Но никакого разговора не планировалось. Все, независимо от того, чем они занимались в данную минуту, делали вид, что ничего не случилось. Собственно, это почти соответствовало действительности. Каждый день в школах, гимназиях и лицеях что-нибудь случается, жизнь кипит и обжигает. Воспринимать невинную поездку на центральное телевидение как чрезвычайное происшествие - глупо. Глупостей же и без того совершено предостаточно. Очередная окончательно бы нарушила равновесие. Проще обо всем забыть, в том числе о до конца не разобранном нагромождении списанной мебели в подвале и о железной двери, за которой неизвестно что скрывается. Кстати, откуда в подвале оказался красно-белый шарф? И об этом тоже можно забыть, усевшись за последнюю парту. Сидеть и не высовываться этому Оскар Александрович за сорок лет жизни почти научился. Хотя лежать и не высовываться было бы приятнее.
Фига - лучший подарок
из газеты(17)
Олег поджидал Юлю Гуляеву у ступеней Дома Культуры имени Мясникова. Три раз в неделю Юля занималась шейпингом, из-за чего четыре раза в неделю была весела и непринужденна. Она едва терпела этот самый шейпинг, но страх растолстеть был еще сильнее
Если бы Олег знал все эти тонкости, он бы встречал Юлю гденибудь в другом месте и, разумеется, в другое время. Но он этого не знал и как только стройная Юлина фигурка появилась в широко распахнутых кем-то дверях, Олег как бы невзначай пошел наперерез, под мышкой держа завоеванный утюг.
- А, это ты, - традиционно зевнула Юля.
- Привет. - Олег напрягся, тщательно подбирая нужные слова. Не ожидал тебя здесь встретить.
- Да? А что это у тебя?
- Это? Утюг. Кстати, дарю...
- Обычно мне дарят цветы.
- Вот как... Не знал. Я-то обычно красивым девушкам утюги дарю... И часто тебе дарят цветы?
- Последний раз - сегодня днем. - Юля вспомнила, как после школы ее поджидал Лев Мохов с нелепыми розовыми гвоздиками.
- Понятно, - вздохнул Олег. - Между прочим, я сдержал обещание.
- Какое обещание?
- Ну как же... Ты же смотрела 'Силы Поднебесные'.
Юля их как раз не смотрела, но признаваться не спешила. С какой стати выставлять себя лишний раз дурой?
- Ну допустим.. - ответила она.
- Я и говорю - я сдержал обещание.
- Знаешь что... - Юля наморщила лоб. - Мне надо идти. Встретимся в школе.
- Так у нас же каникулы.
- Вот после каникул и встретимся.
И Юля, взмахнув рукой, стала сбегать со ступенек, оставляя Олега в недоумении. Как же так? Она же сама говорила, что он был бесподобен.
Но неожиданно Юля остановилась и, повернувшись, сделала несколько шагов навстречу Олегу, протягивая руку и произнося при этом:
- Да, совсем забыла свой утюг.
В Печинске-Горшечинске был Петухан
Куриханыч, да переведен в Суму
Зареченску, теперь там Заплетай
Расплетаич.
из книги(18)
Шуйскому предложили выступить в ДК имени Мясникова с 'почти сольным концертом'. - 'Что значит - 'почти'?' - спросил он. - 'Это значит, что с тобой будут выступать мастер разговорного жанра Синюхин и жонглер Благонравов'.
Шуйский обещал подумать. Он и сам не знал - готов ли он давать сольные концерты, даже с Синюхиным в нагрузку. Одно дело сбряцать где-нибудь на кухне или в лесу среди искусанных комарами друзей, и совсем другое - выйти на большую сцену, где обычно проводятся городские КВН-ы и торжественные заседания общественности ко дню Крещения Господня.
