дорога от проходной к штабу освещалась всю ночь. Алексей прошагал в кромешной тьме до широкой клумбы. Во всем штабе светились только два угловых окна -- кабинет командира части. В пустом коридоре гулко отдавались шаги.
Генерал встретил Горелова сдержанно, жестом указал на придвинутое к столу мягкое кресло. Был спокоен, но так и пробивалась сквозь это спокойствие усталость. Из раскрытой бутылки боржоми поднимались веселые пузырьки. Мочалов локтями уперся в стол, ладонями обхватил седеющие виски. Потом, стряхивая оцепенение, выпрямился в кресле. Поискал среди разбросанных на столе бумаг желтый конверт.
-- Это я сегодня получил, Алексей Павлович. И знаете, от кого? От Кузьмы...
-- От полковника Ефимкова? -- встрепенулся Горелов.
-- Ну, для вас от полковника Ефимкова, -- покровительственно согласился генерал, -- а для меня от Кузьмы просто. Пишет, что Соблоевка стоит на прежнем месте, летают без катастроф, ваши друзья уже поднялись на ступеньку выше: кто командиром звена стал, кто заместителем комэска.
-- Там прекрасные ребята, товарищ генерал, -- одобрительно подхватил Алексей, -- да и мне в Соболевке прекрасно жилось.
-- А разве у нас хуже?
-- Нет, товарищ генерал. Но я твердо уже уяснил разницу между летчиком и космонавтом.
-- В чем же она, по-вашему, заключается?
-- В том, что летчик живет в воздухе, а космонавт на земле.
Мочалов сосредоточенно потер переносицу.
-- Не понимаю.
-- Так это ж очень просто, -- оживился Горелов, -- в авиации я летал иногда ежедневно, иногда через день. Там я жил в воздухе. А здесь, чтобы когда-то провести в космосе ограниченный отрезок времени, я живу и работаю на земле, потому что наши тренировочные полеты и сравниться не могут с теми, какие я выполнял у Кузьмы Петровича.
Уголками губ Мочалов улыбнулся:
-- И это вас разочаровывает?
-- Нет, товарищ генерал! -- воскликнул Алеша. -- Какое может быть разочарование, если сбывается заветная мечта... мечта всей моей молодости да и вообще -- жизни!
Генерал недоверчиво покачал головой:
-- А вот Кузьма не верит. Спрашивает, не испортил ли я вам биографии. Смотрите, что накалякал: 'У меня бы Алешка Горелов уже в комэсках ходил. А вот что он делает у тебя -- одному богу известно. Не лучше ли синицу в руках, чем журавля в небе?' Как вы считаете, Алексей Павлович?
На голове Горелова шевельнулись кудряшки.
-- Я свою синицу намерен в космосе словить.
Мочалов положил конверт на прежнее место.
-- Любит он вас, Алексей, вот и беспокоится о судьбе. Вы ему обязательно напишите, если давно не писали. К старости мы все становимся несколько сентиментальными, и знаете как радуешься письму от бывшего подчиненного, которого ты уважал, а может, и больше -- любил! Пусть не всегда ему сразу ответишь, но какая искорка западает в душу!
-- Я напишу. Завтра же напишу, -- охотно заверил Горелов.
В глазах его уже совсем растаяли признаки сонливости. Вся фигура старшего лейтенанта выражала крайнее ожидание. Алеша прекрасно понимал, что если Мочалов разбудил его среди ночи, то вовсе не для того, чтобы цитировать письмо Ефимкова. Это он мог бы сделать и в другое время. Горелов ждал, генерал медлил. Наконец заговорил, устало покосившись на часы:
-- Вы, разумеется, знаете, какие две беды обрушились на наш отряд.
-- Неприятность с майором Костровым и авария с Ножиковым?
-- Вот именно, Горелов. Только потому я вас и вызвал.
Алексей пожал плечами:
-- Какая же связь между этими двумя несчастиями и нашим ночным разговором?
