стрелками. Крутилин заходил с разных сторон, раздвигал людей, чтобы в объектив попали стрелки с надписями'ПАРИЖ -- 15050 км', 'ВОЛГОГРАД -- 14747 км' и другие, в этом ценность будущего фильма. Не так уж много людей на свете могут попасть в такой кадр, будет чем похвастаться.
Столб-реликвия для туристов, подумал Семенов, запечатлеешь его, и всем понятно, где ты был. Лучше бы ты, Ваня, отснял эту пару гнедых, Бармина и Филатова: богатыри, кровь с молоком, а плетутся, как пенсионеры, будто на унты по двухпудовой гире навешено Эх, не было в первую зимовку кинолюбителей, и нет фильма о том, как восточники рыли шурф, магнитный павильон в толще снега. Вон он, шурф, который чуть не стал могилой начальника станции. А там стояли сани с наваренной железной решеткой из труб, механик Покровский ударил кувалдой по решетке, а она хрустнула, будто фарфоровая. Тогда и узнали, что железо при восьмидесяти градусах -- вешь хрупкая, с которой следует обращаться деликатно. Отснял бы ты Ваня, этот кадр -- цены бы ему не было... Или Сашу Бармина, который под восемьдесят пять градусов выходил гулять на полосу, чтобы доказать маловерам и самому себе, что прогулка под луной в любую погоду исключительно важна для организма.
-- Волокуша на подходе, сообщил Дугин.
-- Идите сюда!-- донесся голос Белова.-- Запечатлеемся вместе, для истории!
-- Нам для истории не надо,-- ухмыльнулся Дугин.-- Идите, груз пустяковый, мы с Веней свободно справимся.
Семенов, Гаранин и Бармин пошли к летчикам. Филатов забрался в самолет.
-- С чего начнем, Женя?
-- С перекура,-- предложил Дугин, присаживаясь.-- Или не хочется?
-- Не очень,-- признался Филатов.
-- Нормальная вещь, скоро и про девочек забудешь,-- пообещал Дугин.-До конца зимовки.
-- Врешь,-- недоверчиво сказал Филатов.-- Нет, в самом деле?
-- Шучу.-- Дугин подмигнул.-- Но во сне раньше чем через месяц не увидишь. И то без душевного волнения.
-- Ну, это еще терпимо. А то чуть не до смерти напугал, даже слабость в ногах почувствовал.
-- А вообще как? Шарики в глазах не прыгают?
-- Еще нет. Но и в футбол играть не хочется.
-- И не захочется. У нас только док психованный, в пинг-понг напарников искать будет. Силы девать некуда, гирей зарядку делает
-- Саша -- мужик что надо,-- возразил Филатов -- На Льдине, сам знаешь, лучшим грузчиком был. А ты чего на него хвост поднял?
-- Некультурно выражаешься, Веня. Мне с твоим Сашей делить нечего, разные учебные заведения кончали. Я в его клистирных трубках не разбираюсь, а он в моих дизелях.
-- Что-то я тебя не пойму, Женька. Ласковый такой, в глаза всем улыбаешься, а в кармане фигу показываешь.
-- Грубый ты человек, Филатов.-- Дугин поднялся.-- Кончай перекур. Я вниз спущусь, принимать буду. Носом дыши, слышишь? И нагибайся так, будто пузо у тебя выросло, медленно, понял?
-- Проинструктировали,-- отмахнулся Филатов.-- Ну, принимай.
Аккумуляторы были тяжелые, двухпудовые. Первый из них Дугин принял на руки, как ребенка прижал к груди, осторожно нагнулся и положил на волокушу. С непривычки даже кровь в голову хлынула, с трудом отдышался.
-- Может, подождем со вторым? -- предложил Филатов.
-- А чего ждать, давай.
Дугин, чтобы стать повыше, влез на связку спальных мешков и только принял второй аккумулятор, как мешки вдруг поехали изпод ног. Дугин покачнулся, аккумулятор выскользнул и с грохотом упал на волокушу.
-- Цел? -- испугался Филатов.
