— Юрий Михайлович! Помилуй мя господь! К документам, которые вы передаете своим благодетелям, у меня доступа нет.
Лялин оправился от испуга. К нему вернулось обычное нахальство. Он не мог и представить, что его повяжут вот так легко и просто.
— Я требую… — Лялин повысил голос почти до крика. Ему хотелось привлечь чем-нибудь внимание редких прохожих. Но пистолет в руках одного человека и наручники на запястьях другого отбивали у третьих лиц всякое желание вмешаться. Прохожие спешили мимо и отворачивали головы.
— Требовать могу я, — перебил Лялина Русаков и для убедительности пристукнул его рукояткой пистолета по шее.
— Кто вы такой? Что вам надо?
— Не изображайте невинность, Ноубл. Я с вами буду говорить от имени Дымова. Коли Дымова. Вам известна эта фамилия?
Проходным двором Русаков провел Лялина к его же машине. Обыскал. Вынул из кармана ключи зажигания.
— Садитесь!
— Куда мы едем? — спросил Лялина, облизывая пересохшие губы.
— На дачу, — спокойно объяснил Русаков. — Навестить Леночку. У вас, похоже, сегодня свидание?
— Чего вы от меня хотите? — спросил Лялин. Он вспотел от страха, руки его мелко дрожали. — Почему мы не едем на Лубянку?
— Там сейчас и без вас дерьма полно. И сильно воняет. Я предпочитаю свежий воздух.
— Чего вы добиваетесь? — истерично взвизгнул Лялин.
— На вашем бы месте я укусил себя за воротник. Но вы туда яд не вшивали. Верно? Кишка тонка. Сам себя убить вы не решитесь. Вы трус и подлец, Лялин. Не говорю о том, что вы еще предатель и убийца товарища. Я сам помогу вам умереть.
— Кто вы такой?!
— Хотите знать? Я капрал Курода, — засмеялся Русаков желчно. — Последний солдат империи. Вас это устроит?
Лялин замолчал и закрыл глаза.
Распутав петли городских улиц, Русаков выехал на кольцевую дорогу, свернул на Осташковское шоссе. По грунтовой дороге подъехали к старому животноводческому комплексу.
— Вылезай! — резко толчком в плечо Русаков выпихнул Лялина из машины. — Поезд дальше не идет. Приехали.
Лялин ошеломлено смотрел на длинный покосившийся сарай с соломенной, съехавшей на бок крышей. Рядом зияли пустотой две раскрытые силосные ямы. В одной, наполовину залитой дождевой водой, изрядно пованивая, догнивал колхозный силос. В стороне от сарая высился дощатый сортир, такой же старый и неухоженный, как все остальное вокруг. Сорванная с верхней петли дверь сортира висела перекошенная на бок.
— Шагай! — Русаков больно толкнул Лялина в бок пистолетом. Потом отодвинул мешавшую проходу дверь и втолкнул полковника внутрь. Ветхое, жарко прокаленное солнцем сооружение невыносимо смердело. По полу, вяло копошась, ползали жирные черви.
Лялин брезгливо поморщился.
— Другого места для разговора не нашлось?
— Таким, как ты, здесь самое подходящее место.
Подсечкой Русаков сбил Лялина с ног и опрокинул его на живот. Широкой лентой плотно стянул руки и снял наручники. Отмотал с пояса заранее припасенный альпинистский репшнур, петлей накинул на его ноги. Окончив приготовления, спросил:
— Так что решим, мистер Ноубл. Ты пишешь покаянное письмо и оставляешь этот мир сам или мне утопить тебя в дерьме? Для супермена первое предпочтительней. Я, во всяком случае, так считаю.
— Можешь убивать, подонок! — глухо произнес Лялин и приподнял голову. Мимо его носа, извиваясь водянистым телом, полз серый червяк. — Без прокурора я говорить не буду.
— А Гаррисон не хотел говорить со мной без консула, — заметил Русаков с безразличием. — Но почему-то заговорил. Почему, а? Ладно, я понял — мистер Ноубл — парень крутой. Он будет молчать. Это тоже предусмотрено.
Неторопливым движением Русаков перекинул репшнур через брус, на котором покоилась крыша сортира, и потянул конец. Несколько сильных рывков, и Лялин повис вниз головой. Сдвинул ногой две доски пола, Русаков открыл дыру в зловонную яму.
Лялин с лицом, побагровевшим от напряжения, беспрерывно матерился.
— Так я тебя спрашиваю, — сказал Русаков, — ты наберешься духу покинуть этот мир сам или мне все же придется тебя утопить? Пойми, Лялин, если начал играть в такие игры, рано или поздно приходится платить.
— Сволочь! — прохрипел полковник. Тебе тоже придется платить.
— Вполне возможно, — согласился Русаков. — Но пока твой черед.
Он слегка отпустил веревку. Голова Лялина ушла под пол.
— Ты сумасшедший! — прохрипел Лялин, ощущая, что от острого запаха накатывает неудержимый
