Мы с напряженным вниманием следили за его борьбой со стихией и облегченно вздохнули, когда Иван, выбравшись на берег, без сил опустился на галечник. Передохнув, он привязал веревку к одному из камней и махнул нам рукой. Первым делом мы переложили груз так, чтобы лодка накренилась на уцелевший борт. На дыру прибили гвоздями из запасов Жеребы кусок брезента, на время эта заплата должна была сдерживать воду. Чтобы лодка все-таки не затонула и ее не унесло течением, мы обвязали ее веревками, пропустив сквозь петли основную веревку. Сверху, на груз, посадили Снежку, привязав ее, кроме поводка, еще одной веревкой, как на растяжке. Веса людей лодка бы не выдержала. Андрей и Павел столкнули ее на воду, а сами поплыли сзади, держась за корму.
Река тотчас попыталась присвоить себе лодку, канат выгнулся дугой, но мужики упорно толкали долбленку перед собой, и вскоре наша 'паромная переправа' закончилась вполне благополучно.
Теперь на камне остались только я и веревка. Когда Жереба призывно махнул рукой, я обвязался веревкой и встал. Эх, как же мне было неохота лезть в это 'ледяное пекло', но делать нечего. Поглубже вдохнув таежный воздух, я бросился
в воду.
Меня тут же потащило вниз по течению, но сильный толчок веревки подсказал мне, что мужики про меня не забыли и только что 'подсекли', как какого-нибудь тайменя. Главное в этой увлекательной 'рыбьей' роли было не захлебнуться. Сначала мне это удавалось, почувствовав под ногами твердь, я побрел против течения, но по сравнению с Иваном я оказался в разных весовых категориях с рекой и вскоре снова барахтался в волнах, как пескарь на кукане. Так повторялось раза три, я вставал на ноги, проходил пару метров, течением меня снова опрокидывало, и мне приходилось полагаться только на прочность веревки. Все шло нормально, но в последний раз меня подвели как раз мужики. Они не поверили, что я уже сам могу идти по дну, и дернули веревку так, что я полетел в воду головой вперед, не успев набрать воздуха и даже закрыть рот. Тут уж я вдоволь нахлебался водицы и пришел к выводу, что со времени моего предыдущего купания ни кто так и не догадался подлить в Оронок пепси-колы.
Когда я добрался до долгожданного берега, первым желанием было выругать моих ретивых 'паромщиков', но сил не было совсем, а когда они вернулись, прошло желание ругаться.
- Ну вот, слава Богу все выбрались, - добродушно заметил Павел.
Андрей и Иван сразу начали разводить костер. Хотя и стояла солнечная погода, но вряд ли было больше шести градусов тепла, и мы все, за исключением лайки, дружно стучали зубами. Слава Богу топлива на нашем райском островке оказалось достаточно. В кустах мы нашли солидные запасы топляка, оставшегося от весеннего паводка.
Вот только спички у всех промокли, и у меня, и у Андрея, и у Павла. Жереба долго наблюдал за нашей бестолковой суетой вокруг костра, потом улыбнулся, ощерившись, как случайно выкопанный на кладбище череп, и снисходительно прогудел:
- Эх, салаги. Смотрите, как это делается.
Запустив два пальца за козырек своей забавной всепогодной шапки, он вытащил оттуда и продемонстрировал нам восьмое чудо света - свои спички. В отличие от наших, не только коробок, но каждая спичка были залиты парафином. Конечно,
они не промокли, и через пару минут мы наслаждались теплом костра.
Вместе с теплом поднялось и настроение. Мне пришло в голову, что это мое путешествие на веревке было все-таки более комфортабельным, чем в виде бревна вниз по реке. Приободрились и мужики. Они даже начали дурить. Сначала Андрей подтолкнул Павла в костер, а потом они попытались запихать туда же Жеребу. Тот ревел как слон, матюгался как экипаж броненосца, но его редкозубая улыбка подсказала мне, что и он оценил, как это хорошо, выпутаться из такой непростой ситуации, да и просто остаться в живых.