-- Что с ним сделается? -- Дугин укутал аккумуляторы спальными мешками.-- Все, что ли?
-- Ящик еще с бифштексами. Да ты разверни, посмотри.
-- Бифштексы?
-- Какие там бифштексы, я про аккумулятор.
-- Никуда он не денется, подавай ящик.
-- Держи.
-- А теперь все сюда. Белов подошел к флагштоку -- Ваня, камеру отогрел? Снимешь церемонию подъема флага зови свою кодлу, Сергей!
-- Только побыстрее-Бортмеханик Самохин взглянул на часы.-- Сорок минут стоим, моторы застынут, Николай Кузьмич!
-- Быстрее не выйдет, сказал Семенов.-- Рановато, Коля, флаг поднимать.
-- Почему это? -- с деланным удивлением спросил Крутилин.
-- Будто не знаешь, Ваня. Станция оживет, выйдем в эфиртогда и поднимем.
-- Бюрократ же ты, Серега!-- возмугился Белов- Не разводи канитель, поднимай флаг, чинуша!
-- Это я чинуша? -- засмеялся Семенов -- Не проси, Коля, не стану традицию нарушать.
-- Даже ради друга?-- забросил удочку Белов -- Который, не щадя своей драгоценной жизни, приволок тебя в эту чертову дыру?
-- Именно так, подтвердил Семенов.-- Голый перед тобой разденусь -снимай, а флаг поднимем, когда отобью первую морзянку.
-- Тьфу!-- Белов под общий смех сдернул подшлемник, вытер слюну.-Такого кадра лишил, собака!
-- А где Волосан? -- спохватился Бармнн.
-- Дрыхнет на моем кресле,-- сообщил Крутилин.
-- Оставайся с нами, пусть летит вторым пилотом,-- предложил Бармин.-За тебя вполне сработает!
-- Моторы, Николай Кузьмич,-- напомнил Самохин.
-- Все, братва, летим!-- Белов знаком успокоил бортмеханика -- Ну, Серега, ну, бюрократ! Далай обнимемся, что ли? Снимай, Ваня, всетаки тоже кадр не из последних!
-- Ради кадра? -- с притворным негодованием спросил Семенов.-- А вот и Волосан, с ним и обнимайся.
Летчики помогли подтащить волокушу к дому, стали прощаться.
-- С завтрашнего дня, Сергей, начинаем рейсы двумя бортами,-- пообещал Белов.-- Так оставить тебе на денек охотника за пингвинами?
-- Конечно, веселее открывать зимовку.
-- С одним условием: без меня флаг не поднимать! Нету еще такого кадра в моей коллекции, понял?
-- Попутною ветра, Коля!
-- Лучше никакого. Ну, до связи!
-- До связи, дружище!
'Беда, Николаич...'
Нигде в другом обитаемом месте Земли нет такого обилия света, как на Востоке в полярный день.
Удивительная вещь! Солнце почти что в зените, оно заливает купол таким нестерпимым светом, что без темных очков и шагу не сделаешь; прозрачнейший воздух весь пронизан пляшущими лучами, и эта ясно видимая веселая пляска создает столь убедительную иллюзию тепла, что так и хочется раздеться, позагорать. Только не верь этому ощущению, оно сплошной обман. Слишком белый, самый девственный на Земле снег, возгордившись своей несравненной чистотой, отказывается принимать губительное тепло -- солнечные лучи отражаются от поверхности и отлетают прочь, как стрелы, пущенные в стальную стену.
Так уже было миллионы раз, каждый год полярным летом солнце штурмует ледяной купол мощными потоками радиации, а тот, укутанный в защитную белую одежду, успешно отбивается от этих атак. В Центральной Антарктиде солнце с его испепеляющим жаром унижено и оскорблено: в титанической борьбе лед побеждает пламень.
И только когда на купол пришли люди, на первозданной белизне появились чужеродные темные пятна, не умеющие отражать солнечные лучи. Нащупав слабинку, солнце устремилось туда, оно очистило от снега
