намереваясь обтереть им Эрин.
Она сидела на кровати, поджав колени к подбородку, и о чем-то размышляла. Коннор встал перед ней на колени, развел ей руками ноги и стал обтирать полотенцем интимные места, перепачканные соками лона и спермой. Эрин вытянула ноги и с лукавой улыбкой раздвинула их. Ошеломленный столь великодушным жестом, Коннор отшвырнул полотенце в угол и припал губами к ее сокровищнице блаженства.
Эрин вздрагивала и лепетала:
— Ах, Коннор! Что ты делаешь со мной! Довольно! Постой…
Но он продолжал ласкать ее, наслаждаясь каждой складкой половых губ, каждым сладким углублением и в особенности изумительным клитором. Его Коннор грыз и обсасывал, как голодный кобель — сахарную косточку, до тех пор, пока Эрин, доведенная до исступления куннилингусом, не брызнула своим душистым нектаром ему в лицо и не забилась в экстазе, вцепившись ему в волосы. Высвободившись, он сжал губами торчащий сосок. Пролепетав слова благодарности, она в изнеможении легла на спину и обвила его ногами. Коннору почудилось, что он очутился в раю, и он тотчас же впал в нирвану, в которой благополучно пребывал, пока Эрин не засопела во сне, как сытый и счастливый младенец.
Убедившись, что она в царстве сновидений, Коннор нащупал под подушкой пистолет и настороженно покосился на черный квадрат окна. Исполнив свой мужской долг, он обязан был охранять покой и сон своей возлюбленной, так как ради ее безопасности и очутился в одном с ней номере.
Припав спиной к спинке кровати, Коннор обнял одной рукой Эрин. в другой сжал рукоять пистолета и приготовился бодрствовать до рассвета.
Тамара томно потянулась, прекрасно зная, как привлекательно выглядит ее безупречное тело на фоне помятых простыней, и взглянула из-под полуопущенных ресниц на лежащего с ней рядом мужчину. Внешне расслабленный и спокойный, он забавлялся с локоном ее огненно-рыжих волос. Однако в любой момент его лицо могло исказиться гримасой гнева, причиной которого способны были стать даже такие мелочи, как натянутая улыбка или деланное изумление. И тогда наступал конец света.
Искушенная в лицемерии, без которого невозможно выжить в причудливом мирке, созданном человеком с исковерканной психикой, Тамара была непревзойденной лицедейкой. Она научилась успешно совмещать сразу несколько ролей. Но сегодняшняя роль требовала особого мастерства.
Она решила направить энергию своего первобытного страха в русло нарочитой чувственности и вдохновенно предавалась извращенному сексу в течение всей ночи. Прежде рискованные садомазохистские забавы в компании Новака доставляли ей удовольствие, но теперь она все чаще ощущала ужас, глядя на своего неуравновешенного партнера. К счастью, пока ей удавалось вполне удачно прятать его за маской преданности и невозмутимости.
— Сегодня на тебя снизошло вдохновение, — хрипло промолвила она, обезоруживая своего непредсказуемого любовника циничным взглядом прожженной нимфоманки.
— Да, Найджел порадовал меня своим известием, — с ухмылкой произнес Новак. — Он слышал отголоски случки Маклауда с Эрин с дальнего конца коридора. Они совокуплялись, как дикие свиньи в период гона. Бедняжка Эрин стонала и визжала так, что даже осипла к рассвету. Маклауд же рычал, как настоящий хряк. Все получилось именно так, как я и предполагал.
— Удивительно! — Тамара недоуменно хмыкнула. — Я думала, что твой поздний звонок остудит их пыл. Браво, маэстро!
— А все случилось как раз наоборот! — торжествующе воскликнул Новак. — Страх и гнев порождают желание взять реванш, одержать над кем-то верх и наказать для острастки.
Он накрутил на палец ее локон и с силой его дернул, наглядно иллюстрируя действенность такого феномена. Тамара взвизгнула и сжалась от ужаса — по своему горькому опыту она знала, что скрывать боль от садиста опасно. Самодовольно улыбнувшись, Новак продолжал:
— Я досконально изучил натуру Маклауда. Мы с ним очень похожи. Потому-то и он знает меня как облупленного.
