Он взял с полки бутылку виски, налил себе и выпил.
- Кто вам рассказал обо мне?
Она пожала плечами, ничего не ответила, только вздохнула.
- Выпейте.
- Я не пью.
- Почему? Я не стану тащить вас к себе.
- Я понимаю. Просто мне нельзя пить.
- Почему? Надо пить. Всем. Особенно в тропиках.
- Вы, вероятно, не англичанин? У вас очень заметный акцент.
- Я немец.
- Я только два раза видела немцев. В Таиланде и Сайгоне. Они на вас непохожи: такие шумные...
- Вы знаете, как тяжело и не нужно жить, если тебя никто не любит? спросил он неожиданно для себя и испугался.
Она тихо улыбнулась:
- Не пугайтесь... Это я заставила вас сказать так... Вы же не собирались говорить этого. Это у вас было на самом донышке, вы даже не знали, что в вас живут эти слова... А они в вас живут, иначе бы вы их не сказали...
- Зачем вы просили меня сказать это?
Она пожала плечами:
- Не знаю...
- Тогда вы хуже, чем уличная шлюха! Ясно?! - он рассвирепел. - Зачем вы заставили меня сказать вам это? Зачем?!
- Бедный вы мой... Я и сама не знаю, зачем я заставила вас сказать это... Простите меня...
4
Доктор Ваггер, друг прокурора Берга, заехал за Люсом в <Гренаду> в восемь часов.
- Читайте этот документ, - сказал Ваггер, резко взяв с места на второй скорости, - сейчас я вам не могу его передать, я его отправлю на ваш адрес в Европу с моим верным товарищем. А пока запомните детали, вам это пригодится. Свет не включайте, не надо... Нагнитесь к щитку - так вам будет виднее... Куда вас отвезти?
- В университетский клуб, - ответил Люс и развернул хрустящие странички, переснятые на копировальной машине...
<56/19-5. Гонконг. По шифру председателя. Совершенно секретно.
Р. Аусбург - Ф. Дорнброку, Бауэру.
Встреча с руководителями пекинских и гонконгских финансистов
состоялась сегодня, в 10.00 по токийскому времени. Присутствовал
председатель наблюдательного совета концерна <Лим лимитед> и <Чайна
бэнкинг корпорейшн> мистер Лим и два неизвестных мне господина в
полувоенной форме. Судя по поведению мистера Лима, он в данном случае
был лицом, подчиненным этим двум господам. Один из них, лет тридцати
восьми (фото, сделанное с помощью микрокамеры, прилагаю), был
отрекомендован мистером Лимом как генерал авиации. (Поскольку полный
отчет о беседе уже отправлен с нашим самолетом, я не останавливаюсь
на деталях, с тем чтобы сосредоточиться на главном событии
переговоров). Генерал начал беседу после вступительного слова мистера
Лима, который заявил, что <Дорнброк К. Г.> готов в самый короткий
срок вторично провести монтаж и испытание Н-бомбы, а затем приступить
к опробыванию средств доставки и управления. Генерал, выразив
удовлетворение сотрудничеством, отметил, что наш концерн точно
выполнил взятые на себя обязательства, однако, как мы и предполагали,
он добавил, что его не может далее устраивать положение, при котором
всего лишь трое ученых из Гонконга и Пекина принимают участие в
теоретической разработке и математических расчетах, в то время как с
нашей стороны работает двадцать девять специалистов. Я рассчитывал,
что г-н Дорнброк-сын внесет то компромиссное предложение, которое
было санкционировано группой Н в совете наблюдателей нашего концерна.
(Я был убежден после встреч с м-ром Лимом, что наше компромиссное
предложение о расширении количества ученых в разработке и расчетах
Н-оружия с трех до одиннадцати человек устроит наших контрагентов при
условии, что мы передадим две бомбы из пяти, которые предполагается
произвести в следующем году, в распоряжение лиц, стоящих в Гонконге и
Пекине за министром Лимом, для охраны своих национальных границ в
случае вторжения противника.) Однако неожиданно для меня и для м-ра
Лима, сносившегося накануне с д-ром Бауэром, г-н Дорнброк-сын
отказался подписать протокол, который бы давал санкцию на увеличение
количества ученых в совместной работе над Н-оружием. Генерал задал
вопрос: <Является ли эта точка зрения личным мнением г-на Дорнброка,
или же это мнение большинства членов наблюдательного совета
концерна?> Г-н Дорнброк в резкой форме ответил, что <наш концерн
является семейным концерном и мнение большинства утверждается или
опротестовывается отцом. Впрочем, без моего согласия, - добавил он,
окончательное решение любого вопроса невозможно>. Генерал поставил
вопрос в иной плоскости. <Следовательно, - заметил он, - дальнейшее
продолжение переговоров вам представляется нецелесообразным?> Я ждал,
что Дорнброк-сын решится на проведение оправданно жесткого курса - по
всему было видно, что генерал согласится на наш приоритет в
дальнейших теоретических поисках и вопрос будет стоять лишь о
передаче финансистам Гонконга и Пекина двух или трех бомб. Однако г-н
Дорнброк-сын ответил в том смысле, что дальнейшие переговоры
бесполезны. Собеседники были явно обескуражены таким поворотом
событий, неожиданным как для меня, так и для м-ра Лима, поставленного
в крайне затруднительное положение. Таким образом, переговоры
прерваны, и ответственность за срыв переговоров лежит на нашей
стороне. Мы будем вынуждены удовлетворить все претензии по
неустойкам, которые предъявят нам м-р Лим и те господа, с которыми он
сотрудничает. Жду указаний.
15 часов 52 минуты. Аусбург>.
Ваггер высадил Люса за два квартала до университетского клуба.
- Присмотритесь к Уолтер-Брайтону, - посоветовал Ваггер, - вы с ним все время пикируетесь, а старик совсем не так уж плох. Звоните завтра, быть может, придут известия для вас...
5
Люс взглянул на часы, вспомнив о встрече с Хоа. Он засиделся в университетском клубе профессоров. Все-таки Уолтер-Брайтон был надоедливым собеседником.
Ваггер привез Люса в клуб потому, что Ганс Дорнброк дважды был здесь. Спрашивать о Дорнброке в открытую Люс не хотел. Он вообще никому, кроме Ваггера, не говорил о цели своей поездки. <Отдыхаю, смотрю мир, я раньше не был в Азии, это восхитительно - какой резервуар людских и промышленных мощностей; да, контрасты поражают, здесь бы снимать ленты о колониализме не нужны декорации, картина могла бы получиться отменной, обязательно черно-белой, поскольку противоречия разительны, а сшибка добра и зла яростна - только черно-белое кино, только!> Он исподволь подходил к интересующему его вопросу, после долгих часов бесполезных, как ему казалось, словопрений. Порой Люс выключался, особенно если собеседник был нуден и неинтересен; Люс лишь кивал головой, а сам анализировал те факты, которые ему удавалось собрать за день. Пока что с фактами дело обстояло плохо. Он пошел на риск: попросил Джейн узнать у своих приятелей, как здесь проводил время Дорнброк. Он поначалу не хотел этого делать,
