— Теперь мы вернулись к тому моменту, когда вы впервые увидели Уистера, — проговорила она. — В действительности вы подумали, что не очень-то хороши для него. Ведь правильно?
— Правильно, — подтвердила мисс Симмонс из-под шлема.
— Теперь, — продолжала графиня, — вспомните то время, когда вы вели свой первый урок прошлой осенью по курсу «Восхищение природой». Вы одна, вы уходите из здания ООН. Вы не хотите, чтобы Уистер следовал за вами, потому что знаете, что вы для него недостаточно хороши. Вам очень грустно, верно?
— Верно, — сказала Симмонс.
Ага, вот и подошли к главному. Я уже знал наперед, что теперь Крэк заставит ее написать то, что пишут перед самоубийством. Ибо я именно так бы и поступил. Симмонс пришел конец!
В дверь позвонили.
Я шумно вздохнул с облегчением, радуясь за мисс Симмонс. Звонок ее спас, это Бульдог Графферти! Еще не все потеряно. Правда, он чуть-чуть рановато — трупа еще нет. Но Графферти сразу поймет, что к чему, лишь увидит мисс Симмонс в гипнотическом трансе. Он должен понять, что дело попахивает убийством.
— Вы тут тихо полежите, — сказала Крэк в микрофон, — не обращая внимания на то, что услышите, пока я не приду назад.
Она отложила микрофон, вышла из спальни и закрыла за собой дверь. Зайдя в гостиную, она стянула с рук перчатки, отбросила их в сторону и взбила волосы. Затем подошла и открыла входную дверь.
Доктор Кацбрейн!
В котелке и черном пальто. Он приподнял на лоб очки с очень толстыми линзами и вперился в Крэк.
— Так-так! Лиззи Борден! — Он ощерился, как голодный волк, ввалился в квартиру и громко захлопнул дверь. Оказавшись внутри, он сразу же заявил: — Я только забежал, чтобы немного (…). Я всегда навещаю своих пациентов в период обострения — причем не у них, а у меня.
— В самом деле? — сказала графиня, и в голосе ее звучало отвращение.
Кацбрейн, снимая пальто, изрек:
— Нет ничего лучше небольшого сеанса психотерапии, чтобы воспрянуть духом.
— Вы живете с мисс Симмонс? — полюбопытствовала графиня.
— О нет-нет. Я доктор Кацбрейн, ее психиатр в университетской больнице. Но я непредвзято отношусь к людям. Я делюсь с ними своими профессиональными навыками. Не думаю, что вы уже лежали в моем отделении, Борден, но вы красавица что надо, и потому уверен, что скоро вы попадете ко мне. Ложитесь-ка на тот диванчик, задерите юбку, и мы проведем предварительное профессиональное психиатрическое обследование. Если ощущение будет достаточно приятным, я немедленно приму вас в свое отделение. У вас под рубашкой, похоже, недурственные (…). Но им нужно пройти испытание на тот предмет, как они действуют на эрекцию (…).
Волосы у меня встали дыбом. Графиня Крэк прикончила трех мужчин только за то, что рукою к ней потянулись в сексуальной игривости. Из этого же придурка она сделает отбивную! И тут я весело рассмеялся: у Графферти будет мертвец, настоящий!
Графиня Крэк засунула руку в пластиковую продуктовую сумку. Я знал зачем — за неким смертоносным оружием. Оказалось, это рулон чего-то черного. Она оторвала от него один из кусков, разделенных перфорационной строчкой.
Доктор все еще протягивал руку. Она сунула в нее этот черный квадратик и приказала ледяным тоном:
— Держите.
Он взял его и стал рассматривать.
Графиня запустила руку в свою черную сумку, где лежал небольшой генератор постоянного тока, и включила его.
Доктор Кацбрейн распрямился и как бы окаменел. С лица исчезло всяческое выражение. Он стоял, прикованный к месту, словно нелепая статуя!
