-- Да, -- невольно вздохнул Сабанак, сочувственно оглядывая старого Назиса.
В первый год собрать ясак в сто соболей ему не удалось. Охотники или скрывали от него сколько добыли, или действительно был плохой год, как они говорили, но в самый разгар лета прибыли даруги- сборщики от Кучума. Они разговаривали свысока с Сабанаком, заявив, что хан недостающие шкурки велел записать ему как долг. И на следующий год он должен кроме обязательных ста сдать и те, что задолжал. Сабанак вспылил, ответил им, чтоб они сами попробовали добыть хотя бы одного соболя, но сборщики, развернув коней, даже не стали слушать и, обдав его грязью из-под копыт, ускакали прочь. Все это слышали присутствующие здесь же жители его селения.
Следующий год был более удачный и соболей увезли в ханскую ставку столько, сколько требовалось. Но другие года опять были тяжелыми для охоты, и мужчины, пряча глаза, лишь разводили руками:
-- Ушел соболь, господин, -- сообщал каждый вернувшийся из леса охотник.
Тогда Сабанак надел лучшие свои одежды и сам отправился в Кашлык. Кучум был в отъезде, а принял его а своем шатре Карача-бек.
-- Знаю, знаю о твоих бедах, -- кивал он головой, -- но надо на что-то содержать воинов, покупать оружие, отсылать подарки соседям. А если все беки и мурзы не соберут положенной дани? Что тогда?
Сабанак сидел молча, испытывая огромное унижение, и даже не смотрел на ханского визиря.
-- Хорошо, я могу помочь твоему горю, -- мягко заговорил тот, -приготовь для гарема ханских сыновей пять красивых девушек из своего селения. И еще. Сообщи, где твои люди прячут шамана. Мы давно ищем его.
-- Я не совсем понял, о чем говорит уважаемый, -- поднял наконец голову Сабанак, -- о каких девушках? Какого шамана я должен найти?
-- Какой непонятливый, право, -- Карача-бек мягко улыбнулся, -подберешь красивых молодых девушек для гарема ханских сыновей. Чего не понять?
-- Но как я скажу об этом отцам? Меня проклянут их матери...
-- Это уже твое дело. Думай сам, как ты им сообщишь. Но только на таком условии можно списать с тебя долг.
-- А где я должен искать шамана, которого в глаза не видел? Я правоверный мусульманин и к шаманам не обращаюсь.
-- Зато люди твои не совершают намаз, не почитают Аллаха, а бегают в лес к своему шаману, где у них устроено святилище с деревянными истуканами.
-- Если уважаемый так хорошо обо всем извещен, то почему он не может схватить шамана? Почему обязательно я должен выполнять грязную работу? -Сабанак гневно глянул на визиря. -- Что-то я не помню, чтобы ты был во время боев с нами. Мы гибли, устилали дорогу к ханскому холму своими телами, чтоб потом здесь засели такие как ты и указывали, какую гнусность я должен выполнить. Ноги моей здесь больше не будет!
-- Подожди давать необдуманную клятву, ибо сказано, что мужчина должен думать прежде, чем произнести слово, -- остановил его визирь.
-- Я много думал, находясь в московском плену. Очень много! Но даже предположить не мог, что стану собирать шкурки соболей для хана и поставлять девушек в гарем...
-- Но сам хан выбрал тебе удел и определил размер подати. Мое дело только вести учет. Поговори с ханом, чтоб он снизил тебе размер дани. Чем я могу помочь?
-- Кроме меня самого никто не поможет мне, -- сверкнул глазами Сабанак и выскочил из шатра. Он не стал дожидаться возвращения в городок Кучума, а уехал из Кашлыка в тот же день. Вернувшись к себе, никому не сказал о разговоре с визирем, но, верно, жители по его хмурому лицу и так все поняли.
Какое-то время их никто не тревожил и не напоминал о долгах. Но однажды ближе к полудню показались ханские воины во, главе с Шербети-шейхом. Воинов было больше десятка, но для жителей селения, которых согнали на берег реки, этого было вполне достаточно. Никто не собирался оказывать сопротивление. Сабанак стоял в стороне, наблюдая за происходящим.