-- Сейчас поймете. -- Генерал вышел из-за стола и, заложив руки за спину, медленными шагами стал прохаживаться по кабинету. Ковер скрадывал звуки шагов. Алексей беспокойно следил за генералом. Мочалов остановился и потянулся, сбрасывая усталость.
-- Все, что вы сейчас услышите, должны знать лишь вы. Это первое обязательное условие. Сергей Ножиков позавчера вечером был утвержден кандидатом на космический полет, намеченный на осень нынешнего года. Две переломанные ноги и сотрясение мозга, по-видимому, на год выведут его из строя. Это раз. Майор Костров, его дублер, а возможно, и второй пилот, тоже под угрозой. Я верю, что все страхи перед экстрасистолой -- раздутая шумиха. Но чтобы нам отстоять его место в строю космонавтов, для этого также понадобится время, и заменить Ножикова в этом году Костров вряд ли уже сможет. Значит, нужны новые кандидатуры. Вместо Ножикова -- майор Субботин, вместо Кострова -- старший лейтенант Горелов.
Алексей не удержался от радостного движения.
-- Товарищ генерал, это невероятная новость. Я с радостью готов выполнить любой ваш приказ.
Внезапно на темном стекле, к которому прильнула глубокая ночь, Алеша увидел отражение своего лица, даже улыбку, обнажившую целые -- до единого -зубы. Нехорошая мысль ударила в голову: 'Чему же ты смеешься? Чему рад?! Несчастью своих друзей:' Горелов моментально помрачнел, и это не ускользнуло от пытливых глаз генерала.
-- Вы не рады, Алексей Павлович?
-- Не рад, товарищ генерал.
-- Парадоксально. Рвались, рвались в космос и вдруг опечалились, узнав, что командир готовится назначить вас дублером. Неужели вас не приводит в восторг одна возможность такого быстрого взлета?
-- Нет, товарищ генерал. Не хочу, чтобы мой восторг, как сорняк, взошел на бедах моих друзей.
Мочалов остановил на нем потеплевшие глаза.
-- Это уже из области эмоций.
-- Нет, просто совесть забунтовала.
Генерал сделал два шага вперед, мягко потрепал по плечу насупившегося космонавта:
-- Алеша, Алеша. Вот за то вы мне и любы. За мальчишескую свою непосредственность. Да, я согласен: ваше назначение дублером продиктовано именно этими неприятными событиями. И реакция у вас на мой приказ правильная. Но выбора нет, и дублером пойдете вы!.. До определенного времени наш разговор храните в строгой тайне. С завтрашнего дня по всем видам подготовки вам будет усилена программа. Чтобы это не бросалось в глаза другим, наряду с вами по такой же программе будут заниматься еще двое -майор Дремов и...
-- Марина Бережкова, -- подсказал Горелов.
Генерал сделал отрицательный жест:
-- Нет. Девушки не в счет. Их в этом году космос не позовет. Третьим в вашей подгруппе будет капитан Карпов. Откровенно говоря, -- генерал снова занял свое место за рабочим столом, -- я бы очень и очень не желал в этом году ставить вас ни на место дублера, ни тем более на место пилота космического корабля.
Горелов нетерпеливо встряхнул головой, тень его шевельнулась на белой стене.
-- Не понимаю, товарищ генерал. Сначала оказали мне доверие, а теперь говорите противоположное. Ничего не понимаю.
Густые брови Мочалова сомкнулись, но глаза из-под них глянули на Горелова очень сердечно.
-- Чтобы меня понять, Алексей Павлович, вы должны знать мое отношение к нашим первым космическим полетам. Его я тоже прошу не распространять широко. Весьма возможно, что во многом оно носит субъективный характер. Вот, смотрите-ка. -- Он достал из мраморного стаканчика остро отточенный карандаш, придвинул лист бумаги и попросил Горелова стать за его спиной. Алеша увидел, как рождается на чистом листе незамысловатый рисунок. Сначала генерал нарисовал небольшой шар и рядом поставил букву 'З'. Было понятно и без слов. Но он помолчал и все же уточнил: -- Вот это она и есть, матушка, по которой
