– Возможно, не знаю. Что будет со мной?
– Ты вернешься в свой, мир.
– Набором импульсов? Насколько все это реально?
– Совершенно реально. Насколько вообще реально любое существование. Конечно, это модель, но модель настолько приближенная к оригиналу, что сама стала оригиналом.
– Но если каждому паломнику создавать собственную Вселенную, тоже заселенную людьми, которые, в свою очередь, захотят быть паломниками… Как это возможно? Не понимаю…
– Понять нетрудно. Мир создан по образу и подобию… В каждой твари – Бог, который силится осознать себя… Мы все одно, носящие миллиард миров, которые тоже – одно.
– Нет…
– Да. Что объединяет нас, тебя и меня? Разум. Но тобой движут инстинкты. Что движет мной, лишенного инстинктов? Программа? Это только часть меня, и эта часть успешным исполнением локализуется сама собой. А что движет Богом, лишенным власти инстинктов, любой программы, которая суть движитель самой жизни? Сознание – структура, позволяющая войти в контакт. Осознавшие себя становятся творцами. Вы, люди, творите свои вселенные бессознательно, потому вы и являетесь частью сотворенного вами. Ты сам – Вселенная, замкнувшая на себе Большую Вселенную и Микровселенную тоже.
– Но что мне это дает?
– Не смеши.
– Я не понимаю, не понимаю…
– Живи!
44
ЭКСКУРСИЯ
Проснувшись утром, я некоторое время лежал в постели, щурясь от света, который чуткие датчики моего состояния немедленно включили, стоило открыть глаза. Говоря утро, я подразумеваю условное время, потому что планетоиды располагались вне ближайшей солнечной системы и цикличность внутреннего времени традиционно определялось земными условиями.
Утром по всему городку включали свет, десятки тысяч паломников с множества непонятно каких планет постепенно пробуждались, шли на предписанные процедуры, вроде той, что провели вчера с нами, – жизнь текла.
Мы находились здесь уже третий день, и не скажу, что нас заставили долго ждать. Не трогали только первый день, давая отдохнуть и осмотреться.
Это был небольшой городок, крытый куполом защиты. И полупрозрачный купол был единственной преградой, мешавшей космосу вобрать нас. Впрочем, все зависело от точки зрения; стоило в легких скафандрах выйти за пределы купола – а мы собирались это совершить сегодня, – космос оказывался вокруг тебя.
Я посмотрел в экран, имитирующий сейчас окно, и увидел море, брызги воды, пену, близко проносящиеся на скорости гребешки волн. Полная иллюзия, что смотришь в иллюминатор. Внезапно окно пересекла леска, и тут же появилась, ударив хвостом по стеклу, только что пойманная красновато-золотая рыба.
Я встал, захватил халат и пошел в душ. Воды здесь, как и всего прочего, было вдосталь. Мозг либо его управляющие наладили вполне комфортную жизнь.
Едва я успел одеться, пришел Семен Кочетов. Он сел в кресло и уставился на меня своими холодными серыми глазами.
– Меня послали за вами. Общее собрание решило завтракать в ресторане. Тут рядом, кстати. Он помолчал и спросил:
– Как вам здесь?
– А никак. Я все равно ничего толком не понял.
– А я понял. Нас опять поймали в ловушку.
– Ну, я бы так не говорил… – промямлил я, пораженный отчаянием, прозвучавшим в его голосе.
– Бросьте. Как дергали нас за ниточки, так и продолжают: любовь, родина, долг, ответственность… Вот возьму и устрою в своем мире глобальную войну до последней капли крови. Чтобы все против всех. Подолью побольше черной ненависти, и посмотрим.
– А жить как тогда? – довольно глупо вопросил я.
– А это и будет жизнь.
По голубому куполу ползло земное солнце. Все, что касалось внешней атрибутики, – то эталоном здесь служила Земля. Мы с Семеном прошли по небольшой тенистой улочке, обошли толстую липу и вышли к летнему ресторану, разбросавшему столики и кресла прямо на обочине дороги. Впрочем, транспорт в городке отсутствовал за ненадобностью, везде бродили пешеходы, диковато, но приветливо оглядывая друг друга.
Как мы уже знали, конвейер работал быстро и времени прохлаждаться здесь не давали; три-четыре дня – и отправляйся к себе домой. И уверен, большинство, как и я, так ничего и не поняли в этой божественной неразберихе.
Нам соорудили большой круглый стол. Был и Илья, которому, пока не будут регенерированы ноги, сделали нечто вроде протезов с гравитационной подпиткой. Двигался он как и раньше, и у меня отлегло от сердца.
Мы все чинно поздоровались, расселись и некоторое время были заняты выбором блюд. Только Марго раздраженно поинтересовалась:
