орбиту.
- Как я рад вас видеть, господин комиссар, - с чувством изрекает он.
- Ну, как семейная жизнь, все нормально?
Как он еще умудряется краснеть, это - тайна или, скорее всего,- чудо.
- Привыкаем, - улыбается он.
Маман,- которая уже угостила его портвейном, насильно наливает мне стакан и бесшумно исчезает, радуясь тому, что может репатриироваться на свою кухню. У меня такое впечатление, что у нее там томится луковый суп с тертым сыром.
- Думаете заводить детишек?
На этот раз он становится кирпичного цвета.
- Да, в январе месяце.
- В рыжий горошек, - шучу я, а сам себя спрашиваю, на кого же он будет походить, маленький царь в горошек папаши Матиаса.
- А как тебя приняли ребята в Лионе?
- Очень славные.
Отчего же тень омрачила лило Матиаса, этого живого Ван Гога? Его рыжеватый взгляд покрывается дымкой. Он нервно просовывает палец под воротник рубашки.
- Ты там работаешь в лаборатории?
- Нет, я уже два месяца преподаю в школе полиции Сен-Сир на Золотой Горе.
Я поздравляю его, восхищенно присвистнув.
-Теперь прямая дорога в институт, дружище. А что ты там преподаешь для слушателей?
- Опознавание по пулевым отверстиям.
- Преподаватель пулевых отверстий, это что-то оригинальное, - с умным видом изрекаю я. - На визитной карточке это выглядит солидно. Да, ты с нами перекусишь, надеюсь?
- Я не хотел бы вас беспокоить.
- Брось ломаться! Ты приехал с женой?
- Нет. В ее положении, сами понимаете...
- У тебя дела?
Он прокашливается и заявляет:
- Я приехал к вам.
Я престо ошарашен. Я сразу предчувствую что-то нехорошее. Я опорожняю свой стакан, потому что я почти такой же, как Берю: налитый стакан меня раздражает.
- У тебя неприятности?
Он смотрит на меня натужным взглядом. Прядь волос цвета опавших листьев свисает на его веснушчатый лоб. Он пахнет рыжим; такой сильный и терпкий запах может разбудить любую аудиторию. Многие лекторы только бы выиграли от того, что они конопатые.
- Я боюсь, господин комиссар.
Это самое неприличное из всего, что может произнести его рот. Матиас сколько угодно может быть лабораторным работником, сражаться со своими лупами, пробирками и фотоувеличителями, но это совсем не говорит о том, что он хлюпик.
- Рассказывай!
- Все начались через неделю после моего прибытия в школу полиции. Как-то вечером я задержался в своей лаборатории. И как раз тогда, когда я выходил из нее, я услышал крик с верхнего этажа. Мимо меня пролетело что-то темное и с грохотом ударилось об пол. Это был один из слушателей школы. Почему-то у меня возникло впечатление, даже - уверенность, что кто-то его сбросил через перила. Поэтому я не побежал вниз, а одним махом взбежал наверх.
- Рефлекс ищейки, это точно! - одобрительно говорю я. - А потом, дитя мое? Говорите мне все!
- Я не заметил ничего странного. На последнем этаже находится кафедра средств связи. Там никого не было, некоторые двери были заперты на замок! Тогда я спустился.
- А что с этим классным прыгуном?
- Умер. Пролом черепной коробки.
- Что показало расследование?
- Заключение: самоубийство в состоянии депрессии.
- Я пока не усекаю причины твоего страха.
- Меня чуть было дважды не убили, господин комиссар. У Матиаса легкий тик, одна щека подергивается.
- Ты уверев?
- А как же! В первый раз это было на следующий день после того самоубийства.
Я собирался сесть в свою машину, как какой-то автомобиль как смерч тронулся с места и помчался прямо на меня. Я чудом успел перемахнуть через капот машины, на кузове моей 'восьмерки' до сих пор осталась вмятина. Вторая попытка была предпринята в лаборатории школы. Вместо порошкообразного реактива мне во флакон насыпали бугназильную селитру. И когда я стал делать анализ, раздался ужасный взрыв.
Он показывает совершенно черную ладонь левой руки.
- Это чудо, что я там не остался!
Наступает тишина. От всего этого действительно можно прийти в смущение.
- Что ты думаешь по существу, Матиас? Он похож на большого умного мальчика. Из категории всегдапервыйвклассе. Хорошие отметки, доски почета и дипломы была придуманы для парней его породы.
Без особого ума, но с большой поглощающей способностью мозга. Без инициативы, но с громадным прилежанием. Он ждет от жизни только то, что она может ему дать: устойчивое положение, плодовитую супругу, загородный дом и орден 'Академические пальмы'. Он уже сам по себе академиченв. Доволен тем, что он живет, что он рыжий и приносит пользу.
- По существу, господин комиссар, я думаю следующее. Некто убил слушателя. Этот некто посчитал, что я либо его увидел, либо догадался, что речь идет об убийстве. Теперь он меня опасается и хочет меня убрать. Вы думаете, что я неправ?
- Стоящая гипотеза, Ваша честь! Ты рассказывал об этом коллегам из Лиона?
Он качает своей огненной макушкой.
-Нет.
-Почему?
Он медлит с ответом, но я уже все уловил. Он из породы осторожных. Он знает, что человеку, ставшему посмешищем, практически невозможно сделать карьеру, поэтому он не хочет подвергать себя риску вляпаться в идиотскую историю, разыгрывая роль героя из детектива 'черной серии'. А вдруг он ошибся? А вдруг он оказался жертвой своего воображения? А? Он предпочитает рисковать своей шкурой потихоньку, не высовываясь, как тот обыватель, который идет покупать лотерейный билет за три франка в соседний квартал,
- Я предпочел сначала поговорить об этом с вами, - лепечет он.
- Ты правильно сделал, - одобряю я,- после обеда расскажем обо всем шефу.
Факел мучается. Он боится последствий. Надо сказать, что в нашей фирме, т.е. префектуре полиции, с неохотой проводят внутреннее расследование. Можно встретить немало каменщиков, которые строят дома для себя, но найдется мало полицейских, которые ведут следствие в личных целях. Полицейский - это прежде всего чиновник, нужно, чтобы он был послушным и тихим, чтобы его рожа сливалась с серым цветом стен. Это же государственное имущество, в конце концов! Премии в конце года, награды в конце карьеры, посмертные слова для поощрения самых хамелеонистых.
- Вы полагаете, что господин директор?..
- Неофициальным образом, малыш. Он будет польщен, что ты пришел поплакаться в жилетку Альма Матер. Она всегда давала от своего щедрого вымени тем, кого вскормила своей грудью.
Входит Фелиция и говорит, что рубон готов. Отблески плиты до сих пор пляшут в ее добрых глазах.
Маман знает цену простым человеческим радостям и умеет сотворить их. С ней забываешь об этих любителях закусочныхавтоматов, которые вынуждены насаживать себя на алебарды или нюхать наркотик,
