эта княжна По была ничего. — Артем снова фыркнул. — По-моему, я схожу с ума. Мне что, в реальности женщин не хватает, что ли?! — Он встал из-за стола, погасил огонь под закипающим чайником. Завтракать ему расхотелось. Он все еще не мог отойти от услышанного во сне мерзкого хруста своего собственного ребра.
Бр-р-р! Омерзительно!
Нет, после такого определенно есть уже не захочешь.
Накинув на плечи пиджак, Артем обулся и, взяв со стола написанную с вечера статью, вышел из дома.
3
Когда Артем, все еще сонный и в меру помятый автобусной давкой, наконец появился на своем рабочем месте, к нему тут же подскочил Сергей, его лучший друг.
— Ага, чудовище еще живо, — ликующе произнес он. Артем молча отмахнулся и стал рыться в своем столе, пытаясь найти таблетки от головной боли, так часто спасавшие его после ночных гуляний. — Да, видок у тебя сегодня не очень. Ты себя в зеркало видел? Сущая Смерть во плоти. Как же надо было пить, чтобы так выглядеть, — проговорил Сергей, окидывая друга оценивающим взглядом. Артем молчал. То, что тот не отзывается на его сочувственную речь, Сергея не обидело. Он уселся на край стола и рассеянно уставился в окно, смиренно ожидая, пока Артем отыщет лекарство и, не разжевывая и не запивая водой, проглотит таблетку. Наконец, дождавшись внимания со стороны приятеля, он продолжил свою незаконченную речь: — Босс вне себя! Со вчерашнего дня рвет и мечет. Злой как собака. Кабинет прокурил настолько, что дым уже в виде конденсата на стенах оседает. По-моему, он очень жаждет тебя видеть.
Артем разомкнул сухие губы:
— Он жаждет не меня, а мою статью. До выхода журнала еще масса времени, а он мечется, будто завтра номер уже должен поступить в продажу.
— Ага! — обрадовался Сергей. — Значит, чудовище еще и разговаривает!
— Ой, да прекрати! — поморщился Артем. — У меня сегодня не самый лучший день, сам видишь.
— Но ты-то хоть повеселился, приятель? Не мое это дело, но, прошу тебя, удовлетвори мое любопытство — кто она?
— Пицца недельной давности, с грибами и оливками. Представляешь, какая бурная у меня была ночь?! — пожаловался Артем.
— Да, случай не из легких, — шутливо посочувствовал Сергей. — Но ты не волнуйся, в наши дни медицина творит чудеса. Мы сделаем тебе положительную установку, и ты будешь снова возбуждаться на женщин, а не на прокисшую пиццу.
— Когда-нибудь я тебя придушу, — пообещал Артем и попытался улыбнуться. — Так говоришь, Тимур в ярости?
— Ну, я думаю, ты умрешь быстрой, но героической смертью. Он за эти два дня все кнопки на телефоне продавил, названивая тебе.
— То есть? Как это за два дня? Я же ему вчера сказал, что сегодня очерк будет готов. Вот он я, вот он очерк.
— Не знаю, как насчет вчера, но мы тебя в последний раз три дня назад видели. В понедельник, — беззаботно болтая ногой, выдал Сергей.
— А сегодня? — насторожился Артем.
— А сегодня четверг. — Кажется, Сергей не шутил.
— О-о-о, о-го-го. — Артем не знал, что сказать. Два дня! Бред! — Прекрати подкалывать!
— Не веришь мне, спроси у кого угодно, — сказал Сергей совершенно серьезным тоном.
— И спрошу. — Артем обернулся. За соседним столом сидела Саша — молодая, весьма симпатичная и столь же талантливая журналистка отдела культуры. За небольшой рост, мальчишескую фигуру и короткую стрижку под ежика друзья называли ее не Саша, даже не Шура, а просто Шурик. Впрочем, Александра не обижалась.
— Шурик, привет, — поздоровался Артем.
