отношений с женщинами.
– Я не мог рассказать, ты бы решила, что я морочу голову, – ответил Ровал.
Терикель прижала пальцы к его губам, призывая к молчанию:
– Ровал, я не прошу тебя о серьезных и продолжительных отношениях, но не мог бы ты провести со мной одну или две ночи?
– Моя госпожа, я никогда бы не попросил тебя…
– Я знаю, поэтому я и прошу, черт тебя подери! – вскипела Терикель, ударяя кулаками по ограждению борта. – Ладно, почему я должна на что-то жаловаться? – сказала она уже спокойнее и мягче. Она положила руки на плечи Ровала. – Сейчас ты стоишь здесь, передо мной, и на тебе не лежат какие-то обязательства.
Она подалась вперед и нежно поцеловала его. Ровал почувствовал, как теряет ощущение реальности, когда Терикель провела кончиком языка по его губам.
– Твои руки обнимают меня, – рассмеялась она тихонько.
– Я… прости меня… Я думаю, это не запрещено нашими правилами, моя госпожа.
– Конечно, нет. Но как ты при этом собираешься управлять штурвалом «Лунной тени»?
– О черт!
Закрепив штурвал, они вновь замерли посреди юта, обнявшись и глядя друг на друга. В люке мелькнула и тут же исчезла чья-то голова. Потом донеслись смех, звяканье монет, на мгновение перекрывшие плеск волн и поскрипывание дерева.
– Полагаю, мы только что обеспечили кому-то победу, а кому-то проигрыш в споре, – усмехнулся Ровал.
– Ты заботишься обо мне, ты очаровательный и благородный, – прошептала Терикель.
– Ты – моя принцесса, моя истинная любовь, богиня красоты, мой ангел мудрости. И тебе хватает чувства юмора, чтобы понимать мои шутки. Большинство женщин на это не способны.
Терикель прижалась к нему, плотнее сжимая объятия.
– Это так чудесно. Теперь у меня будут воспоминания намного приятнее, чем связь с этим мерзким Фераном. Ты снял с меня проклятие, изгнал моего демона. Для меня нет в мире никого и ничего дороже тебя.
– Одна только мысль о тебе и Феране, я… Я заболеваю от этого, у меня сдавливает сердце, словно его схватили две ледяных когтистых лапы. Я не показывал своих чувств только потому, что не имел права.
– Неужели ты думаешь, что мне это воспоминание доставляло больше радости? – вздохнула Терикель. – Все дело в шпионаже. Грязная работа. Это не дает покоя, мучит во сне и наяву.
Они снова поцеловались, на бесконечно долгое, как полярный закат, мгновение сливаясь в единое целое. И несмотря на то, что волны раскачивали корабль, палуба то вздымалась, то опускалась, Терикель не ощущала ни малейших признаков морской болезни.
– Думаю, ты мог бы попросить кого-то сменить тебя у штурвала, – произнесла наконец Терикель.
– Полагаю, это можно устроить.
– Тогда я буду ждать тебя в капитанской каюте.
Ровал спустился к остальным мужчинам, с увлечением игравшим в кости, и поманил Хэзлока. Вместе они поднялись на палубу.
– У меня есть основания считать, что ты немного подзаработал на споре обо мне и Терикель, – негромко начал Ровал.
– Высокоученый господин, я же никому не причинил вреда, – зашептал в ответ седой моряк, широко ухмыляясь. – Я же вам только помог, когда передал ей ваши слова, так что…
– Все в порядке, но сейчас тебе придется пойти на ют и заменить меня у штурвала.
– Мне… Что? Ну да, конечно. С удовольствием. Благородный и могущественный господин, моя нижайшая благодарность и глубочайшие извинения. Вы точно уверены, что у нас все в порядке?
Ровал схватил Хэзлока за тощую, но жилистую руку:
– Если бы не деньги…
– А-а… Я ей сказал то же самое, – признал Хэзлок.
Ровал отпустил его, прислонился на мгновение спиной к фок-мачте, прикрыл глаза и рассмеялся. Затем распрямился и поклонился матросу:
– Есть еще надежда в этом мире, если даже ты склонен к романтике, Хэзлок. Если когда-нибудь решишь очаровать красотку в таверне и нужно будет, чтобы кто-нибудь рассказал о твоих доблестных деяниях на море, дай мне знать.
– О! Весьма любезно с вашей стороны. Непременно воспользуюсь этим предложением.
Примерно час Хэзлок в одиночестве стоял на юте, затем к нему присоединился Норриэйв. Снизу время от времени доносились взрывы смеха, возня, стоны.
– Капитан, меня кое-что беспокоит, – признался Хэзлок.
– Может, у меня и есть для тебя ответ, но сперва нужно задать вопрос, – сказал Норриэйв.
– У Ровала большие мускулы, он хорош как принц, вероятно, он сражается лучше, чем любой другой воин во всем мире, и отважнее, чем морской дракон, не так ли?