Так ничего и не решив, Шуйский пришел на работу. Каникулы его не касались. Наоборот, это было самое напряженное время -надо обойти все классы, проверить мебель, стенды, доски, кое-что отнести в подвал для ремонта; с этого и начал день, сунув в карман халата молоток, отвертку, коробок шурупов и гвоздей. Ему и самому было противно от своей добросовестности. Временами он пытался работать спустя рукава, но это не слишком-то получалось.
Он, конечно, мог бы, пока нет завхоза Смертина, запереться в мастерской и завалиться спать, но спать не хотелось. И значит, приходилось трудиться всерьез, потому что когда в его руки попадал столярный инструмент, он становился серьезным человеком. К тому же слишком унизительно бить молотком не в полную силу или небрежно вкручивать шурупы. При этом он не думал о тех, кто будет пользоваться починенной мебелью. Он работал не для них и не для завхоза, и тем более не для себя. Он работал для своего спокойствия. В данном случае это приносило пользу, но вообще-то было далеко не всегда хорошо.
Возможно, именно его Спокойствие не давало ему возможности написать по-настоящему хорошие песни, без оглядки на кого бы то ни было. Не исключено, что Спокойствие мешало ему петь в полный голос там, где бы ему хотелось. Бесспорно, что его Спокойствие действовало заодно со Спокойствием других людей, и это часто был неравный союз. Ну и, конечно, именно благодаря своему Спокойствию он расстался с Алисой, жить с которой было безумно трудно, а без нее стало отвратительно спокойно.
Шуйский умел свое Спокойствие нарушать, но все время возвращался к Нему, тихо себя ненавидя. Он пытался назвать вещи своими именами в песнях, но по той же причине ему это по-настоя щему не удавалось. Песни были слишком гладкими и не могли оставить на теле ни одной занозы. И если для мебели, например для резного буфета, это было замечательно, то слова и музыка требовали чего-то другого. До этого надо, конечно, еще дойти. А пока от Шуйского надо было не так уж и много - перетащить с третьего и второго этажей в мастерскую несколько стульев. Между прочим, это были учительские стулья, наиболее расшатанные, подобно учительским нервам.
Спустившись в подвал, Шуйский услышал какой-то шорох. Причем как раз там, где возвышались неразобранные еще парты.
Первая мысль была о крысах, но вообще-то это не слишком на них похоже. Они шуршали на других частотах.
Шуйский быстро занес в мастерскую стулья, схватил с верстака фонарик и, включив его, приблизился к тому месту, где доносился шорох.
- Эй, есть тут кто-нибудь?! - спросил он довольно громко. Ответа не последовало, и тогда Шуйский, попридержав дыхание, осторожно стал продвигаться дальше, пока не достиг поворота.
Повращав фонариком, словно ложкой в стакане с черничным соком, он увидел не вешалку и не ведро, и не шарф, а человеческую фигуру, вжавшуюся в стену. Осветив лицо, нетрудно было узнать в этом человеке Олега Мохова.
Олег, жмурясь, отделился от стены и со словами: 'А, это вы.. ' прикрыл ладонью свое лицо. Шуйский грозно спросил:
- Что тебе здесь надо?
- Да так... - Олег как будто бы впервые над этим задумался. Просто хожу... Гуляю.
- Не нагулялся?
У Шуйского возникло непреодолимое желание проучить Мохова, но он все никак не мог решить - как именно. И поэтому вступил в разговор, который немного растерянный Олег поддержал. По его словам, в подвале он в первый раз и проник сюда потому, что слышал - как его здесь искали.
- А если бы тебя искали на дне морском? - спросил Шуйский.
Ответа не последовало. Но молчать Олег тоже не собирался, произнеся:
- А здесь, в общем, уютно.
- Как ты сюда попал?!
- Как и все. Из-под лестницы. А вы разве не зна... - Тут видимо Олег понял, что проговорился и попытался , что называется, разговор замять. Но было поздно.
- Так значит, есть еще один ход... Здорово. Вот откуда шорохи и все такое...
Чтобы избавить себя от неприятного ощущения того, что он проболтался, Олег не нашел ничего лучшего, чем добавить:
