и борьба.
Родник бежал в ложе из гремучих камней. На дне его лежали пожелтевшие хвойные иглы.
— Ишь какой он живучий, поди, и зимой не замерзает, — сказала Таисья Ивановна и зачерпнула морщинистой ладонью воды из ручья. Огнистые капли упали с ее пальцев и снова смешались со светлыми струями.
— Благодать! — промолвила старуха. — Жить, да еще как жить будем.
Она сняла с шеи ладанку на потемневшем шнурке и разорвала зубами узел полотняной подушечки.
Загоскин молча смотрел на Таисью Ивановну. Она склонилась над ручьем и вытряхнула щепоть серой аляскинской земли в воду.
— Пусть с землей российской смешается. Одинаковы они… — просто сказала женщина и выпрямилась. — А теперь идем, Лаврентий, домой. Там дел всяких много. Жить нам надо!
Вокруг них, дыша смолою и прохладой последних рос, вставали необъятные корабельные леса Рязанской губернии…