О мои боги! Это же была одна из штуковин компании «Глаза и Уши Волтара», украденных ею из нашей больницы в Афьоне! Я помнил это устройство с дистанционным управлением. Когда на кого-то накладывали одну из этих черных нашлепок и запускали крошечное динамо, человек немедленно окаменевал, отключалась его психическая деятельность и он оставался в таком состоянии, пока генератор работал. Когда же его выключали, человек снова обретал способность двигаться, не ведая, что с ним случилось. Судя по бегло просмотренным мною руководствам, их применяли для получения фотографий в условиях малой освещенности. Крэк же использовала это устройство для обездвиживания доктора Кацбрейна.
Возможно, она прикончит его попозже. У Графферти был еще шанс заполучить труп, столь необходимый для эффектных заголовков газет, а также для моих планов окончательного уничтожения графини Крэк.
Однако, даже если Графферти придет рановато, имеется вполне достаточно вещественных улик, чтобы погубить ее: главный психиатр Нью-Йорка, замерший посреди гостиной наподобие статуи, словно в приступе кататонии, и загипнотизированная, страшно трогательная жертва в задней комнате. Как бы карты ни выпали, графиню везде ждал проигрыш! Нью-Йорк вверг бы ее в ад, а уж что говорить о Волтаре с его наказанием за нарушение Кодекса.
Графиня Крэк убедилась, что доктор Кацбрейн остается недвижным, и вернулась к мисс Симмонс, чтобы прикончить ее, совершенно не подозревая, что полиция с воем сирен уже мчится к их дому. Я-то знал, что вовремя ей оттуда ни за что не выбраться.
Графиня Крэк закрыла за собой дверь спальни. Мисс Симмонс лежала, распластавшись на постели. Обнажились ее груди, живот и бедра. Графиня запахнула на ней халат. Я не мог понять, почему она это делает: сам я полагал, что нагота учительницы действует довольно возбуждающе.
Крэк уселась в кресло и снова взяла микрофон.
— Первое занятие «Восхищение природой» прошлой осенью закончено. Вы покинули ООН и теперь входите в Ван-Кортлэнд-парк. Где вы находитесь?
— Вхожу в Ван-Кортлэнд-парк, — повторила Симмонс голосом, сильно приглушенным гипношлемом. Я заметил, что тело ее напряглось.
— Вы видите, что за вами идет Уистер. Вы знаете, что недостаточно хороши для него. Вы упрашиваете его уйти.
Из-под шлема: «Пожалуйста, Уистер, уходите».
— Отлично. Ну вот он и ушел. Вы идете дальше, углубляетесь в парк. Видите восьмерых мужчин, которые идут за вами. Оглянитесь на них. Что вы видите?
Тело мисс Симмонс напряглось сильнее и стало подергиваться.
— Я вижу восьмерых мужчин, идущих за мной.
— Вы ищете уединенное местечко. Находите таковое. Как оно выглядит?
Симмонс напряглась еще больше, но отвечала:
— Глубокая лощина, высокие склоны вокруг. С холма сбегает тропинка. Зеленая травка, ручеек.
— Отлично, — продолжала графиня. — Один из мужчин ближе к вам, чем остальные. Что вам действительно хочется, чтобы он сделал?
— Как это сказано у Крафта-Эбинга.
— Что это такое — Крафт-Эбинг? — озадаченно спросила графиня.
— Это книги аналогичные «Сексуальной психопатии». Типа сочинений Хавлока Эллиса или Зигмунда Фрейда. Когда-то мой отец читал их мне каждый вечер, когда я ложилась спать. Как психолог он говорил, что отвратительные детские сказки полны фаллических символов. Подобных засовыванию пальца в пирог. И он говорил, что его дочь должна читать о тех же самых вещах, которым теперь обучают в детских садах, потому что психология является лучшим депрессантом половой потенции у детей, так как вдалбливает им то,
