мафию пишут некомпетентные люди. Несчастные сицилийцы были вынуждены защищаться от захватчиков - они смогли защитить себя с помощью мафии. А потом мафия стала защищать сицилийцев от алчных римлян, лишь это входило и входит в ее задачи. То же - в Америке. Однако там людям мафии приходится защищать не только несчастных эмигрантов из Сицилии, которые живут как парии, но и негров. Вы, конечно, знаете трагедию Джо Галло?
- Нет, - ответил я, - мне неизвестна трагедия Джо Гагло.
- Сколько же небылиц сочинили об этом борце за гражданские права! Сколько грязи вылили на его голову, прежде чем убить Этого кроткого и нежного сицилийца, попавшего в нью-йоркские джунгли... Во время отсид... в то время, когда Галло был брошен капиталистами в тюрьму - его оклеветали, само собой, американцы, - никто так не относился к неграм, как он. 'Эти люди должны иметь равные права с нами', - говорил Джо, и за это его бросали в карцер и лишали прогулок. А потом, когда правда восторжествовала и он вернулся домой и обратился ко всем неграм со словами братства и дружбы, его убили. Был ли он в мафии, я не знаю, но если члены организации ведут себя, как он, то я сам, знаете ли, готов вступить в это братство. А Джозеф Коломбо? Ведь никто с таким блеском не обвинял империализм в глумлении над этническими меньшинствами, вы, видимо, знаете, каково жить неамериканцам в Соединенных Штатах... И что же? Наемный убийца изрешетил его пулями, и несчастный Коломбо остался инвалидом на всю жизнь, инвалидом с помутненным сознанием - злодейская рука вырвала его из рядов борцов за гражданские права национальных меньшинств.
- Это тот Коломбо, который судился с министерством юстиции США?
Дон Нино снял очки, протер их замшевой тряпочкой и, кашлянув, спросил:
- Какой процесс вы имеете в виду?
- Тот, который он выиграл. Помните, когда он заставил министерство юстиции потребовать у создателей фильма 'Крестный отец' изъять из картины слова 'мафия' и 'коза ностра'. В фильме ведь ни разу не произносятся эти слова.
- Что-то не помню, право...
Дон Нино, видимо, был плохим 'паблик рилэйшенс офисер', иначе его не переместили бы сюда из Штатов. Он б о я л с я, он все время боялся сказать не то или посмотреть не так. Он аж замер на мгновение, когда у него вырвалось 'отсид', 'отсидка', сленг гангстеров. Он говорил штампами, рассчитанными на прагматичных американцев или доверчивых сицилийцев, он не готов к серьезному разговору, когда его лозунгу противополагается определенного рода з н а н и е. Как проинструктировали бедного дона Нино, так он и шпарит, считая, что вкрадчивость голоса, широта улыбки и доброжелательность во взгляде могут компенсировать отсутствие логики в его препозициях.
Не за то убили Джо Галло, что он негров защищал; не за то прострелили череп Коломбо, что он радел о судьбе этнических меньшинств, - липа это, чистейшая липа.
Дело заключается в том, что Коломбо и братья Галло - Ларри, Джо и Козленок Блэст - воевали за первенство в нью-йоркской мафии. И Коломбо и братья Галло владели игорными домами, претендовали на монопольность грабежей в доках Бруклина и на право в ы т р я х и в а т ь всех тех, кто появлялся на набережных после десяти часов вечера.
Братья Галло ударили первыми. По их поручению Джелли, наемный и с п о л н и т е л ь братьев, выпустил обойму кольта в старика Франки. Когда сюда, в таверну 'Кариелло', прибыли полицейские, старик потерял сознание, жизнь покидала его. Хозяин таверны на вопросы агентов отвечал однозначно:
- Я ничего не видел. Когда началась пальба, я разливал виски. Кого приметил? А что я - полицейский?! Никого я не приметил.
Братья Галло убили старого Франки, друга сильнейшего мафиози Профачи и не менее могучего Джо Коломбо, - такое гангстеры не прощают. Но, чтобы отомстить, нужно время. По прошествии двух лет Ларри Галло был приглашен в маленький ресторанчик старыми знакомыми, Клеменцо и Шимоне. Ларри слушал байку Клеменцо, а потом перестал что-либо слышать: на шею ему набросили веревку и начал стягивать ее в мертвый узел - мафия часто казнит удушением. Ларри упал на пол без сознания. Он бы умер, но по странному случаю в ресторанчик вошли полицейские. Началась перестрелка с исполнителями. Те ранили полицейского, выскочили на улицу, бросились в поджидавший их автомобиль и ушли от погони.
Ларри, однако, знал, кто хотел его убить. Безумный Джо, этот 'защитник гражданских прав негров', нанял Джерома Джонсона, негра, соседа по камере, уплатил ему аванс, чуть не десять тысяч 'баков', и предложил у с т р а н и т ь Коломбо, 'защитника прав этнических меньшинств', люди которого недодушили Ларри. Джонсон взялся убить Коломбо: ему льстило, что Безумный Джо дважды выступал перед 'крестными отцами' с предложением принимать в 'коза ностру' наиболее сильные гангстерские группы нефов. 'Крестные отцы' отвечали: 'Черномазых мы не пустим, мы брезгуем ими'. Галло ярился: 'Нельзя же работать по старинке! Вы думаете, я люблю негров?! Вы думаете, я ими не брезгую?! Вы думаете, ими не брезгует президент Джонсон?! Но ведь настали новые времена! Негров теперь п р о ц е н т я т, их отбирают для работы в правительственных органах! Им начали давать кафедры! Они стали офицерами в армии! И мы должны п р о ц е н т и т ь, чтобы не потерять их вовсе! Добрый мир с ними лучше хорошей войны!' Словом, 'крестные отцы' не приняли предложение Галло. Тогда он организовал через прессу 'утечку информации': появились статьи, что Безумный Джо - друг негров. Потому-то Джо и взял в руки пистолет, в карман положил десять тысяч и продырявил череп 'защитнику меньшинств' Коломбо.
Люди Коломбо ответили на эти выстрелы - своими. Безумный Джо получил пять пуль в живот и лоб. Над его гробом была произнесена клятва: 'Улицы Нью-Йорка станут кровавыми реками, Безумный Джо, ты будешь отмщен'.
В течение недели, последовавшей за этой клятвой, были убиты Ферриано, Бруно Карневале, Ричард Гроссман, Чиприо и Томи Эрнст - мафиози из окружения Коломбо.
'Борцы за гражданские права' душили, резали, стреляли; драка за сферы влияния - кровавая драка, любой титул примешь, любому богу поклонишься, только б сохранить власть и деньги...
- А что вы знаете о Вито Дженовезе и Лучано? - спросил я когда принесли кофе со взбитыми сливками. Дон Нино ответил:
- Об этих людях говорят слишком много, но мне кажется, что никто не знает правды, да и никогда ее не узнает. Сильные люди - одно лишь можно утверждать со всей определенностью. И, как говорят все, знавшие их, в высшей мере добрые. Разве злые люди могли бороться против фашизма? Против Муссолини и Гитлера поднялись д о б р ы е, разве я не прав?
Разговоры в Катании и Ното оказались теми недостающими звеньями, которые помогли увидеть всю т е м у собранной, литой, что называется.
У меня в дневниках давно уже хранились кое-какие материалы об одном из лидеров американской мафии - Вито Дженовезе. Итальянские мафиози - я видел их фотографии - незаметны, добродушны, тихи. Они преображаются ночью, когда, поглядывая на секундную стрелку, ждут выстрела, - их люди разделались с непокорным, который думал жить по законам, отдельным от неписаного устава тайного ордена сицилийцев.
Когда Вито Дженовезе отправлялся в Новый Свет, он был 'нижним' мафиози, самым, пожалуй что, 'нижним', ибо рожден был Вито не в Сицилии, а в Неаполе, 'городе мелких мошенников', как мне сказал в Палермо один синьор, - он сидел за столиком дорогого кафе, пил 'Наполеон', который стоит здесь баснословные деньги, и с удовольствием беседовал со мною на хорошем английском.
Дженовезе привлекался к суду 16 раз: торговля наркотиками, убийство конкурентов, продажа оружия и содержание тайных публичных домов. Пять раз он был оправдан за 'отсутствием улик' - закон молчания в 'коза ностре' идентичен закону 'мафии' в Сицилии, с той только разницей, что за нарушение этого закона в Бруклине убивают очередью из автомата, а в Сицилии - выстрелом из старинного 'лупара', похожего на обрез.
Этот каскад оправдательных приговоров по делам, которые казались всем бесспорными (заслуживали пожизненного заключения или электрического стула), помог Дженовезе стать одним из руководителей 'коза ностры'. Он держал в руках проституцию, организовывал грандиозные шантажи, где взносы затравленных им людей исчислялись сотнями тысяч долларов, продажу наркотиков; он, пожалуй что, первым поставил этот бизнес на широкую ногу. Однако завязал этот бизнес в один узел с международной политикой Чарлз Лучано.
В 1936 году Чарлза Лучано посадили на скамью подсудимых. Срок пятьдесят лет. Его помощник Бошальте был отправлен на электрический стул.
Вито Дженовезе, однако, исчез. Объявился он позже в Сицилии, объявился самым поразительным образом: в штаб-квартире чернорубашечников. Он открыл потрепанный портфель и вывалил на стол триста тысяч долларов.
- Я мечтаю, чтобы великий дуче узнал - его скромный единокровец хочет построить новое здание партии. Думаю, это докажет мою преданность фашистской Италии больше, чем слова иных болтунов.
Дуче узнал об этом; он внимательно изучил досье 'крестного отца', он понимал, 'кто есть кто' в мафии, к разгрому которой так напыщенно звал нацию. Он разгромил м е л ю з г у; сильных не тронул; более того, он сохранил их дуче думал о будущем.
- Дженовезе, - сказал он, вызвав к себе мафиози, - в Америке, в этой стране продажных плутократов и финансовых воротил, некий Карло Треска, марксист и мерзавец, оклеветал меня, а вместе со мною и все движение фашизма, то есть движение народных масс, выступающих за свободу и мир, против интернационального большевизма и алчного империализма. Я хочу, чтобы ты сказал свое слово по этому поводу, Дженовезе.
Дон Вито сказал свое слово: Карло Треска изрезали тремя автоматными
