пожал плечами:
- Мне кажется, что коллекция рейхсмаршала была собрана по законам мафии, где главным законом является старая заповедь: 'Никаких следов!'
- А когда крах был близок, когда нужно было прятать ценности, неужели и тогда никаких следов не оставляли? Может быть, именно в эти последние месяцы и можно проследить цепь перемещения культурных сокровищ?
Шпеер долго не отвечал на мой вопрос, потом, словно бы взвешивая каждое слово, начал размышлять вслух:
- В нюрнбергской тюрьме Геринг неоднократно говорил нам, что его неминуемо казнят союзники, но что через пятьдесят лет благодарные немцы непременно перенесут его прах в золотой гроб и установят в пантеоне... То есть, следовательно, он мечтал о том, чтобы сохранилась память о нем и его времени... Следовательно, уже накануне краха он должен был озаботить себя проблемой будущего: куда спрятать личные документы, картины, книги, оружие, коллекции... Да, это - версия... Но, с другой стороны, я помню заседание в ставке фюрера, это было, мне кажется, в середине марта сорок пятого года, когда Гитлер продиктовал Кейтелю проект приказа: все немцы, которым угрожает оккупация, должны быть эвакуированы - пусть даже силой. Кто-то из генералов заметил, что для эвакуации нужны вагоны, нужны функционирующие железные дорога, нужен уголь... Гитлер прервал генерала: 'Пусть их гонят пешком!' Генерал - я забыл, кто это был тогда, - тем не менее рискнул отстаивать свою точку зрения, ведь надвигался крах, люди стали смелее, не хотели тонуть скопом... Он сказал, что и гнать-то людей нет возможности: их надобно кормить во время этапа, а запасов продовольствия нет в рейхе. Фюрер просто-напросто прервал его, повернулся к фельдмаршалу Кейтелю, начал диктовать ему приказ о насильственном угоне немцев в глубь страны, имея в виду в первую очередь горы Тюрингии... Через несколько дней он пригласил меня к себе, чтобы ответить на мой меморандум: я рискнул - впервые в жизни, работая бок о бок с ним, написать всю правду о крахе нашей экономики... Я ждал самого худшего, но он повел себя очень странно. Он сказал, что я не имею права никому говорить правды о надвигающемся конце, никому... А потом закончил: 'Если война проиграна, то нечего думать о будущем страны, а тем более о будущем немецкого народа. Он должен исчезнуть с лица земли... Мы должны помочь процессу, пока это в наших силах...' Думаете ли вы, что Гитлер думал о сохранении экспонатов для 'музея фюрера' в Линце? Или военного музея в Кенигсберге или Берлине? Вряд ли... Я помню, как он рассказывал мне о церемонии предстоящего самоубийства, как он намерен застрелить свою собаку, как он сказал, что 'фройляйн Браун намерена остаться со мною', как он посмотрел на меня: не примкну ли и я... Нет, он р а з в а л и л с я, он не мог думать о будущем...
- А Борман?
Шпеер ответил без колебаний:
- Этот - мог...
Провожая меня к машине, Шпеер заметил:
- Кстати, вы спрашивали меня о грузовиках Международного Красного Креста... Я ни разу не видел их в Тюрингии, но видел в конце апреля сорок пятого неподалеку от Гамбурга, в Заксенвальде... И наконец, ваш последний вопрос: можно ли было надежно спрятать? Да, можно было... В марте сорок пятого я ехал из поверженного Рура - через Вестфалию - в Берлин... Я помню, как шофер остановил машину и я оказался лицом к лицу со старыми крестьянами... Начался разговор... Эти несчастные, узнав меня, говорили, что они по-прежнему верят в победу национал-социализма, что у фюрера наверняка припрятано самое секретное оружие, которое он пустит в ход в самый последний момент, и тогда исход войны будет решен в пользу рейха... 'Мы-то понимаем, чего хотел фюрер, - говорили они мне, и глаза их, несмотря на голод, бомбежки, ужас, горели фанатично, - мы понимаем, зачем он пустил на нашу территорию врагов... Это его гениальный трюк: заманить как можно больше мерзавцев, а потом уничтожить их всех единым махом...' Да разве одни они верили в этот миф?! Если бы! Один из приближенных Гитлера, рейхсляйтер Функ, спрашивал меня в апреле: 'Когда же мы начнем применять секретное оружие возмездия?!'
...Функа нет более на свете, а даже внуки тех, кто мог видеть, куда прятали ценности - опускали в озера, загружали в шахты, закапывали в землю, будут молчать и своим правнукам молчать закажут...
Глава,
в которой рассказывается о том, как мафия травит молодежь героином и налаживает контакты с торговцами краденым...
1
...Человек позвонил, не назвался, предложил встретиться.
- Где?
- Где угодно, назначайте.
- Тема беседы?
- Наркомания, торговля героином, но в свете того поиска Штайна, о котором вы писали.
- Поиск Штайна и наркомания?! Любопытно. Давайте в 'Макдональдсах', в Бад-Годсберге? Через полчаса?
- Я живу в Бонне, и у меня нет машины...
- Хорошо, увидимся в кафе-мороженом на площади, напротив 'Пост амта'.
Собеседник вдруг рассмеялся:
- Согласитесь, что ваш 'почтамт' происходит от нашего 'пост амта', а не наоборот...
- Согласен.
- Слава богу, чувствую объективного человека. Успеете в Бонн за полчаса?
Я поднял жалюзи: декабрьское солнце было ослепительным, морозец неожиданно крутым - чуть ли не четыре градуса ниже нуля, это очень холодно для здешних мест, значит, надо прогревать машину; привычка эта была привита мне старшими друзьями, летчиками полярной авиации Героями Советского Союза Ильей Мазуруком и Костей Михаленко. Помню, как на СП-8 или мысе Челюскин, острове Врангеля или на подскоке Средний они гоняли моторы подолгу, дожидаясь, пока стрелка 'масло' не подойдет к той черте, которая позволит пилотам взять штурвал на себя и начать разбег по искрящемуся бело-сине- красному снежному полю.
- За полчаса не успею, - ответил я. - Сорок пять минут.
- Жду.
Через сорок минут я запарковал машину в подвале универмага 'Херти' и в который уже раз подивился здешней расторопности: я не видел стоящих без дела пустующих подвалов! А ведь эти гаражи - и людям польза, и государству заработок. Интересно решается проблема кооперативных гаражей и складских помещений в Швеции: повсюду в подвалах помимо двух- и трехэтажных стоянок для машин построены великолепные отсеки, где жители дома хранят то, что им нужно. Кооперативы при этом оборудуют подвалы светом, водою, кондиционерами; все это ложится не на плечи государства, а на людей, объединенных автострастью.
...Рационально используют и тепло: только-только выглянет солнышко, как владельцы кафе и баров сразу же выставляют на открытый воздух столики - важно заманить клиента; ты только, милок, сядь, мы тебя примем как родного, мы устроим тебе сказочный отдых, только приготовь деньги, отстегни их нам, мы не подкачаем, будь уверен, ибо если мы посмеем подкачать, ты уйдешь в другое кафе, что напротив, и нас ждет банкротство и нищета; плохая работа здесь означает только одно - крах, погибель, конец жизни.
...Бородач, сидевший в кафе-мороженом на центральной площади Бонна за столиком, выставленным на брусчатку, помахал мне рукой. Высокий, крепко сбитый, чуть неряшливый - в широко распространенной здесь среди молодежи полувоенной зеленой куртке; лицо веселое, как у доброго черта.
- Не считайте, что я намерен пить кофе за ваш счет, - сказал он сразу же. - Я буду платить за себя, вы - за себя, по-английски.
- Можно подумать, что это очень отличается от того, что у нас называют 'по-немецки'.
- Умыли. Я вас с 'почтамтом', а вы меня с нашими англосаксонскими манерами.
Последние слова он произнес на сносном русском, весело глядя мне в глаза.
- Где учили?
- Я филолог по образованию.
- Русская филология?
- Нет, польская. Ваш язык был у меня вторым... Итак, о предмете моего звонка... Я не левый, у меня особых симпатий к вам нет, но я верующий и заповедь 'не укради' почитаю, как и все остальные заповеди божьи... Я вернулся из Италии, там есть довольно интересные материалы, связанные с историей русской литературы, ряд невыявленных архивов, но все они были похищены не нацистами, их увезла с собою первая эмиграция, а какая-то часть документов осела в Риме еще в прошлом веке. Одна графи... старая дама русского происхождения во втором колене, показав мне два альбома, где собраны невероятно интересные экспонаты русской истории - программы обедов, балов, спектаклей, вклеенные стихотворения Вяземского, Батюшкова (он сказал 'Батюжкова'. - Ю. С), чьи-то рисунки, злые эпиграммы, рассказала, с каким трудом ей удалось выиграть бой на аукционе в Риме за эти альбомы у коммерсанта из Гонконга. Тот бился с таким надрывом, столь нервно, что даме показалось, будто он работает не на себя, а нанят другими. После торгов дама подошла к чуть не плакавшему коммерсанту, познакомилась с ним, пригласила его к себе... Дама богата, - пояснил бородач, - весьма богата; это редкость среди эмигрантов, но ведь она русская во втором колене, я же говорил вам. Дама рассказала о беседе, которая состоялась у нее с коммерсантом из Гонконга. Я спросил разрешения передать вам ее содержание. Гра... старая дама долго думала, прежде чем ответить. Но она все-таки согласилась, отказавшись от встреч с вами, - боится красных, ничего не поделаешь, люди старшего поколения живут по законам привычного трафарета. Поскольку то, что она передала мне о беседе с человеком из Гонконга, касается русских культурных ценностей, и в связи с тем, что дело это связано с торговлей наркотиками, а я - не столько магистр филологии, сколько старый студент, следовательно, отношусь с ненавистью к тем, кто убивает героиновой чумой моих товарищей по университету, мне и пришло в голову рассказать обо всем этом вам: может, что используете во благо дела. Ссылка на меня
