- Это помощник режиссера Люса.
- Какого Люса? Это автор картины <Наци в белых рубашках>? .
- Да.
- Где находится в настоящее время Люс?
- Не знаю. Я надеялся... Я долго ждал, что он придет сам, узнав о моем аресте... Он не пришел... За показ этого материала по телевидению ответственность несу я. Никто из моей газеты не имел отношения к съемкам.
- Кто записал беседу с Кочевым? Ту, которую вы опубликовали?
- Я получил ее от помощника Люса. Я по профессии газетчик, а не инспектор уголовной полиции, я не заметил фальшивки...
- Вы хотите сказать, - заметил Кроне из <Телеграфа>, - что мы работаем в полиции?
В зале засмеялись. Улыбнулся и Ленц.
- Нет, - ответил он, - я не хочу сказать, что вы работаете на полицию, просто, видимо, вы журналисты более высокого класса, чем я.
- Как вы думаете, где сейчас Кочев? - спросил Гейнц Кроне.
- Об этом надо спрашивать не меня.
- Вы ощутили ужас, когда оказались за решеткой? - спросила старуха из <Пари-жур>.
- Я ощутил ужас, когда прошло двадцать четыре часа, а Люс, который через своего помощника передал мне этот материал, не сделал никакого заявления, подставив меня таким образом, под удар.
- У вас есть доказательства связи Люса с левыми?
- Этим предстоит заняться вам, если вы этого пожелаете. Не так уж трудно, я думаю, докопаться до его связей с Тойфелем, Дучке и прочей швалью.
- Вы оскорбляете людей, которые не могут ответить вам ибо их пет в зале, - сказал Кроне. - Допустимо ли это господин Ленц?
- А допустимо ли меня, газетчика, подставлять под удар только потому, что я не разделяю социал- демократических взглядов Люса? Кто кого унизил, господин Кроне? Я, назвавший их швалью, или они, посадив меня в тюрьму? От этих людей - я убедился теперь - можно ожидать всего.
- Допускаете ли вы, - спросил Ленца журналист из гамбургской газеты, - что Люс действовал против вас для того чтобы нанести удар по престижу концерна Акселя Шпрингера?
- Кто вам сказал, что моя газета входит в концерн Шпрингера?
- Вы отрицаете это?
- Я выпускаю газету, а не держу пакет акций. Спросите об этом Шпрингера. Его финансовые дела меня не касаются.
- Но вы допускаете мысль, что могут бить в поддых только потому, что вы, ваша газета публиковала против Люса, против его фильма резкие материалы?
- Мне бы не хотелось допускать такой мысли. Если это так, то это провокация.
- Насколько мне известно, Люс - режиссер. Он что, одновременно сам и снимает? - спросила старуха из <Пари-жур>.
- Этого я не знаю. Ко мне пришел человек от Люса с его пленкой. И все.
- Собираетесь ли вы привлечь Люса к суду?
- Я еще не говорил с моим адвокатом. По характеру я не кровожаден, но хотел бы просить Люса избегать личных встреч со мной - это я говорю с полной мерой ответственности.
Кроне спросил:
- Господин Ленц, вы работали в министерстве пропаганды у доктора Геббельса?
- Да.
- Ваш пост?
- Я был референтом в отделе проведения дискуссий с представителями церкви.
- По-моему, с представителями церкви дискутировали в концлагерях, пожал плечами Кроне, - их же сажали в концлагеря, господин Ленц.
- Смею вас уверить, что я никого не сажал в концлагерь, господин Кроне. Есть еще вопросы, господа?
- Большое спасибо, - сказала старуха из <Пари-жур>, - мы благодарны вам, господин Ленц. Примите ванну, отоспитесь и возвращайтесь поскорее в свою газету.
- Простите, господин Ленц, - поднялся Кроне, - последние вопросы: когда и где вам была передана пленка, сколько вы за нее уплатили человеку Люса и, наконец, сколько вы получили за показ этого материала?
- О том, где и когда была передана пленка, я но буду сейчас говорить, чтобы не вооружать моих незримых врагов лишними материалами. Скажу лишь, что при этом присутствовало еще два человека. О моих финансовых делах, думаю, бестактно беседовать здесь, ибо я не считаю приличным задавать встречный вопрос господину Кроне. Впрочем, каждому - свое. До свидания, господа, спасибо за внимание...
СТРЕМИТЕЛЬНАЯ МЕДЛИТЕЛЬНОСТЬ
_____________________________________________________________________
1
- Господин Люс, на мое имя поступила жалоба редактора Ленца с требованием привлечь вас к ответственности.
- Я уже читал об этом в утренних газетах, - устало ответил Люс. - Я к вашим услугам.
- К моим услугам, - задумчиво повторил Берг, - ну что же, пусть так. Что вы можете сказать о заявлении редактора Ленца?
- Это ложь.
- Кому выгодна эта ложь? Вы знакомы с редактором Ленцем?
- Нет.
- Ленц утверждает, что вы знакомы.
- Он мог знать меня. Я его не знаю.
- Где он мог видеть вас?
- Я не иголка в стоге сена, - Люс пожал плечами. - Мы могли видеться на фестивалях, приемах...
- Когда и зачем ваш человек передал ему пленку?
- Какой человек? Что за ерунда! Допросите моих помощников... Какая пленка?!
- Вы сейчас работаете над фильмом?
- Это известно из газет, господин прокурор.
- Я в данном случае не читатель, господин Люс, я должностное лицо, ведущее расследование. Итак, над чем вы сейчас работаете?
- Я снимаю картину, которая называется <Берлин остается Берлином>. Такой ответ вас устраивает?
Берг посмотрел на Люса из-под толстых стекол своих диоптрических очков и сказал:
- Вполне. В каком качестве вы выступаете в вашем новом фильме?
- Я выступаю в моем новом фильме в качестве автора.
- Что есть понятие <автор фильма>? Автор фильма - это сценарист?
- В фильме <Берлин остается Берлином> я выступаю как сценарист, режиссер, оператор и автор музыки.
- Теперь мне все ясно, господин Люс, благодарю вас. На каком этапе сейчас работа над фильмом?
- На заключительном.
- Вы знаете всех ваших сотрудников?
- Да.
- Что вы делали девятнадцатого августа?
- Снимал. На улицах. Да, да, именно на тех, которые были показаны по телевидению Ленцем. Я снимал в тот день те же самые объекты, которые показал телезрителям Ленц.
- Когда вы познакомились с Кочевым?
- С этим болгарином? Я его в глаза не видел!
- Вы допускаете мысль, что кто-то из ваших сотрудников мог привлечь его к съемкам?
- Надо запросить план работ того дня, господин прокурор. Я не могу сейчас сказать со всей
