– А господин Хагенау, – протянул Буко, на котором не заметны были какие- либо повреждения, – господин Хагенау прекрасно правил. Боевито показал себя. О, Губертик, ты цел? Вижу, что жив. Где Вольдан, Рымбаба и Виттрам?
– Догоняют.
Куно Виттрам снял шлем и шапочку, волосы под ней были влажными и курчавились. Металл края наплечника от удара встал торчком, стяжка была совершенно исковеркана.
– Помогите! – крикнул он, будто рыба ловя воздух. – Вольдан ранен…
Раненого сняли с седла. С трудом, под сопровождение стонов и оханий, стащили с головы крепко вмятый, искривленный и расклепанный хундсгугель.
– Христе… – простонал Вольдан. – Ну, получил… Куно, глянь-ка, глаз еще на месте?
– На месте, на месте, – успокоил его фон Виттрам. – Ты ничего не видишь, потому что его кровь залила…
Рейневан опустился на колени и сразу же взялся перевязывать. Кто-то ему помогал. Он поднял голову и встретился взглядом с серыми глазами Гуона фон Сагара.
Стоящий рядом Рымбаба скривился от боли, ощупывая большую вмятину на боку нагрудника.
– Ребра как не бывало, – простонал он. – В крови, курва его мать, плаваю. Гляньте.
– Кому интересно знать, в чем ты, курва, плаваешь. – Буко фон Кроссиг стащил с головы армет. – Давай говори, за нами гонятся?
– Не-а… Мы маленько их того… проредили…
– Будут преследовать, – убежденно сказал Буко. – А ну давайте выпотрошим колебку. Заберем деньги и поскорее сматываемся.
Он подошел к экипажу, рванул обитую сукном плетеную ивовую дверцу. Дверца поддалась, но всего на дюйм, потом захлопнулась снова. Было ясно, что ее держат изнутри. Буко выругался, рванул сильнее. Раздался писк.
– Что такое? – удивился, поразившись, Рымбаба. – Пищащие деньги? А может, колектор в мышах налог собирал?
Буко жестом подозвал его на помощь. Вдвоем они рванули дверцу с такой силой, что оторвали ее начисто, а вместе с ней раубриттеры вытащили из колебки существо, которое ее держало.
Рейневан вздохнул. И замер, раскрыв рот.
Ибо на сей раз тождественность не могла вызывать ни малейших сомнений.
Тем временем Буко и Рымбаба взрезали ножами покрывало, вытащили из обитого шкурами чрева колебки девушку, такую же светловолосую, тоже в синяках, одетую в такую же зеленую
– Клянусь палицей святого Дальмаста, – вздохнул Куно Виттрам. – Что еще такое?
– Не то, чего мы ожидали, – трезво отметил Тассило. – Прав был господин Шарлей. Сначала надо было убедиться, а уж потом нападать.
Буко фон Кроссиг вылез из колебки. Кинул на землю какие-то тряпки и наряды. Его мина совершенно недвузначно говорила о результатах поисков. Каждого, кто не был уверен в том, что нашел Буко, очередь отвратительных ругательств должна была убедить в том, что ожидаемых пятисот гривен в колебке не было.
Девушки в страхе прижались друг к другу. Та, что повыше, натянула
Буко скрежетнул зубами, сжал рукоять ножа так, что побелели костяшки пальцев. Мина была взбешенная, он, несомненно, бился с мыслями. Гуон фон Сагар сразу же заметил это.
– Пора взглянуть правде в глаза, – фыркнул он. – Ты осрамился, Буко. Все вы осрамились. Совершенно ясно – сегодня не ваш день. Отправляйтесь-ка лучше домой. Да поскорее. Прежде чем снова не выпадет вам сыдиотничать.
Буко выругался, на этот раз его поддержали и Вейрах, и Рымбаба, и Виттрам, и даже Вольдан из Осин из-под перевязки на глазу.
– Что делать с девками? – Буко словно только теперь их заметил. – Прирезать?
– А может, отхендожить? – мерзко ухмыльнулся Вейрах. – Господин Гуон немного прав, действительно скверный нам сегодня выпал день. Так, может, хоть закончить его каким- никаким приятным действом? Возьмем девок, отыщем подходящий стог, чтобы помягче было, и там их обеих совместно отделаем. А? Что скажете?
Рымбаба и Виттрам захохотали, но как-то неуверенно. Вольдан из Осин застонал из-под окровавленного полотна. Гуон фон Сагар покрутил головой.
Буко сделал шаг к девушкам, те сжались и плотно обняли друг друга. Младшая заплакала.
Рейневан схватил за рукав Самсона, который уже собрался было вмешаться.
– И не думайте, – сказал он, обращаясь к раубриттерам.
– Что?
– И не думайте к ней прикоснуться. Это может для вас плохо кончиться. Она дворянка и не из последних. Катажина фон Биберштайн, дочь Яна Биберштайна, хозяина Стольца.
– Ты уверен, Хагенау? – прервал долгую и тяжелую тишину Буко фон Кроссиг. – Не ошибаешься?
– Он не ошибается. – Тассило де Тресков поднял и показал всем извлеченный из колебки сак с вышитым гербом – красным оленьим рогом на золотом поле.
– Точно, – согласился Буко. – Биберштайнов знак. Которая из них?
– Та, что повыше, старшая.
– Ха! – Раубриттер уперся руками в бока. – Вот мы и завершим день приятным акцентом. И возместим свои потери. Губертик, свяжи ее. И посади на коня перед собой.
– Накаркал я. – Гуон фон Сагар развел руками. – И верно, этот день подбросил вам новый случай показать себя идиотами. Не в первый раз, ей-богу. Я вот думаю, Буко, у тебя это врожденное или благоприобретенное?
– А ты, – Буко отмахнулся от чародея, подошел к младшей, которая скорчилась и начала хлюпать носом, – ты, девка, вытри нос и слушай внимательно. Сиди здесь и жди погоню, за тобой-то, может, и не послали бы, но за Биберштайнувной придут наверняка. Хозяину в Стольце передашь, что выкуп за его доченьку составит… пятьсот гривен. Конкретно, значит, пятьсот коп пражских гривен. Для Биберштайна это раз плюнуть. Господин Ян будет уведомлен о способе выплаты. Поняла? Гляди на меня, когда с тобой говорят. Поняла?
Девочка сжалась еще больше, но подняла на Буко голубые глазки и кивнула.
– А ты, – серьезно заметил Тассило де Тресков, – действительно считаешь, что это удачная мысль?
– Действительно. И довольно об этом. Едем.
Буко повернулся к Шарлею, Рейневану и Самсону:
