путаясь в деепричастных оборотах и падежах.
- Я сейчас за коньячком слетаю, - как-то неуверенно закончил он.
- Да не стоит, я ненадолго, да и не пью, бывает, конечно, но это так, в минуты слабости. Я хочу, чтобы ты понял, Лацис, что выжил по ошибке... нахаляву. Черт, затмение какое-то с этим парашютом... время - секунды. Я толком даже сообразить не успела, что к чему. Как-то на автомате твое желание и выполнила. Ей-богу, первый раз в моей практике такой конфуз. Парашютистов в твоей ситуации у меня было много, обычно либо матерились, либо там жену просили поцеловать, а так, чтоб запасной парашют попросить... бред какой-то... ну я и сдуру... И ведь раскрылся, черт его возьми!...
- Да-да, спасибо, спасибо, - Лацис проснулся окончательно. - Я понимаю, у вас свой долг, своя работа, но уж если так получилось... Спасибо огромное, я вам обязан, не знаю, подскажите, как отблагодарить... может, я за коньячком все-таки?
- Нет. Хотя... Нет-нет. Обязан, говоришь?
- Да-да.
- Вот это уже, Лацис, похоже на разговор по существу. Понимаешь, есть правила...
и ты у меня как бы уже записан... но раз сама виновата... ну тогда год, от силы полтора...
- Что полтора?
- Год-полтора поживи и давай сам по-честному туда.
- Куда?
- Куда-куда. Туда. Откуда утром тебя вытащила сегодня. Дура рассеянная, черт, с этим парашютом. Лацис понял, в чем дело, побледнел, помолчал немного.
- Ну мне же... мне же только 35.
- Ну и что, 35? Хороший возраст, не ребенок, можно сказать, трагический возраст, в 20 преставился бы - неинтересно, ясно - конец... по глупости, в 60 -как-то само собой разумеется - рядовой случай, а в 35- это... Эх, недооцениваешь ты своего возраста, Лацис. В этом возрасте, понимаешь, наступает какая-то умная, осознанная смерть. Ну там, помнят долго. Друзья уважают. Недооцениваешь ты, Лацис, своего возраста. Кондуков с тобой прыгал?
- Нет, он вообще был из другого гарнизона.
- Вот видишь, из другого гарнизона, а знаешь, помнишь Кондукова, потому что Артем Кондуков в 34 навернулся, а не в 75. Молодец Кондуков, послал меня к едреной матери в роковые секунды и шарах об сарай с овцами! И никаких сантиментов. Мужчина! Ладно, Эдвардас, два года, но ни дня больше. Фу-х, самой противно, какие-то торги пошли.
- На что я вам дался, - разволновался Эдвардас, - я жизнь люблю... Я жену люблю... Зачем? Ну есть же люди... Сами умереть хотят. Вон, на войне скольких косит... Мало вам? А я... я сейчас английский учу.
- Ну и что? Я тоже учу.
- В загрантурне собираюсь поехать...
- Ну и что? Езжай в турне. Одно другому не мешает.
- Я вам обязан, понимаю... Я очень прошу вас, раз уж вы меня спасли, будьте до конца благородны, дайте мне дожить, дайте мне умереть естественной смертью.
Смерть ухмыльнулась.
- А я бога молить за вас буду. Ни одного дурного поступка не совершу... обещаю.
- Ладно, Лацис, ты не в монастыре, а я тебе не поп. 'Бога молить', 'ни одного проступка'. Сказал бы 'убью двоих вместо себя', я бы еще подумала, а он 'Бога молить', тоже мне помощничек. А? Как насчет двоих?... Одного?
Лацис опять побледнел, покрутил головой отрицательно.
- Вон ты как, а то ведь смотри и суток не дам. Завтра же окочуришься. Ну, считаю до трех! Раз! Два! Два с половиной! Отказываешься?
Лацис молчал.
- Три! Лопнуло мое терпение. Теперь берегись, прибалт неблагодарный, Смерть быстро двинулась в прихожую, надела шляпу и пальто. - Надо же, два года ему пожить предлагала. Пока! Да, кстати, когда в следующий раз прыгать будешь?
- Никогда. Я увольняюсь.
- Ах, вот оно что, увольняется... Увольняйся, увольняйся. Умник. Давай, давай, на земле, брат, смерть подстерегает ничуть не меньше, чем в воздухе, и уж вовсе не такая почетная, поверь... Один такой упертый у меня в ванной захлебнулся после выпивки, вместо того, чтобы героем в танке сгореть! Да, кстати, парашют мой у Горбунова забери. Вернешь. Вещь, все-таки.
- Да-да, конечно. Куда принести?
- Я позвоню. Встречку назначим... Я подумаю. Спокойной ночи! Засеки время. И суток не дам, понял? Привет жене, привет команде. Не прощаюсь. Пока.
Смерть ушла, хлопнув дверью.
А Лацис, впервые в жизни заперев дверь на все три замка, повалился на диван и заснул сразу же.
- Это кто вчера к тебе приходил? - поутру спросила Валентина.
- Да так, знакомый, - простонал Эдвардас, понимая, что и на этот раз дело происходило не во сне.
- Элегантный такой, вежливый.
- Да-да, вежливый.
- Ванную принимать будешь?
- Нет. Ни в коем случае.
И Эдвардас, вспомнив про парашют, позвонил Горбунову, который пообещал принести его через полчасика.
Лацис решил не вводить Горбунова в курс проблемы, зная безрассудную самоотверженность своего друга во время опасности. Он просто забрал парашют и сообщил о твердом решении увольняться. Горбунов долго сидел, обхватив руками голову.
- Нервы, говоришь, пошатнулись?
- Да, Сергей, и со здоровьем что-то не то. А в нашем деле, сам понимаешь, если сомневаешься, лучше вовремя уйти.
- Уйти вовремя, говоришь? Ты что, футболист, в 35 заканчивать? Да в нашем деле 35... это ж расцвет!
- Так-то оно так, Сережа. Но с другой стороны, в 35 наступает какое-то умное, осознанное состояние, опять же, помнят долго, друзья уважают, Лацис закашлялся.
- Не свои слова говоришь, Эдик, - Горбунов внимательно посмотрел Лацису в глаза.
- Ох, не свои... кто-то тебя здорово накачал, - Горбунов посмотрел в сторону кухни, где по-прежнему суетилась Валентина, хмыкнул и перешел на шепот. - Не слушай ты баб, вот что я тебе скажу. У них одно на уме, чтоб муж никуда из дома не девался, чтоб как на привязи. Бабы, Эдвардас, это смерть наша, бабы, а не прыжки.
Эдвардас вздрогнул.
- По мне лучше уж разбиться в конце карьеры, чем на тахте сгинуть. Ну не сейчас, конечно, а лет так в 70! И плевать я на смерть хотел, дуру костлявую.
- Тише, тише ты!
- В общем, понял, не валяй дурака, - Горбунов заговорил нарочито громко. - Это пока между нами, Эдвардас, но про турнир в Кракове ты, наверное, слышал. Ну так вот, нас с тобой опять в сборную берут.
- Правда? - Валентина вышла из кухни.
- Услышала? Да, милая моя, - Горбунов приподнял Валентину за талию. Вот какой у тебя муж! Акробат свободного полета. Король филигранных прыжков! Ха-ха-ха!
- Ой, молодцы, ребята, - заулыбалась Валентина.
- Вот так-то, парень, - Горбунов подмигнул Лацису. - Прыгаем дальше. Вопрос решен! До остановки проводишь?
- Конечно, - Лацис с грустью посмотрел на часы, вспоминая обещание Смерти расправиться с ним меньше чем за сутки, встал и пошел провожать Горбунова до автобусной остановки.
На обратном пути яростный гул набирающего обороты двигателя заставил его обернуться. Из-за угла
