не ущемлён и не вознесён без причины, если дела каждого справедливо награждаются – тогда диктаторство эффективнее, а значит, и прогрессивнее любой демократии. Да, Герд, да! Толпа не должна доминировать над личностью. Когда решает большинство, главенствующим мотивом может стать что угодно, даже зависть. О, эта зависть! Толпа приводит всех к общему знаменателю, торчащие над нею головы подлежат отсеканию – так было всегда, когда к власти прорывалась чернь!
– Как будто диктатор потерпит кого-то над собой!
– Но там хоть точка отсчёта выше.
– Всегда ли?
– А вот об этом пусть позаботится Система! Если наверху поставить лучшего…
– А не проще ли перестать завидовать? – негромко спросил Герд. – А, Рэй?
– Ты идеалист, Герд. Этого не будет никогда!
– Но диланы-то к этому пришли?
– Хорошо, если это и произойдёт, то не скоро. А решать надо сейчас, немедленно! Ситуация обострилась до предела, сама Система ищет себе правителя – хотя бы на то время, пока не уйдёт угроза.
– Военного вождя?
– Именно!
– И кто будет оценивать его дела? Разве не массы?
– Да, но не простым суммированием мнений. В Системе действуют законы иного порядка, не арифметические. Представь себе супермозг…
– …который можно попытаться подмять? Сначала ты создал ситуацию, в которой Системе потребовался правитель, а прорвавшись наверх, тут же начнёшь искать способ выйти из-под контроля, чтобы стать диктатором абсолютным и бессрочным. Всю свою энергию ты нацелишь на это, и тут уж тебе будет не до управления, ну и зачем тогда ты нужен наверху?.. Нет, Рэй, я в эти игры не играю!
Герд встал и исчез за листвой. Ветви вокруг Рэя пришли в движение, оставляя свободным только проход назад. И на том спасибо.
Без лишней торопливости Рэй вернулся в пещеры, поднялся в свои апартаменты.
«Итак, Герд стал жалостлив! – размышлял он, сидя перед экраном, на котором в заданной последовательности мелькали комнаты и коридоры. – Что и требовалось доказать. Выходит, теперь его можно приманивать не только диланами. Кем же? На Псов Герд, конечно, не позарится, даже сейчас. Вепри себя дискредитировали – в его глазах. Н-да… Как ни жаль, остаётся только Кэролл. Бедная девочка, все шишки на неё!»
Рэй вызвал Турга и распорядился:
– Кэролл – в пыточную. Пусть думает, будто вы интригуете против меня. Вопросы соответствующие.
– Я понял, солнцеликий.
– Пытать без жалости, но если вы хоть что-нибудь ей повредите, я вас живьём зажарю, ясно?
– У неё крепкое сердце?
– Она выдержит, иди!
«А ловушки на этот раз я расставлю лично, – подумал Рэй. – И теперь будем зверя убивать. Сразу. Без душеспасительных бесед».
2
Дан с сожалением наблюдал, как треугольная спина Рэя растворяется в сумраке хода, и боролся с искушением пустить в неё стрелу.
Как бы всё упростилось! И кто придумал, будто парламентёров нельзя убивать? Ладно бы – званых, но ведь являются без приглашения, Ветер бы их разорвал, а ты тут скрипи зубами, унимай зуд в пальцах… Ах, принципы, принципы, дорого же за вас приходится платить! Как бы устроиться так, чтобы честность стала выгодной?
Впрочем, не переживай. Если бы Рэй не знал, с кем имеет дело, то не стал бы подставляться, к тому же его доспехи наверняка рассчитаны на прямое попадание стрелы… хотя всегда остаётся шанс.
Но какой расточительной бывает природа! Я и сам не обделён, но этот Рэй – что за конструкция! Какой костяк, какие формы!.. То, на что у нас с Гердом ушли тысячи часов тренировок, в Рэе присутствует изначально… И что за голос, с ума сойти! Ум, обаяние, артистизм – всё при нём. И всё же, и всё же… Почему-то мне неприятны и это красивое лицо, и эта улыбка… Уж не наловчился ли я воспринимать красоту в комплексе – от вывески до нутра? Может, поэтому так сводят с ума диланки?
Так чего же Рэй добивается? (Только постараемся не проецировать себя на других – так ничего не поймёшь.) Угадать несложно: власти над миром. Но зачем? Самоутверждаться ему ни к чему, он и без того убеждён в своей исключительности, да так оно и есть, если честно… Хе, есть подсказка! Почему сочинители так трясутся над своим ремеслом? Да ведь они уподобляют себя богам, манипулируя фантомами! Они – создатели и вершители судеб, они упиваются этим… Рэй – игрок, вот в чём дело! А чем выше власть, тем крупнее игра и, стало быть, тем острее наслаждение. Но он-то жонглирует не фантомами… Чёрт возьми, да Рэй пробивается к рангу живого бога – вот это размах!
Ну хорошо, цель ясна, а вот как насчёт средств? Ведь Рэй – прагматик, за миражом не погонится. Понятно, он хочет изменить структуру Системы, но каким образом? В нормальных условиях Система сторонится диктата, и это естественно: ни одна диктатура не способна развиваться долго, даже диктатура большинства. Элементы Системы должны быть свободны в пределах, допускаемых общежитием. Иначе – застой и деградация. При соблюдении некоторых правил любой индивид вхож в Систему, но без его согласия Система в него не войдёт – повторяю, в обычных условиях. Да и зачем? Свои поступки туземцы нормируют сами и куда жёстче любой внешней силы.
Да, но теперь-то ситуация изменилась: баланс нарушен. Сначала мы, неустрашимые олухи, спровоцировали у Леса древний рефлекс, и он стряхнул нас с себя, будто горсть блох. А затем – не успели ещё диланы успокоить потревоженного исполина, как за него принялись Псы, умело направляемые Рэем. И возникло противоречие – между прекраснодушием диланов и стремлением Системы себя сохранить. Противоречие, неразрешимое в рамках данной структуры. И пробудились первородные инстинкты Системы. Каковы же будут последствия?
Плохо дело, ребята! Похоже, Рэй знает то, о чём мне приходится только догадываться, и значит, он погрузился в информационный банк Системы глубже меня. Что и неудивительно при его степени самоизоляции: уж он-то не рискует раствориться.
Думай, Дан, думай!
После такой длительной спячки боевые навыки Леса вряд ли сохранились в полной мере, что-то неминуемо должно было исказиться. Что?
Проклятье, что-то забрезжило, ухватить не могу! Тупица, кретин, чего стоят твои хвалёные мозги, если… Вот!
Когда не было ещё диланов, когда Лес не имел ни разума, ни морали, тогда он функционировал директивно, то есть существовал центр управления, которому подчинялось всё. Да, существовал! А теперь отмер за ненадобностью, причём первым, как самый сложный элемент той, старой Системы. Но инстинкты-то сохранились и теперь, пробуждаясь, ищут хозяина. А Рэй тут как тут – вот он я, готов служить! И если бы не Герд…
Дан повернул голову и нашёл глазами Герда. Тот изваянием застыл неподалёку, почти невидимый в гуще веток, привалившись, по обыкновению, спиной к стволу. Как медленно умирают привычки! Не оставлять тыл незащищённым – это у Вепрей в крови.
– Ты не думал над тем, куда идут туземцы? – спросил Дан. – В чём их смысл? Ну да, радоваться жизни и любви, танцевать и петь, ублажать глаза и слух, фантазировать, творить, пестовать таланты и доброту – всё это, конечно, славно, но достаточно ли для поддержания Системы? Устойчивость возможна только в движении, а куда стремятся диланы? Ты – знаешь?