За всем этим мы чуть было не прозевали самого главного. До сих пор не могу понять, что заставило меня оглянуться. Словно Бог подтолкнул! Но я оглянулся и увидел вылетевшую из-за поворота долбленку и в ней хорошо известных мне людей. Я заорал что-то непотребное, показывая на лодку, мужики оглянулись и плашмя попадали на землю. И как раз вовремя. Один из сидевших в лодке уже поднял автомат. Падая на песок, я все-таки успел разглядеть, что это был сам Куцый, я прекрасно видел его лицо, ведь между нами было не более тридцати метров. Он как-то оскалился, и тут же ствол автомата начал выплевывать пламя. Если бы мы стояли, то он срезал бы нас первой же очередью. Ну а выцеливать лежащих плшмя людей из подпрыгивающей на водных ухабах лодки, несущейся вниз по течению со скоростью автомобиля, это совсем другое дело.
Куцый сам это понял, обернулся, крикнул что-то стоящему на корме человеку, я мгновенно понял, что это Илюшка, но тот отчаянно замотал головой. Они упустили время и теперь уже не могли повернуть в нашу сторону, это не позволяли ни река, ни выступающие из воды камни.
Тогда Куцый снова повернулся к нам и поднял автомат. Вторая очередь застала нас в движении, каждый искал свой путь спасения. Я и Андрей бросились к лодке. Павел рванул к кустам, а Иван с шумом и плеском погрузился в воду. Пули над моей головой со свистом кромсали борт долбленки. Еще чуть-чуть, и он бы достал нас. Что для 'товарища Калашникова' какая-то деревяшка? Но река и время продолжали свой неумолимый бег, стрельба прекратилась, и, выглянув из-за своего укрытия, я увидел корму удаляющейся долбленки с отчаянно орудующим шестом эвенком. Еще доля секунды, и словно ничего и не было. Все то же небо, река, скалы, хилое осеннее солнышко над головой, только мы, тяжело дыша, лежим на галечнике за лодкой, да подступает к горлу дурнота пролшедшего страха.
Мы с Андреем поднялись на ноги, посмотрели друг на друга.
- Тебя не зацепило? - спросил он.
- Н-нет, - отрицательно мотнул я головой, по-прежнему борясь с животной дрожью в желудке.
- А где остальные? - оглянулся Андрей на пустынный берег.
Словно отозвавшись на его голос, с шумом вспенилась вода, и на берег на четвереньках выполз тяжело отдувающийся Иван. Зашумели кусты, и оттуда в таком же четвероногом положении выбрался Павел. Ей- Богу, я и не думал, что в этих кустах можно спрятаться, они росли вплотную к скале.
- Все живы? - спросил Андрей, словно не верил своим глазам, а потом облегченно вздохнул. - Слава Богу!
Машинально мы столпились у затухающего костра, посмотрели друг на друга. Все молчали, угроза смерти словно придавила нас своей тяжестью. Это было понятно без слов. Первым прорвало Ивана.
- Ну Илюшка, ну гад! - Жеребу трясло, и, похоже, не только от холода. Попадись он только мне! Надо было тогда еще его утопить. Алкаш хренов!
Тут Андрей обратил внимание, что Пашка зажимает рукой ухо, а сквозь пальцы капает кровь.
- Ты что, Павло? Зацепило?
- Да нет, это я сучком мочку покарябал, - с виноватой улыбкой отозвался белорус, показывая окровавленное ухо.
- А где Снежка? - забеспокоился я. Все тут же начали глядеть по сторонам и заголосили на разные голоса:
- Снежка! Снежка! Снежка!
- Вот она! - обнаружил пропажу Андрей. Собака лежала на единственном сухом рюкзаке Андрея и явно спала. Своими криками мы ее разбудили, и на выразительной морде лайки появилась гримаса недовольства. Коротко тявкнув, словно говоря, чего, дескать, надо, она зевнула, продемонстрировав великолепные зубы, и снова положила голову на лапы.
- Нет уж, милая, проспала все перестрелку, так теперь посиди, - спихнул ее с рюкзака Андрей. Он стал шарить в рюкзаке, ища сухую тряпку, чтобы перевязать Павлу ухо. В это время Иван развешивал на колышках вокруг костра мокрую одежду.
- Как думаешь, они могут вернуться? - спросил Андрей Жеребу, кивнув на реку.
Иван отрицательно помотал головой:
- Нет, здесь против течения они не выплывут, тут еще километров пять одни шиверы и прижимы, пристать негде. А вот на выходе из ущелья есть одна большая тиховодина, мы завсегда там останавливались на ночевку. И отдых хороший, и рыбы в яме полно. Там они нас и будут ждать.
- А чего ждать-то, лодки же у нас нету... - вздохнул Павел, все еще прижимающий тряпку к уху.
Мы посмотрели на наше разбитое суденышко. Первым сообразил Андрей.
