличные? — переспросил он и вдруг затолкал меня в свой кабинет, усадил в самое удобное кресло и сказал, что и слышать не хочет ни о каких разговорах, пока не принесут кофе на серебряном подносе. Все снова было как в Швейцарии, за тем лишь исключением, что там просили подать какао.
Справившись, достаточно ли сладок мой кофе, вполне ли горяч, тепло ли мне самому и мягки ли мои подушки, он перешел к делу.
— Вам бы лучше рассказать мне о своих банковских проблемах, Султан-бей. Я дружил с вашим отцом, великим героем революции. — То была традиционная ложь, ибо я сомневаюсь, что он встречался когда-нибудь с волтарианским таможенником. — Я смотрю на ваши проблемы как на свои собственные. Так что говорите, не стесняйтесь.
Я рассказал ему о том, что задолжал кредитным компаниям, что должен расплатиться и постараться аннулировать их кредитные карточки. Зенгин пощелкал пальцами в сторону двери, и появился клерк в твидовом пальто и шляпе.
— Вы, — сказал Мудур Зенгин, — нуждаетесь в профессиональном руководстве. Кредитные компании — вещь немного запутанная. Никогда бы не простил себе, если бы позволил вам допустить какой- нибудь ляпсус.
Мы вышли из банка, сели в мое такси и принялись объезжать моих кредиторов. Первым стала американская кредитная компания «Гнет».
— Аннулировать вашу карточку? — вскричал управляющий. — Ни за что на свете! А вдруг вы аннулируете нашу, а карточки других компаний оставите в силе! Это была бы дискриминация. Мы бы подали на вас в суд за попытку подрыва нашей репутации! Султан-бей, как высокопоставленный гражданин с неограниченным кредитом вы несете социально-экономическую ответственность за прочность мировых учреждений и должны их поддерживать! — Он так разошелся, что его охранники стали заглядывать в дверь, держа дубинки наготове на тот случай, если мы еще больше выведем его из себя.
— Оставьте это дело мне, — тихонько попросил меня Зенгин.
Он подошел к управляющему и, утешающе погладив его по плечу, зашептал ему что-то, после чего тот согласно кивнул и улыбнулся.
— Пошли, — сказал Зенгин и поспешно вывел меня наружу.
Мы отправились в клуб «Гони должок». Там произошло то же самое. Затем в «Мастер-Карп». Там то же. Поехали в стамбульское логовище компании «Прокрутка и отмывка», и все повторилось снова. Мы продолжали объезжать кредитные компании одну за другой — и всюду одно и то же. Наконец осталась последняя.
— Что вы им такое говорите? — полюбопытствовал я.
— Очень просто, — отвечал Зенгин. — Я говорю им, что открою вам в банке счет векселей к платежу. Вам не следует утруждать себя этими мелочами. Все, что вам нужно сделать, — это положить на свой счет в банке полмиллиона, и туда пойдут их счета, а банк их оплатит.
Вам больше никогда не придется сталкиваться с ними.
Замечательно! Как раз то, что мне и нужно. Больше никогда не видеть этих собак. А в душе я смеялся. У меня созрел план, согласно которому в будущем никогда, никогда, никогда не найдет применения ни одна кредитная карточка!
Мы заехали в контору последней кредитной компании, «Соковыжималки». Здесь возникла загвоздка: их карточка находилась у графини Крэк. Если я ее аннулирую, она узнает об этом сразу же, как только попытается сделать новую покупку. На нее набросятся, будут осуждать. И тогда графиня заподозрит неладное, вобьет себе в голову, что ей нужно меня повесить. Позже я мог бы покончить с ней, когда Ломбар даст мне знать, что Хеллера разрешается убить, но мне совсем не улыбалась мысль о преждевременной встрече с графиней Крэк. Эту единственную карточку аннулировать я не мог.
Конечно же, управляющий компании встретил нас ликующей улыбкой:
— Ага! Султан-бей! Ваша наложница поддерживает традицию, достойную такого гражданина, как вы. Она покупает и покупает, и все в Нью-Йорке, и, несомненно, по международной телефонной линии