Шербети-шейх вышел вперед и громко заговорил, по очереди вглядываясь в каждого:
-- Не первый раз я здесь, чтоб обратить вас на путь истинной веры, учу, как совершать намаз, молиться, соблюдать законы, предписанные шариатом. Но не вижу, чтоб слова мои нашли путь к сердцам вашим. Прошлым летом вы прогнали муллу, почтенного человека! -- шейх выбросил вперед правую руку, указывая по очереди на каждого селянина. -- Мало этого! Вы до сих пор поклоняетесь идолам, и сегодня мы решили положить конец этому. Кто укажет дорогу к вашему шаману? -- толпа молчала. -- Хорошо, -- продолжил шейх почти добродушно, -- тогда нам ничего другого не остается, как применить силу. Приступайте, -- кивнул он воинам.
Те бросились вперед и схватили нескольких жителей, среди которых оказался внук Назиса, совсем еще молодой юноша, он покорно шел рядом с воинами, подталкиваемый копьями. Зато не выдержал старый Назис и кинулся на охранников, принялся охаживать тех суховатой палкой по спинам, приговаривая:
-- Мало вам, сарты проклятые, что двое моих сыновей сгинули, так вы еще и до внука добрались! Убейте меня сперва...
Один из воинов ударил старика тыльным концом копья в бок и тот упал, к нему подбежал Тузган, оттащил в сторону. Остальные жители стояли в нерешительности, ожидая, что же будет дальше. Молчал и Сабанак, нахмурив брови и посматривая на шейха, на воинов, на жителей селения.
Пятерых схваченных воины привязали к росшим на берегу деревьям и по знаку Шербети-шейха начали собирать хворост, складывать его к ногам пленников. Жители молчали. Но когда один из воинов высек искру и раздул огонь возле ног пленников, Сабанак не выдержал и подошел к шейху.
-- Чего вы хотите добиться? -- поклонившись, заговорил он. -- Они не покажут вам, где прячут шамана, если даже вы спалите всех их заживо.
-- Пусть будет так, -- пожал тот плечами, -- мне уже приходилось встречаться с подобным. Мурза Сабанак, верно, знает, что согласно нашей вере нет иного Бога, кроме Аллаха.
-- Конечно, -- ответил тот покорно, -- но сказано, что Бог ведет на путь истинный того, кого он изберет. Может, этим людям пока рано приобщаться к истинной вере?
-- Мы не можем больше ждать. Помни, сказано: 'Бог наложил на сердца и уши неверных печать, глаза их прикрыты покрывалом, страшная участь ожидает их'. От них зараза распространяется на другие селения, они бунтуют. А заразу надо выжигать сразу и навсегда. И только так!
-- Высокочтимый Шербети-шейх разрешит мне переговорить с людьми? Может быть, я смогу уговорить их...
Шербети-шейх глянул на него, словно оценивая, сколько времени им предстоит еще оставаться здесь, помолчал и подал знак воинам, чтоб пригасили костер.
-- Я не стану долго ждать, -- кинул он вслед Сабанаку, -- мне хорошо известно, как надо обращаться с этими упрямцами. И не советую тратить время на пустые уговоры... -- но Сабанак уже бежал к толпе жителей, разыскивая глазами Сахата.
Тот стоял в центре и прятал за спиной лук. Рядом стояли другие мужчины и у всех в руках были или короткие копья, или луки. Как и думал Сабанак -они постараются отбить своих сородичей, чего бы это не стоило.
-- Подожди, Сахат, не делай того, что задумал, -- торопливо проговорил Сабанак.
-- Господин предлагает, чтоб мы смотрели, как будут мучить и убивать наших людей? А если бы там был твой брат? Или сын? Ты бы смотрел и не вступился?
-- Но вам не справиться с воинами. Они убьют и пленных, и детей, и женщин. Будет много жертв! -- Мужчины, набычась, молчали. -- Хорошо, -неожиданно в голову Сабанаку пришла спасительная идея, -- а можете ли вы известить своего шамана, отправив к нему гонца, что его подстерегает опасность?
-- Шаман и так все знает, -- глухо ответил кто-то.
-- Но вы можете отправить к нему гонца? А потом вести шейха и воинов не обычной короткой дорогой, а более длинной. Шаман успеет скрыться за это время. -- Сабанак говорил умоляющим голосом, и может, именно мольба, что звучала в каждом слове, выражение его глаз подействовали на мужчин.
-- Хорошо, пусть будет так, -- согласился наконец Сахат и тихо что-то шепнул стоявшему рядом юноше. Тот кивнул и начал выбираться из толпы, настороженно поглядывая в сторону шейха и воинов.
Сабанак, обменявшись взглядами с Сахатом, подошел к Шербети-шейху и тихо сообщил:
