пульс боя', как он выражался. Он требовал, чтобы наблюдательный пункт для него оборудовали близко от переднего края - на уровне позиций 82-миллиметровых минометов. Это вызывало порой большие трудности: далеко не всегда в нужном районе оказывалась высота, с которой просматривался бы значительный участок местности.
Было принято, чтобы на НП вместе с командармом находился начальник оперативного отдела. Но Симоняк изменил этот порядок.
- Для вас, Семенов, достаточно работы в штабе, - сказал он. - А мне хватит хорошего офицера-оператора.
Генерал Букштынович попытался вежливо возразить командарму, но бесполезно.
Я выделил в группу командарма на наблюдательный пункт одного из опытнейших наших офицеров - подполковника Бориса Васильевича Вишнякова. Он начал войну на границе, дважды пробивался из окружения, прошел большую практическую школу и в обороне и в наступлении. Кроме того, Борис Васильевич отличался завидной уравновешенностью, вдумчивостью. Он сразу пришелся по душе новому командарму, и у них не возникало никаких трений.
У Симоняка наблюдалось ярко выраженное стремление чаще бывать в частях, непосредственно на передовой. Он был человеком конкретных дел, любил руководить сам, без посредства различных инстанций. Часто выезжая в боевые порядки дивизий, он давал указания на местах.
Новый командарм не требовал комфорта: мог спать на досках и на соломе. Ел из общего котла, не брал в рот спиртного.
Ежедневно общаться, разговаривать с солдатами было его потребностью. Почти каждый вечер, поставив очередные задачи войскам, Симоняк уезжал в какое-нибудь подразделение. Иногда это была артиллерийская батарея, иногда - рота, располагавшаяся на отдых где-либо в сарае. Генерал попросту присаживался к огоньку, и как-то сразу завязывался разговор о солдатских нуждах, о международном положении, о поведении наших бойцов на вражеской земле - словом, обо всем понемногу. Было такое впечатление, что Симоняк в подобных беседах проверяет себя, черпает духовные силы. Ну и, разумеется, настроение солдат он знал превосходно.
Вместе с командармом к нам прибыл новый командующий артиллерией армии генерал-майор И. И. Морозов. Они были старые друзья, воевали рука об руку, начиная с Ханко. Сработались прекрасно.
Во время боев в Прибалтике стиль работы нашего штаба претерпел некоторые изменения. И это естественно. Сказывалась не только перемена обстановки, сказывались и личные качества двух новых руководителей, генералов Симоняка и Букштыновича. Новый начальник штаба, например, потребовал, чтобы в оперативном отделе составлялся подробный план мероприятий по подготовке каждой операции. В плане указывались: порядок проведения рекогносцировок, задачи разведки, подготовка артиллерии к наступлению, подвоз и накопление боеприпасов, проведение работ по инженерному и химическому обеспечению операции в подготовительный период, боевая подготовка войск и меры по доукомплектованию частей и подразделений, подготовка пунктов управления и связи, перегруппировка войск и, наконец, занятие ими исходного положения для наступления. При наличии подробного плана начальники родов войск и служб, все начальники отделов штаба армии заранее знали свою долю участия в подготовке операции, уверенно и четко выполняли то, что от них требовалось.
Стоило мне позвонить заместителю начальника штаба артиллерии полковнику А. П. Максименко или его помощнику майору А. С. Буцкому, и они в любое время суток являлись в оперативный отдел, имея при себе все данные по артиллерии, необходимые для планирования наступления и составления боевого приказа.
Начальник разведки армии подполковник В. К. Гвозд и его заместитель подполковник И. А. Алешин включались в подготовку той или иной операции одними из первых. Они давали сведения о группировке противника, разрабатывали план разведки в полосе армии и контролировали его выполнение.
Уверенно и четко работали наши связисты, которых возглавляли генерал-майор Н. П. Акимов и его заместители подполковник Н. С. Федотов, знакомый мне еще по 33-й стрелковой дивизии, и подполковник Н. Н. Руденков.
Можно с уверенностью сказать, что наш армейский штаб к этому времени достиг высот мастерства. Люди превосходно знали свое дело и отлично выполняли его. Взять хотя бы начальника топографической службы инженер-майора А. И. Агроскина. Обладая чувством высокой ответственности за порученное дело, он не нуждался в особых указаниях по своей службе, предвидел изменения обстановки, своевременно обеспечивал штабы и войска соответствующими топографическими картами, без которых немыслимы были боевые действия.