— Неужели? И что же меж у вами общего?
Новак отпустил ее локон и промолвил, глядя в потолок:
— Во-первых, у нас обоих было необычное детство. Мы оба в раннем возрасте лишились матери.
— Сочувствую, — пробормотала Тамара, однако Новак никак не отреагировал на это, все глубже погружаясь в свой внутренний мир.
— Во-вторых, у нас обоих были психически неуравновешенные папаши. Мы оба калеки, я изуродовал его, он — меня. — Новак поднес к бедру свою двупалую руку и провел ею по рубцу, оставшемуся от пулевого ранения.
— Какая мистическая симметрия судеб! Даже ваши покалеченные части тела совпадают: руки и бедра! Поразительная история!
Тамара склонилась к Новаку и поцеловала простреленное бедро и обрубки пальцев.
Он благосклонно улыбнулся, она перевела дух и спросила:
— А что еще?
— Энергичность, упрямство, умение всегда добиваться своего. Маклауд — достойный соперник, мне будет жаль его потерять. Я буду скорбеть о его гибели, как если бы он был моим другом.
Как будто он знал, что такое дружба.
Эта опасная мысль промелькнула в голове Тамары прежде, чем она успела скрыть свои эмоции, поэтому скепсис на ее лице тотчас же сменился испугом, не укрывшимся от наблюдательного Новака. Он пронзил ее испытующим взглядом и произнес:
— Я всегда находил уязвимые места своих недругов и пользовался этим. Подобным чутьем обладал и Виктор. Он имел дерзость сплести против меня интригу, как ты помнишь.
— Да, — прошептала Тамара. — И поплатился жизнью за свою наглость.
— Я мгновенно определил, в чем его слабость, и расправился с ним. Такая же участь ожидает всех моих врагов. Учти это, Тамара! Правда, с Эрин придется повозиться, но, как мне кажется, я нащупал ее слабое место…
— Это Коннор Маклауд, разумеется, — ляпнула Тамара.
— Нужно всегда смотреть в корень, а не делать скоропалительных выводов из поверхностных наблюдений. Эрин во всем любит порядок и не терпит хаоса. Постигший ее отца позор и происшествие на Кристал-Маунтин потрясли ее до основания. Нужно разрушить остальной ее мир, и, когда от него останутся лишь осколки, нам станет ясно, из чего она в действительности сделана.
— Браво! Гениально! — воскликнула Тамара.
— Надо поторопить развитие событий, — продолжал излагать свой план Новак. — Неуемная похотливость этих голубков, Эрин и Маклауда, сыграет нам на руку. Возьмем их тепленькими, пока мозги не встали у них на место. Есть какие-то новости от нашей агентуры в Марселе?
— Да, я разговаривала с одним из наших людей во Франции, незадолго до твоего прихода сюда, — сказала Тамара.
— Тогда почему же ты мне об этом не доложила?
Новак накрутил на палец ее локон и с силой дернул. Тамара взвыла от пронизывающей боли, не желая злить его своим стоическим молчанием, и запричитала:
— Прости меня! Я все забыла, ты был так страстен… Умоляю, не сердись!
Новак отпустил ее волосы и вскричал, влепив ей затрещину:
— Что сказал наш осведомитель?
Она дотронулась до горящей от удара щеки и выпалила:
— Мартин Оливьер готов сыграть свою роль. Его хорошенько поднатаскали. Когда его арестуют, он признается, что видел тебя и Габора на конспиративной квартире в пригороде Марселя. Либо в любом другом месте, по твоему усмотрению.
— Передай нашим людям во Франции, что все должно произойти послезавтра. В оставшееся время Ингрид и Мэтью обеспечат доставку бедняги Клода в Марсель.
— А не опасно транспортировать человека, находящегося в коме? — осторожно спросила Тамара.
— Клод никогда не подводил меня, — пожав плечами, сказал Новак. — Уверен, что он и на этот раз не осмелится умереть прежде, чем это потребуется мне. Итак, решено: операция состоится во вторник утром. До этого мы сумеем заснять в инфракрасных лучах амурные игры Маклауда с Эрин и воспользоваться
