платить, а не опутывать чудовищными налогами... Мы разошлись с отцом - а он был замечательным, очень чистым человеком - по всем экономическим позициям еще до пятьдесят третьего года... Но это так, к слову... Второй вопрос-ответ: зачем Сталину понадобилось уничтожать в тридцатых годах, да и после пролетарский состав партии, интеллигенцию, пришедшую в революцию с Лениным? Зачем вместо этой когорты он привел к лидерству молодых руководителей, девяносто пять процентов которых происходило из бедных крестьянских семей? Не из справных хозяев, а именно из бедняцких горлопанов... Они, кстати, и стали во главе страны после ухода Хрущева: <тишь да гладь> - вот оно, безвременье... И у меня возник следующий вопрос: приводил ли Сталин выходцев из бесхозных крестьян к руководству рабочей державой осознанно? Или это произошло стихийно? Если это был осознанный политический маневр, тогда речь должна идти о термидоре, подмене одного метода мышления другим, в чем-то противоположным... Тридцать седьмой год... Может быть, Сталин не смог удержать стихию доносов, оговоров и сведения счетов? Но допустим ли сам повод для массовых репрессий, то есть сведение личных счетов с теми членами Политбюро, которые работали вместе с ним начиная с семнадцатого года и по двадцать шестой - в случае с Троцким, Каменевым и Зиновьевым? Или по тридцатый - я имею в виду Бухарина, Рыкова и Томского. Ведь процессы тридцатых годов тщились доказать, что Ленин в Политбюро был окружен немецкими и японскими шпионами, - с самого начала революции! Лишь он один, Сталин, был чист и верен идее... И я с ужасом говорю себе: но ведь и это уже было в нашей истории! При Иване Грозном было! Он убрал всех политических противников, кто помнил его юношеское беспомощное худосочие... А следом за этим начались массовые казни, - опричнина сладостно искала, кого бы потащить на плаху, показания выбивали, людей пытали, мучили, унижали... Не поэтому ли Сталин попросил Эйзенштейна сделать фильм об Иване? Далее я спрашиваю себя: каков был резон для Сталина уничтожать цвет Красной Армии? Не только командование во главе с Тухачевским, Якиром и Уборевичем, но даже командиров дивизий Рокоссовский-то чудом спасся, фразочку <нашли время в тюрьме сидеть, воевать надо> Сталин сказал ему в трагические дни... Неужели он всерьез верил в заговор полковников и капитанов? Полагал, что все они хранят память о Троцком, первом председателе Реввоенсовета? И потому оголил все границы страны? Значит, он верил в <доброту> гитлеровцев? А истым ленинцам не верил? В чем же дело? Вот вам, товарищ Варравин, мои вопросы... Их множественность надежней односторонности... Что же касается экономических методов Сталина, то здесь я - самый крутой его противник... Не знаю, помните ли вы, что до пятьдесят четвертого года наше крестьянство не имело паспортов и не могло вольно уехать из обираемой налогами деревни? Реанимация крепостного права? А как еще прикажете называть?
Варравин закурил новую сигарету, не спрашивая более разрешения; заметно успокоился, расслабился даже; нынешние борцы за демократию не очень-то слушают противную точку зрения, сразу норовят прилепить ярлык; воистину демократии надобно учиться, не один год на это потребен, поколение как минимум...
- Практически я не согласен ни с одним из ваших положений, - заметил он, - но мне светит то, что вы размышляете вслух и не хотите ни к кому подлаживаться... Поэтому разрешите перейти к следующему вопросу: в чем вы согласны с осужденным Горенковым?
- Буду отвечать несколько вразброд, оттого что в душе слишком много накопилось... Вы сюда прилетели? Или чухали поездом?
Варравин нескрываемо удивился; в этом сказалась его молодая доверчивость:
- Конечно, прилетел! Кто ж ныне ездит? Времени не хватит на главное.
- Согласен. Но и в аэропорту, и на вокзале вы столкнулись с одной и той же проблемой: нет носильщиков. Вас это не очень-то волнует, сумку набок и - вперед. А женщина с ребенком и двумя чемоданами? Я предложил начальнику вокзала - естественно после введения закона об индивидуальной трудовой деятельности - выступить по местному телевидению с обращением к молодежи: <Кто хочет заработать, может прийти на перрон и без всякой формалистики, уплатив два рубля налога за бляху - хороший навар для социальных нужд коллектива станции или аэропорта, - начать обслуживать пассажиров>. Мне в ответ: <У нас народ не пользуется услугами носильщиков, мы опрашивали>. - <А почему пользуется в Москве? Может, людей надо приучать к сервису? У нас ведь его нет>. - <Придет какой жулик с чужим паспортом и начнет чемоданы воровать!> - <У вас милиция есть, будет чем заняться>. - <Она-то займется, а ответственность нам нести, платить из своего кармана>. - <Хорошо, давайте закажем тележки, пассажир платит рубль, берет ее напрокат, сам себя обслуживает>. - <Стащут все тележки в один день>. - <Возьмите в залог паспорт>. - <Металла нет, фондируемый товар...> Что это такое, по-вашему? Ужас обломовского мышления? Ладно, пошли дальше... На вокзальной площади вы теперь легко возьмете такси конкурент давит, <личный извоз>. Но вот вы приехали в центр. Где намерены заночевать? Мест в гостиницах, понятно, нет. А домашние пансионаты до сих пор не открывают, люди по-прежнему боятся, одна центральная газета одержимо стращает читателей ужасом <нетрудовых доходов>. Я предложил нашей прессе напечатать об этом проблемную статью. Мне ответили, что запросят Москву. <А зачем? Разве у вас нет личного мнения по этому поводу?> - <В законе о пансионатах сказано недостаточно ясно>. Пошли дальше... Вы закончили работу в десять вечера - где перекусить? Негде, все закрыто, только шаромыги в подъездах давят на троих. Где домашние столовые? Нет их, как и не было. И не будет, пока мы не перестанем считать, сколько заработал владелец такой столовой. Трагедия в том, что мы постоянно считаем чужие деньги, вместо того чтобы заработать свои... Ладно... Назавтра вы приходите в ту организацию, куда вас командировали... А там говорят, что поступило предложение от венгерской или там австрийской фирмы переоборудовать линию, через два года будем получать чистое золото. <Ну и когда начинаете?> - задаете вы вопрос. Вам ответят, что это никому не известно, оттого что согласовать и утвердить должны Госплан, Минфин, Госстандарт, Внешторг, Госснаб, и так далее и тому подобное... Вы изучаете предложения, присланные партнерами, очень интересно, просите перепечатать; вам отвечают, что машинистка по- немецки ни бум-бум, а разрешение на множительную технику, которая торчит на углу каждой улицы в любом европейском городе, получить весьма трудно... Вы просите связать вас по телефону с Веной, хотите обсудить конкретные детали предложения, но вам отвечают, что автоматом пользоваться запрещено, надо делать заказ на завтра... Ничего себе ускорение, а?! Сколько мы теряем миллионов человеко-часов, товарищ Варравин, вы себя этим вопросом озадачивали?!
- Озадачивал. Но мне эти вопросы решать труднее, чем вам.
- Вот мы с вами и подобрались к главной проблеме. И проблема эта называется <личность>. Знаете, кто сейчас сидит в колониях нашей автономной республики? Наравне с жульем - наиболее смелые торговые работники, строители и директора совхозов. Они неугодны бюрократической броне, думают по-своему, принимают личностные решения, а этого аппарат не любит, ему удобны покорные исполнители, не более. Но ведь личность невозможна без гарантий... В свое время я написал докладную записку. Мне ответили, что это общие рассуждения. Где реальные предложения? Я внес реальное предложение создать в нашей республике индустрию туризма - как советского, так и иностранного. Мне ответили, что нет фондов на стройматериалы для отелей. Я возразил: <Позвольте нам заключить договор с иностранными фирмами>. - <Пришлите документацию>. Послал. Через три месяца последовал ответ: <Необходимо обсчитать позиции>. Обсчитал, хотя всегда пользуюсь ленинской фразой: <Главное ввязаться в драку, а там видно будет>. Ответа пока нет. Если бы испанские и французские бизнесмены столько лет тратили на изучение и просчет документации, не видать бы им туристского бума, который дает сорок процентов государственного бюджета... Внес предложение ликвидировать в нашей республике овощные базы - ненужный, громоздкий посредник; либо базы переходят совхозу, заключившему прямой договор с торговлей, либо торговле. <Пришлите документацию и соображения о трудоустройстве персонала оптовых баз>. Послал, жду ответа.
- Но ведь это саботаж перестройки, - сказал Варравин.
- Фраза Иосифа Виссарионовича, - возразил я. - Легче всего вынести безапелляционный приговор, но будет ли от этого польза делу? Я знаю наши министерства, главки, тресты; у людей множество разумных предложений, но молчат! Отчего? Боятся? Или совестятся проситься на прием к премьеру нескромно? Раньше ждали вызова; настало время реального дела - не готовы, замерли... То мы вас триста лет в ярме держали, то русско-немецкие государи - вас вместе с нами, то Сталин учил винтиковой механике беспрекословного исполнения приказа, спущенного сверху, - не до инициативы... Я читал в газете предложение: освободить первые этажи от множества мелких организаций, чтобы сдавать в аренду под кафе, танцзалы, клубы по интересам, - живые деньги пошли б Советам депутатов... Ответ один и тот же: <А