— Привет, Ливагин, — отозвалась девушка, не отрываясь от блокнота, в котором что-то увлеченно писала.
— Шурик, а какой у нас сегодня день недели? — осторожно поинтересовался Артем, стараясь при этом не выглядеть полным идиотом.
Александра с недоумением взглянула на него исподлобья и сухо ответила:
— Четверг. — И с издевкой добавила: — Месяц и год не нужны?
— Одни шутники, — проворчал Артем и вновь повернулся к самодовольному Сергею: — Можно спросить, что случилось со вторником и средой?
— Это надо спросить у тебя, — ответил тот.
Артем озадаченно почесал в затылке. В самом-то деле, не мог же он проспать целых два дня. Или мог? Только вот почему тогда состояние такое, словно он не спал вовсе? Бред! Бред! И еще раз бред!
— Знаешь, — признался он, — утром мне так хотелось позвонить на работу и сказать Тимуру: «Сегодня я не приду, просто не приду».
— Ага, — поддержал его Сергей. — И услышать в ответ: «Ты уволен, просто уволен».
Артем пожал плечами и грустно посмотрел в сторону кабинета главного редактора. Голова продолжала болеть, и идти туда сейчас ужасно не хотелось. Глядя в окно, он принялся ожесточенно массировать виски, пытаясь привести себя в рабочее состояние. Если повезет, через часок-другой он придет в норму, вот тогда можно будет посетить кабинет шефа.
Однако, как оказалось, Тимур Ирланович имел на этот счет иное мнение.
— Ливагин! Тебе что, специальное приглашение надо?! Немедленно ко мне в кабинет! — Артем вздрогнул, услышав у себя за спиной знакомый голос Седиева, окончательно испортивший ему настроение.
— Так, я пошел на казнь, — произнес он обреченно. Нет, Артем не боялся предстоящего выяснения отношений. Просто сегодня ему хотелось покоя. Голова и так гудела, словно чугунный колокол. — И пожелай мне удачи.
— Удачи. Она тебе ой как понадобится, — сочувственно отозвался Сергей.
Артем взял со стола свой очерк и, тяжело поднявшись, направился к кабинету главного редактора. День обещал быть тяжелым. И пока он не подозревал, что это только начало.
Ожидая бури, Артем не ошибся: сотканный из клубов табачного дыма и гнева главного редактора ураган настиг его уже на пороге кабинета. Начальник был в ярости, и, испепеляя журналиста взглядом, начал с места в карьер:
— Ты знаешь, какое сегодня число, Ливагин?
— Двадцать первое, — осторожно ответил Артем, боясь ошибиться в расчетах. Но, если его не разыграли и сегодня действительно четверг, то и число должно быть двадцать первое. Вспомнилась старая шутка: сели за стол восемнадцатого, а вылезли из-под стола двадцать первого. Жаль, что Седиев не разделял скрытого оптимизма подчиненного. И спустил собак на него он вполне серьезно, вспомнив даже старые прегрешения подчиненного. Но и Артем, неожиданно для себя, молчать не стал, вывалив на голову главного редактора все, что думает о нем и о его журнале, и доведя Седиева до крайней степени бешенства. Неизвестно, чем бы закончилась их «интеллигентная» беседа, если бы не чудо. А чудо это заключалось в том, что дверь кабинета бесшумно открылась и на пороге появилась фея. Именно фея — другого определения для прекрасной незнакомки Артем просто не нашел. Длинные каштановые волосы тяжелой густой волной скатывались по ее плечам, колыхаясь при каждом шаге. Пышные ресницы окружали небесно-голубые глаза. Тонкие, на вид хрупкие, словно нежнейший фарфор, пальчики рук сжимали дамскую сумочку, перекинутую через плечо. Осиная талия, длинные стройные ноги, лишь наполовину скрытые строгой черной юбкой, и мягкая, невесомая походка. Артему вдруг показалось, что само время затаило дыхание и остановилось, боясь спугнуть прелестное видение.
