У Лялина неприятно заскребло на душе. То, что издали казалось делом решенным, могло и не состояться в действительности.
— Как часто бывают случаи, когда тот, кого вы намечаете, в инстанции не проходит?
— Бывают, но редко. Мы научились делать икебану. Главный цветок обставляем сухими ветками. Только слепой не заметит, кого надо выбрать.
— И все же?
— Бывает, я тебе сказал. В случаях, когда мохнатая лапа туза сверху подсовывает своего ставленника. Против не попрешь. Туз и в Африке — туз. Так ведь?
— Честно говоря, я расстроился.
— Нет причин.
— Если не секрет, кто в списке?
— Естественно, секрет. Но тебе скажу. Из козырных только ты и Дымов. Остальные на место не тянут ни по каким статьям.
— Жалко, если я перебегу дорогу Дымову. Он мужик стоящий.
— Не переживай. Это место твое. Для Дымова найдется другое дело.
— И все же я зря спросил. Теперь душу будет точить совесть.
— Ладно, оставь университетскую щепетильность. Интересы дела важнее. У тебя ведь отпуск? Вот и погуляй.
— У меня небольшой сувенир для Калерии Павловны.
— Уволь, — генерал поднял ладонь, отгораживаясь. — С Калерией Павловной решай сам. Она дома, можешь звонить. Время у тебя есть.
Из Главного управления Лялин вышел озабоченный и хмурый. Бросил взгляд на свою машину — синий «форд-таурус», пристроившийся на стоянке, и неторопливо двинулся к метро. По привычке огляделся. За ним никто не последовал.
В подземном переходе метро Лялин подошел к таксофонам. Поискал в кошельке монетку. Снова осмотрелся. Снизу доносился глухой шум проходящих поездов. Мимо него спешили зачуханные, озабоченные москвичи. Две бабы, явно приезжие, на ручных колясках волокли огромные торбы. Спешили на барахолку. Ничего настораживающего. Да и почему здесь ему ждать опасности? Он же дома!
Лялин набрал номер. Выждал, когда пройдут ровно три вызова. Повесил трубку. Опять набрал тот же номер. «Лопухов», — ударил в ухо ответ. Не произнося ни слова, Лялин повесил трубку. Чертыхнулся, как чертыхается каждый, кого за собственную монетку автомат соединяет не с тем, с кем бы хотелось. Махнул рукой, перешел к другому таксофону. Еще раз набрал номер.
— Калерия Павловна? Здравствуйте, милая! Это Гаррик. Можно я к вам загляну на минутку?
— Гаррик! — голос генеральши звенел радушием. — Ты нас не забыл? Мы ждем, приезжай.
В небольшом кабинете высокого посольского дома, за глухой без окон стеной, под звездно-полосатым флагом Соединенных Штатов немолодой, коротко остриженный мужчина просматривал бумаги. Внезапно под правой рукой тихо пискнул зуммер внутреннего телефона.
— Джеф? Мне нужно срочно к тебе зайти.
— Денни? Давай, я жду.
Нажав на клавишу, хозяин кабинета разблокировал запирающее устройство. И тут же на пороге появился Денни Гаррисон, лысеющий толстячок, домашний, уютный, ничем не похожий на кадрового офицера разведки с двадцатилетним стажем.
— Что стряслось, Дэнни?
— Вчера в Москву прибыл Дворянин. По нашим условиям он должен выйти на связь только через неделю.
— И что?
— Он только что звонил в «Русам» и потребовал немедленной связи.
— Это тебя пугает?
— Скорее озадачивает.
— Насколько я знаю, Дворянин в своих действиях предельно осторожен. Если просит связь — это серьезно. Где он должен сделать первую закладку?
— На первой точке. В сквере у Ржевского переулка и улицы Воровского.
— Проверьте еще раз: если вызов сделан с точным соблюдением условий, надо выслать к тайнику человека.
— Да, сэр.
— И максимум осторожности, Дэнни.
Толстячок улыбнулся.
— Будем стараться, Джеф.
К удивлению Лялина, на звонок дверь открыла не домработница, как бывало в прошлые годы, а сама хозяйка — дородная Калерия Павловна.
— Гаррик! — воскликнула она и протянула навстречу пухлую, сладко пахнущую руку. — Мы так рады, так
