— Вот это и интересно. Сначала он переоделся полицейским и даже приклеил себе усы. Он подошел к идолу и крикнул: «Эй, немедленно передвинься, иначе тебе будет плохо! С полицией шутки плохи!» Но разве в наше время кто-нибудь попадется на такую удочку?
— Да, конечно. Ну, а идол?
— И не подумал передвинуться. Ведь он же как дядя!
— Ну, не говори. Дядя очень боится полиции.
— Это с его-то физиономией? Да и вообще полиции нечего бояться. И идол тоже никакого внимания на мошенника не обратил. Тогда мошенник рассердился, сбросил полицейскую форму, выкинул фальшивые усы и переоделся богачом. Он скорчил такую же мину, какая обычно бывает у барона Ивасаки [149]. Смешно, правда?
— А какая мина у Ивасаки?
— Да такая, высокомерная. И вот он, не говоря ни слова, только попыхивая огромной сигарой, принялся расхаживать возле идола.
— Зачем?
— Чтобы одурманить его.
— Очень похоже на анекдоты уличного рассказчика. И что, одурманил он идола?
— Какое там одурманил! Идол ведь каменный! Мошеннику лучше бы отступиться, да не тут-то было, он взял и переоделся великим князем. Дурак, правда?
— В те времена тоже существовали их высочества?
— Наверное. Во всяком случае, так рассказывал Яги-сан. Он говорил, что мошенник переоделся именно великим князем. Ужас какой-то. Во-первых, это оскорбление величества. Мошенник, а туда же…
— А каким великим князем он переоделся?
— Не знаю. Но все равно, это оскорбление.
— М-да…
— Но и великому князю ничего не удалось сделать. Мошеннику пришлось признать, что одолеть идола он не в состоянии.
— Давно бы так.
— Да… Заодно следовало бы отправить его на каторгу… Снова окрестные жители собрались на совет, но теперь уже не нашлось желающих передвинуть идола.
— И на этом дело кончилось?
— Нет, есть продолжение. В конце концов наняли рикш и всяких бродяг, чтобы они и днем и ночью шумели вокруг идола.
— Пришлось им, бедняжкам, потрудиться.
— Да, потрудиться пришлось немало, но все равно ничего не получилось. Такой был упрямый идол.
— А потом что было? — полюбопытствовала Тонко.
— Потом? Несмотря на шум и крики, раздававшиеся с утра и до утра, ничего не получилось. В конце концов всем стало это надоедать. Только рикши и хулиганы продолжали с удовольствием шуметь. Ведь они получали поденно…
— Юкиэ-сан, а что такое «поденно»?
— «Поденно» — это деньги.
— А зачем деньги? — спросила Сунко. — Что с ними делают?
— Зачем деньги? — Юкиэ засмеялась. — Дурочка ты, Сунко-сан… Так вот галдели они и шумели возле идола дни и ночи напролет. А между тем в этой округе жил один дурень, с которым никто не считался. Его и звали так: Дурень Такэ. Вот этот дурень посмотрел-посмотрел, как они шумят, и говорит им: «Эх вы, бедолаги, сколько шумите, а одного идола передвинуть не можете».
— Дурень-дурень, а умный.
— Да, очень умный дурень. И все решили на всякий случай обратиться за помощью к нему. Такэ сразу согласился. Первым делом он приказал рикшам и хулиганам прекратить шум и не мешать ему. Затем он с импозантным видом приблизился к идолу.
— Юкиэ-сан, а кто это — Импозантный Вид? Это знакомый Такэ? — спросила вдруг Тонко. Хозяйка и Юкиэ засмеялись.
— Нет, это не знакомый.
— А кто?
— Импозантный вид это… как бы объяснить?…
— Это что?
— Ну, вот ты знаешь Татара Сампэй-сана?
— Знаю. Он подарил нам дикие бататы.
— Вот такой вид, как у Татара-сана, и есть импозантный. Итак, Дурень Такэ, засунув руки за пазуху, подошел к идолу и сказал: «Идол-сан! Все жители нашей округи просят тебя передвинуться. Передвинься, пожалуйста». Тогда идол и говорит: «Так вот в чем дело! Давно бы так сказали!» И передвинулся.
— Какой странный идол!
— А потом началась лекция.
— Что? Это еще была не лекция?
— Нет. Потом Яги-сан сказал: «Рассказывая вам эту поучительную историю, я преследовал определенную цель. Может быть, вы сочтете мое поведение невежливым, но я должен сказать, что наши дамы часто идут к достижению своих стремлений не прямыми, а окольными, весьма трудоемкими путями. Правда, так поступают не только дамы. Такую, с позволения сказать, женственную манеру усвоили в наше время и многие мужчины. Часто тратится масса энергии и времени на околичности, потому что считается, что околичности характеризуют джентльмена. Но такие люди являются просто-напросто уродами, они пленники цивилизации. Не будем же говорить о них. Я только прошу прекрасных слушательниц запомнить рассказанную мною историю и стараться впредь поступать прямо и честно, как Дурень Такэ. Если вы все уподобитесь Дурню Такэ, вы, несомненно, сумеете избежать трети всех неприятностей, которые возникают между супругами, а также между свекровью и невесткой. Чем больше у человека стремлений, тем он несчастнее. Именно поэтому большинство женщин несчастнее мужчин — у них чрезмерно много стремлений. Я же прошу вас стать Дурнями Такэ». Вот какую лекцию прочитал Яги-сан.
— Ну и ну… И что же, ты, Юкиэ-сан, собираешься стать Дурнем Такэ?
— Что вы! Стать Дурнем Такэ… Подумать и то противно. Не хочу я быть такой. Да, знаете, Томико-сан — дочь Канэда — была ужасно возмущена и все твердила, что это оскорбительно.
— Это та самая Томико-сан, что живет в переулке напротив?
— Да, эта модница.
— Она тоже учится в вашей гимназии?
— Нет, она приходила на собрание. Такая модница, просто удивительно!
— Говорят, она очень хороша собой.
— Так себе. Во всяком случае, не настолько, как ей кажется. Если так краситься, как она, все покажутся красивыми.
— В таком случае, Юкиэ-сан, если ты накрасишься, то будешь вдвое красивее Канэда-сан.
— Ой, что вы… Нет, что вы… Нет, знаете, она уж чересчур красится. И хотя она такая богатая, но все- таки…
— А все-таки лучше быть богатой, пусть она даже красится сверх меры.
— Это верно. Но знаете, ей бы не мешало стать Дурнем Такэ. Очень уж она хвастлива. Вот недавно растрезвонила на весь свет, что какой-то поэт посвятил ей стихи.
— Это, верно, Тофу-сан.
— Да неужели? Он? Делать ему нечего…
— Нет, Тофу-сан очень серьезный человек. По его мнению, ему так и следует поступать.
— Такие, как он, только портят ее. А вот еще один интересный случай. Недавно кто-то прислал ей любовное письмо.
— Как же это можно? Кто же?
— Она не знает.
— Без подписи?