Инженерной службой армии руководил Герой Советского Союза генерал-майор инженерных войск Н. В. Крисанов, уделявший много внимания ведению инженерной разведки в тылу противника. Николай Васильевич отличался высокой культурой, аккуратностью, подтянутостью. Успешно помогал ему в работе немногочисленный, но хорошо подобранный штаб, который продолжительное время возглавлял деловой и уравновешенный подполковник Лавров. С ним приходилось мне согласовывать вопросы инженерного обеспечения, находившие затем отражение и в боевом приказе и в плане операции. Лавров, как и артиллеристы, был легок на подъем и являлся к нам в оперативный отдел без промедления.
Пожилой, много видевший на своем веку инженер-полковник Б. М. Марра возглавлял службу защиты от химического оружия. Его ценили за хорошие организаторские способности, за отличное знание своей специальности. Ближайшими его помощниками были инженер-подполковник Г. В. Остапчук и инженер-майор А. И. Буйкин, которые почти всегда находились в войсках.
Подготовкой справочных данных и соображений по материально-техническому и медицинскому обеспечению войск занимались офицеры из штаба тыла армии. Во главе этого штаба стояли подполковник В. И. Тарасенков и его заместитель подполковник Я. Я. Перескоков. Обычно кто-нибудь из них приезжал в оперативный отдел, чтобы на месте решить все оперативные вопросы, имевшие отношение к тылу.
Как-то незаметно у меня сложились дружеские связи с начальником санитарной службы армии полковником А. Г. Резановым. Получив накануне операции указания от командарма и члена Военного совета, он заходил обычно к нам в отдел и просил разрешения побыть немного около меня. Я продолжал заниматься делами, а Резанов мог молча сидеть несколько часов, наблюдая, чем и как живет оперативный отдел. Видимо, это помогало ему ориентироваться в предстоящих событиях. Затем он по карте знакомил меня со своими соображениями об организации медицинского обеспечения операции, рассказывал, какое количество полевых госпиталей предполагает развернуть, исходя из ожидаемых потерь, сколько госпиталей будет в резерве. Закончив дела, начмед уезжал во второй эшелон управления армии, где располагались все службы тыла. Человек высокого роста и крепкого телосложения, он обладал большой физической силой: в молодости Резанов работал грузчиком в Новороссийском порту.
Значительную роль в улучшении управления войсками играли в ту пору штабы стрелковых корпусов. За прошедший год офицеры этих штабов освоились со своими обязанностями. Теперь боевые задачи дивизиям и частям усиления определялись и ставились в корпусном звене, а не в армейском, как прежде.
Штаб нашего 79-го стрелкового корпуса возглавлял энергичный полковник Александр Иванович Летунов, пользовавшийся большим авторитетом. У него были очень хорошие взаимоотношения с командиром корпуса генералом С. Н. Переверткиным, который видел в своем начальнике штаба верного и надежного помощника. Мне много раз в день приходилось разговаривать по телефону с Александром Ивановичем или с его заместителем - начальником оперативного отдела подполковником Ветренко. Их доклады, их сведения всегда были четкими и точными.
В 100-м стрелковом корпусе начальником штаба оставался полковник Юрий Захарович Новиков, очень активный и неутомимый в работе человек. Он, как правило, до деталей знал обстановку на своем участке фронта.
Многие офицеры, пробывшие долгое время в штабах, овладевшие практикой штабной работы в масштабе армии и показавшие себя с положительной стороны, выдвигались на самостоятельные ответственные должности. Один из лучших офицеров оперативного отдела подполковник И. Ф. Топоров стал начальником штаба 171-й стрелковой дивизии. Через некоторое время на должность начальника оперативного отдела штаба 130-го Латышского стрелкового корпуса уехал наш ветеран подполковник Г. Г. Галимов. На их место приходили в отдел другие товарищи. Старшими помощниками были назначены подполковники Пластинкин и Звонцов.
В этот период мы представляли донесения начальнику штаба фронта пять раз в день - в 7.30, 10.00, 13.00, 16.00 и 19.30. Донесения писались от руки простым карандашом и передавались по телеграфу Бодо в полузакодированном виде. Кроме того, в 21 час представлялось итоговое донесение за истекший день на имя командующего фронтом, которое подписывалось Военным советом армии. Оно печаталось на машинке и также передавалось по Бодо. И в заключение, к 23 часам, составлялась на нескольких страницах подробная оперативная сводка за все войска армии, которая после подписи начальника штаба и начальника оперативного отдела тоже шла на телеграф. Дневные донесения обычно составлял, докладывал на подпись и передавал в штаб фронта майор Н. П. Брагинцев, а последние два документа, как наиболее ответственные, - подполковник Б. В. Вишняков. Однако после того как Вишняков был отправлен в группу командарма на наблюдательный пункт, вся информационная работа была поручена В. М. Звонцову. Помощниками у него в разное время были майор Н.
