тут же вскочила на ноги и начала выпрашивать у хозяина столь желанное лакомство. И Жереба в этот раз не устоял. Отрезав небольшой кусочек мяса, он кинул его собаке. Снежка даже не стала жевать его. Впечатление было такое, словно у нее отсутствовали пищевод и желудок. Лишь пасть, а потом сразу пустота, куда все и провалилось. Помахиванием хвоста лайка намекнула, что не прочь продлить 'застолье', но Жереба строго прикрикнул на нее:
- Хватит с тебя, самим жрать нечего.
И Снежка больше даже не взвизгнула, лишь стояла не сводя глаз с котелка и жадно вдыхая божественный запах.
Кроме бульона и мяса, Иван заварил и свой фирменный таежный чай.
Мы немного обсохли, правда, только спереди, так как на спины нам продолжали капать скудные слезы сибирской осени. Дождь то накрапывал, то переставал. Больше допекал ветер, холодный, порывистый. Скромное пламя нашего костерка не могло согревать нас, лишь помогало не замерзнуть. Из рюкзаков, брезента и собственных тел мы соорудили заслон от ветра и скрючились над пламенем. Спать было невозможно, потянулись томительные часы ожидания рассвета. Мы тихонько переговаривались о самом разном , о способах спасения, о прошлой, доартельной, жизни. О будущем.
- Неужели ты действительно отдашь этим козлам золото? - поинтересовался Иван у Лейтенанта.
- А что делать-то? - удивился тот. - Конечно, отдам. Нам двадцать пять процентов полагается...
- Нет! - перебил его Павел. - Это за клад дают двадцать пять процентов суммы. А за это, я думаю, нам ничего не дадут.
- Почему? - не понял я.
- Мы же его не нашли? Это не клад, это просто наше золото.
- Правильно он говорит, - поддержал его Иван. - У нас один мужик мешок с деньгами нашел. 'Уазик' проехал с инкассаторами, а в полу машины дыра была. Ну мешок и вывалился. А он на мотоцикле с рыбалки ехал, подобрал. Нет чтобы припрятать да зажить по-человечески, так он с ним в милицию приперся. Там сначала даже не поверили, решили, что он штуки три таких мешка надыбал, а одним решил глаза замазать. Где, говорят, остальные? Хорошо, тут с леспромхоза позвонили, подтвердили, что один из мешков с зарплатой потеряли. И сошлось все до копейки.
- Ну и что? - нетерпеливо спросил Павел.
- Ну что! - ухмыльнулся Жереба. - Поблагодарили, руку пожали да пинка под зад. Через месяц, правда,часы вручили. Вот такие, как у Лейтенанта, непромокаемые. Но он их этой же зимой на рыбалке утопил, в проруби.
Я как-то приуныл. Слишком уж я рассчитывал на это золото, вернее, на деньги, заработанные в артели.
- Но с нами же должны рассчитать за ту работу. Что мы, зря, что ли, горбатились целых три месяца? - горячился Андрей.
- А кто? - спросил я. Мне вдруг стало ясно наше беспросветное положение. - Артели к этому времени уже не будет. Если Иванович не врет, то сейчас уже от 'Зари' даже следа не осталось. А государство нам ни копейки не выплатит, оно тут не при чем.
- Ну, тогда еще проще. Сдадим золото государству и огребем кучу денег, - продолжал фантазировать с энтузиазмом Лейтенант.
- Дадут, да догонят, да еще раз дадут, - съехидничал Иван. - Ты что, государство наше не знаешь? Оно удавится, но не отдаст своего. Вон я с одним мужиком сидел. Тот на рыбалке самородок нашел, килограмм с лишним. Сколько он с ним хлопот
себе нажил, ты не представляешь! Чтобы мыть золото, нужно брать лицензию, а у него лицензии не было. Он доказывал, что случайно нашел, а ему: ладно врать, говори, где еще спрятал.
- И что, посадили? - удивился Павел.
- Да нет, это он потом уже сел. Деньги он, правда, получил, но через полгода, и сразу ушел в запой. Нажрался, взял ружье да к тому менту пошел в гости, ну, который обыск у него дома устраивал. Пальбу поднял. Пять лет влепили. Бандитизм,
говорят.
Все эти разговоры очень не понравились нашему Лейтенанту. Он как-то примолк, затихли и мы. Время от времени кто-нибудь спрашивал Андрея, сколько времени, и тот, глянув на освещенный циферблат своих 'Командирских', равномерно отчеканивал часы и минуты. Со временем это ему надоело, и он даже слегка взорвался.
- Да что вы через каждые пять минут спрашиваете! Отстаньте вы от меня!
- А я поэтому в тайгу часы и не беру. Зачем? Здесь время исчисляется сутками, - весомо обронил Жереба.
- Кстати, а какое сегодня число? - спросил Андрей, тщетно пытаясь рассмотреть маленькую циферку календаря.
- Черт его знает, - вздохнул Павел. - Мне кажется, мы уже в этой тайге полжизни шатаемся.
Они замолкли, а я, прикрыв глаза, неторопливо прокручивал память назад. Дойдя до нашего выхода с базы второй бригады, я постепенно начал восстанавливать календарь, награждая каждый прожитый день числом. Перед внутренним взором замелькали первые дни пешего перехода, первый горный хребет, мрачное, сырое плоскогорье, снова горы, реки, километры и дни пути. Встреча с Иваном, долбленка, наша первая катастрофа, уход на Попутную, уже эта эпопея на плоту. Результат ошеломил меня.
- Сколько дней в сентябре? - спросил я.
- Тридцать, - подсчитав по-народному, по костяшкам кулаков, отозвался Павел.
- Значит, сегодня девятое октября, - сообщил я результат своих вычислений.
Павел и Андрей сразу резко вскинулись, глянули на меня, словно стараясь прочесть в глазах какую-то не эту, а другую правду. Но они-то знали мою память и поверили сразу. Совсем по-другому повел себя Иван. Его это сообщение просто сразило.
- Не может быть, - пробормотал он. - Врешь поди!
- Нет, Вань, все правда. Юрка никогда в таких случаях не ошибается. Память у него грандиозная.
Андрей все таки разглядел дату календаря и согласно кивнул головой.
- Точно, девятое.
А Жереба все никак не мог прийти в себя.
- Я же всего на неделю опаздывал. А сейчас я как будто и не приблизился к Баланино. Я уже на двадцать дней опоздал.
- Да придешь ты, что волнуешься? - удивился Андрей. - Сам же говоришь день в тайге не время.
- Да что ты понимаешь! - взорвался 'бегун'. - Меня там мужики ждут, это их золото. Они решат, что я зажилил их 'песочек'.
- Почему именно зажилил? Может, тебя медведи съели? - не понял Андрей.
- Да они-то откуда знают, съели меня или я просто с ихним добром деру дал. Раньше мы толпой шли, один погибнет, другой донесет.
- Ладно, Вань. Если тебя медведь скушает, то мы твое золото, так и быть, донесем, - пошутил Андрей. - Скажи только куда.
Жереба зверем посмотрел на него, сплюнул и отошел в сторону.
- Чего это он? - тихо спросил Павел.
- Да шуток не понимает, - отмахнулся Андрей.
Иван долго маячил на носу плота, но холод не тетка, и вскоре он снова подошел к нам. Теперь он молчал, только методично подкладывал в огонь ветки. Надолго воцарилась тишина, лишь потрескивали угли костра да за спиной неумолчно ревел падун.
Во втором часу ночи топливо кончилось. Жереба молча отошел в темноту, чертыхнулся, а затем мы услышали звон топора. Он рубил наш единственный шест. Его хватило еще на час. Затем мы остались в темноте.
Как ни странно, но когда стало темно и холодно, я уснул. Просто усталость взяла свое, да тут еще в ногах пристроилась Снежка, по бокам Андрей и Павел. Лишь Жереба темной громадой застыл по другую сторону потухшего костра.
Проснулся я довольно быстро, в холоде, как ни старайся, все равно не выспишься. Все было так же, все
