Их так много, что ни мне, ни тебе они ничего не скажут. Сколько их в номере счета, я не знаю. В каком порядке стоят, мне тоже никто не сообщал.
- На чье имя и где открыт счет? - Илич походил на лису, которая заговаривает зубы вороне, в надежде, что та уронит сыр.
- Не знаю.
Благое опять не врал. Он и в самом деле не знал ни цифр счета, ни то, как их можно вычислить. Ему передали небольшой карманный календарик авиакомпании КЛМ на 1992 год.
Ни пометок, ни тайных знаков на нем не имелось. В этом Благое мог поклясться - он все проверил сам. Как извлечь из календаря нужные цифры, знал только русский. Но это не делало в глазах Илича положение Благое более простым. В подобных случаях незнание воспринимается как уловка и только отягощает последствия, заставляя прибегать к пыткам и давлению.
- Хорошо. Кто этот русский? Где он тебя ждет? Когда состоится встреча?
- Не знаю. Русский должен найти меня сам.
- Ах, Благое, какой ты несчастный! Идешь сам не знаешь куда. Несешь цифры, не знаешь кому. - Илич говорил вкрадчиво и вдруг взорвался громким криком: - Рогата марва! Скотина рогатая! Хочешь, чтобы я в это поверил?!
Перемена настроения была столь внезапной, что Милена, полулежавшая на кровати, вздрогнула. Таким возбужденным и злым Илича она еще никогда не видела. А тот психанул еще и потому, что неожиданно осознал - Благое мог говорить правду. Тогда все задуманное рушилось и летело в бездну, из которой уже не выбраться: назад, в Сербию, возврата нет, мусульманам он вряд ли будет нужен, особенно если не примет ислам и не подрежет себе плоть настолько, насколько того требуют каноны религии. Куда деваться? Куда идти? Все чертова баба! Ну Милена, проклятая сука! Но не на ней же вымещать злость и неудачу!
- Учти, - Илич понизил голос так же неожиданно, как и стал орать. Теперь он говорил с иезуитской вкрадчивостью, временами даже пришептывал: - Я заткну тебе. Благое, пасть и буду отрезать от тебя небольшие кусочки.
Сперва пальцы ног, потом двинемся дальше.
И ты скажешь все, что знаешь.
Благое молчал. Он прекрасно понимал безысходность своего положения. Немка предупреждала его, но он не принял ее слова всерьез.
Илич вынул из чемодана рулон широкой самоклеющейся ленты - скотча. С хрустом разорвал упаковку. Оскалил зубы в хищной улыбке.
- Ты не веришь, что я говорю серьезно?
В дверь комнаты постучали.
Быстрым движением Илич отмотал кусок липучки, оторвал его и запечатал пленнику рот. Повернулся к Милене.
- Кого это к нам несет? Выясни. Только никого не пускай.
Милена подошла к двери.
- Кто там?
- Это фрау Шредер. Вас можно на минутку?
Илич слегка успокоился: немка опасности не представляла. Обычная бабенка. Скорее всего ищет приключений. Фик-фик. У немцев это нормально.
- Выйди к ней. И пошли ее подальше.
Милена щелкнула замком, выглянула в коридор.
Фрау Шредер в красных трикотажных брючках и в серой водолазке сияла улыбкой. Она усиленно жестикулировала и тараторила понемецки нечто совсем непонятное. Из всего Милена выделила только дважды повторенное слово 'битте'. Она прикрыла дверь в комнату, намереваясь в коридоре объяснить немке, чтобы та катилась к чертовой матери и не нарушала право незнакомых людей на уединение. Однако сказать ничего не успела.
Удар в челюсть справа бьы настолько силен, а рука, нанесшая его, обладала такой быстротой и силой, что Милена сразу вырубилась из обстановки.
Свет в глазах померк, колени подогнулись, и она осела на руки появившегося из-за ее спины Лукина.
Верочка, не медля ни секунды, распахнула дверь, влетела в комнату и, все еще не отрешившись от роли немки, крикнула Иличу:
- Хенде хох! Руки вверх!
Илич не ожидал такого поворота событий.
Он дернулся, обернулся и увидел фрау Шредер. Та стояла, широко раздвинув ноги, и двуручным хватом держала пистолет 'вальтер' с глушителем. Ствол его был направлен прямо в живот Иличу. По твердо сжатым губам, по выражению глаз было видно: дернись он, немка выстрелит без раздумий.
Мягко ступая по половику, устилавшему пол, в комнату вошли двое. Илич узнал русских...
Он встретился глазами с Крюковым и тут же потупил взор.
В комнату, держа на руках Милену, вошел Лукин. Бросил женщину на кровать. Она все еще не подавала признаков жизни. Посмотрел на Верочку, которая держала Илича под прицелом.
- Ну, мать, у тебя ручка!
Илич неожиданно согнулся, схватился руками за горло: его вырвало прямо на половик.
- Спекся, подлец, - сказал Крюков, брезгливо морщась. - Развяжите Селича.
Связник знал Крюкова в лицо. Он встал, протянул руку.
- Слава Богу, вы здесь. Я уж думал...
Он подошел к платяному шкафу, открыл его, пошуровал в кармане кожаного пиджака.
Вынул и протянул Крюкову три карманных календарика, закатанных в прозрачный глянцевый пластик. На лицевой стороне каждого листка красовались голенькие девицы. Они поражали вызывающими позами: сидели, раздвинув ноги, лежали на спинах, ноги задрав.
Такие календарики охотно покупают и носят в бумажниках эротоманы всех возрастов - юные с неопробованными в делах женилками и старые, свои женилки уже измочалившие до состояния потертых веревок. Короче, наличие подобных карточек при обнаружении ни у кого не вызовет подозрений.
На календарях даты разных лет - девяностого, девяносто первого и второго. Все верно.
Для отсчета следовало взять самый старший - девяносто второй. Вторая цифра в нем показывала нужный для дешифровки месяц года - февраль. Красным цветом в этом месяце обозначены Sunday - воскресенья. Они выпадали на второе, девятое, шестнадцатое и двадцать третье. Значит, недостающие цифры - 2, 9, 1, 6, 2, 3. Стало быть, номер счета в полном виде читался так: 321-29-162-312-3.
Сам посыльный не был посвящен в тайну кода и при самой большой догадливости раскрыть секрета не мог.
- Что будем делать с этими? - Крюков брезгливо тронул носком ботинка Илича.
- Будите без бриге. - Благое потер пальцем уголок рта, где еще недавно лепилась клеящая лента. - Не беспокойтесь. С ними я сам разберусь.
Десять минут спустя фрау Шредер вышла из номера. В холле остановилась возле хозяйки, приветливо улыбнулась.
- Bitte, wo ist die nachste Apotheke? - Пожалуйста, где находится ближайшая аптека?
Хозяйка долго и старательно объясняла дорогой гостье, как пройти к нужному месту, и проводила ее до дверей.
В это время мужчины через окно из номера Верочки покинули гостиницу, оставив Благое наедине с его пленниками. Что серб собирался сделать с ними, никого уже не интересовало.
Вечером того же дня на теплоходе под греческим флагом Верочка, Лукин и Демин отправились на Кипр. Для них путешествие в пекло окончилось.
Проводив их, Крюков прошел в порт. У причала маломерных судов он отыскал катер 'Морски орао' - 'Морской орел'.
С борта на пирс навстречу гостю выпрыгнул узкоплечий загорелый мужчина с по-женски широкими бедрами, голый по пояс, в белой фуражке с якорем на тулье.
- Дон, сервус!
