одежду, – серьезно и настойчиво твердил мастер, понимая, что его поразительно бесстрашная ученица решительно настроена выдыхать огонь, причем в самом ближайшем будущем. – Резко обрывай струйку. Плотнее сжимай губы, вот так! И постоянно следи, чтобы на тебя не упала ни одна капля!
Наконец наступил черед факела. Девять в одной руке держала сосуд, а в другой – факел. Она сделала маленький глоток спирта, а мастер приказал ей встать там, где не был разлит спирт при предшествующих упражнениях.
– Держи факел прямо, чтобы пламя тянулось точно кверху, вот так. Выпускай струйку, как уже делала раньше, но направляй ее сквозь огонь. Помни: дуть надо резко, а потом плотно сжимать губы, чтобы остановить вспышку.
Девять выпустила изо рта тонкую струйку спирта, и перед ее лицом полыхнул огонь, зажженный факелом. Внезапно она почувствовала, что ей не хватает дыхания, хотя жидкость еще оставалась во рту. Девять плотно сжала губы, но потом потеряла контроль и проглотила часть спирта. От неожиданности она закашлялась, выплюнув последнюю порцию, и перед ней вспыхнул громкое желтое пламя. Мастер отскочил в сторону, хотя и без того стоял в безопасном месте. Девять замерла, с трудом переводя дыхание, а затем молча передала факел наставнику. После этого она скрестила руки на груди и чуть опустила голову. Уэнсомер и Сайрет горячо зааплодировали.
– Последний шар огня был особенно впечатляющим, – воскликнула Сайрет.
– Эффектный финал, – согласилась Уэнсомер.
Удивленный мастер протянул девушке сосуд с водой, и она прополоскала рот. А потом снова взялась за сосуд со спиртом.
В этот момент во дворике появился дворецкий, который подошел к Уэнсомер и тихо сообщил ей что-то. Она извинилась и поспешила прочь, в свою гостиную. Там ее ждал Ларон.
– Доброе утро, бывший Принц Вампиров, – сказала она, кланяясь и делая реверанс.
Ларон улыбнулся, обнажая два длинных, заостренных клыка. Уэнсомер охнула и невольно шагнула назад. Ларон спокойно снял фальшивые клыки, показав ей нормальные, человеческие зубы.
– Я выточил их из клыков морских драконов, – пояснил он. – Они охладят пыл тех, кто захочет отомстить мне за прошлые деяния.
– Не сомневаюсь.
– А теперь посмотри, что еще у меня есть, – он достал медальон, висевший у него на шее, под туникой. Затем он показал то, что хранилось внутри: кусочек зеленоватого стекла, удерживаемый серебряными когтями. – Стекло из того самого места в Ларментеле, куда упала Серебряная смерть. Мы собирали такие куски, но их украл Феран, когда покидал «Лунную тень» – вместе со сферой-оракулом, показывающей удар огненного круга.
– Черт побери, это весьма печальная потеря.
– Та сфера-оракул была связана с куском стекла из Ларментеля. Судя по тому, что я узнал, у последнего короля Жироналя была склонность к сомнительным играм с девицами определенного поведения.
– В самом деле? – воскликнула Уэнсомер, сжимая руки. – Я что-то такое слышала. Страдающий ожирением король увлекался изящными куртизанками. Так утверждали многие.
– Именно. Я видел это собственными глазами – меня это заинтересовало как материал для исторических исследований.
– Ну конечно. И как это было?
– Жир чудовищный.
– Я тебя ненавижу.
– Но ты Ведь уже не страдаешь… э… избыточным весом.
– Когда я закончу то, чем занимаюсь в Диомеде, я намерена получить максимум удовольствия, возвращая себе потерянные килограммы. Сделав это, я снова обрету интерес к сексуальной жизни богачей. И какова цена, которую ты рассчитываешь получить за этот… за твой оракул?
– Я намерен преподнести его тебе в качестве подарка.
– Правда, Ларон? Это слишком благородно с твоей стороны – ахнула Уэнсомер. – Но почему?
– Я… э-э-э… подвержен духу рыцарства. Хочу искупить провинность.
– Что? Ты о чем?
– Я съел кусок ягнятины и пирог с почками вместо того, чтобы проявить солидарность с тобой.
Уэнсомер приоткрыла рот, потом вздохнула и изобразила крайнее возмущение, но в следующее мгновение медленно вздохнула и обмякла.
«Огонь в ее глазах угас», – подумал Ларон, подняв голову и посмотрев ей в лицо.
– Я… честно говоря, я украла на рынке холодную свиную котлету, тайком принесла ее в дом и украдкой съела, – грустно призналась она. – Прости.
– Но… но ты не обязана была признаваться, – с облегчением отозвался Ларон.
– Ты ведь сказал мне про пирог.
– Я мужчина, на мне лежит долг рыцаря.
Уэнсомер взяла его лицо в ладони и произнесла, глядя Ларону в глаза:
– У женщин тоже есть рыцарский долг. Спасибо за то, что ты мне рассказал.
Некоторое время они прогуливались туда-сюда по гостиной в полном молчании.
