— Ты поступаешь?
— Не знаю, — призналась Мышка. — Наверное, нет… Я домой собиралась уйти…
— Ты что? — округлила глаза Таня. — Вовка, на нее Дмитрий закинулся, глаз не сводит, а она…
— Зря вы так, мадемуазель, — улыбнулся Вовка. — Останьтесь, право… Сейчас самое интересное начнется. На вашем месте я бы ни за что не пропустил это действо…
— Но я уже не хочу ничего читать, — сказала Мышка.
— А вы так просто посидите… Нет, правда. Тебя как зовут?
— Аня.
— Ты просто послушай. Меня, например. Останешься?
Она кивнула. Мальчишка был трогательный. Она вообще ощущала себя сейчас странно — как будто тот мир, со школой, и даже с Кингом, отдалился от нее. Эти ребята были ее ровесниками, и в то же время — вот ведь удивительно! — они были такими же, как она. Мышка испытывала, общаясь с ними, странную легкость.
— Ладно, — улыбнулась она. — Только ради вас с Таней… Но я буду молчать.
— Молчите, — согласился Володя. — У вас, мадемуазель, даже молчание получается прекрасно. Вы-ра- зи-тель-но…
Он взглянул на часы и подскочил.
— Ну-с, дамы, мы опаздываем… Сейчас даже Дмитрий на нас посмотрит косо, чего уж о Веруне говорить. Давайте быстрее шевелить нижними конечностями…
Конечно, они опоздали.
— Вот черт, — пробормотала Таня, заглядывая в дверную щелку. — Придется подождать, пока он кончит…
Молодой человек с бледными ланитами и горящим взором читал Апухтина.
Мышка слушала его и снова думала, что это так глупо, она совершенно зря сюда пришла… Ведь она же решила, что читать не будет, и тем не менее покорно пошла с Таней и Володей. «У меня вообще нет собственной воли», — грустно вздохнула она. Теперь она попала в глупое положение, и снова все станут буравить ее взглядами.
Наконец Таня сообщила:
— Все. Быстрыми шагами, давайте…
Они постарались прошмыгнуть внутрь незаметно, и, конечно, у них ничего не вышло.
— Аристархова, — услышала Мышка голос гранд-дамы и невольно втянула голову в плечи, хотя обращались не к ней.
— Да, Вера Ивановна, — остановилась Таня.
— Я думала, что ты знаешь правила…
Голос вполне соответствовал внешности — низкий, грудной и властный, он невольно подчинял себе. Мышка мгновенно распрямилась — всегда, когда у кого-то появлялось желание подчинить ее, в душе рождалось чувство протеста, и Мышке хотелось сделать что-то назло, против…
— Мы больше не будем, Вера Ивановна, — сказала Таня, ничуть не смутившись. — Мы время потеряли…
Она совершенно спокойно прошла к своему месту, и Мышка проследовала за ней.
Они сели, и Таня, воспользовавшись моментом, когда Вера Ивановна отвернулась, быстро скорчила рожу.
— Иранцева, — трагическим шепотом сообщила она Мышке. — Надо было еще минут двадцать курить… Готовься, сейчас ты услышишь полный косноязычный кошмар…
На ее лице появилось скептическое выражение, но Мышка ничего криминального в чтении Иранцевой не обнаружила. Нормально, подумала она. Ничем не хуже других… В принципе, человек не виноват, если его лицо сливается с остальными… Она скоро забыла об Иранцевой. Погрузившись в себя, вспомнила Кинга и вдруг так остро захотела уйти отсюда… Оказаться в привычном мире, рядом с ним…
Кто-то дернул ее за руку. Она встрепенулась, подняла глаза.
Ее взгляд встретился с глазами Дмитрия Сергеевича.
— А вы? — снова спросил он ее.
— Я? Я…
Мышка уже хотела сказать, что она читать не будет, пришла сюда по ошибке, и теперь это поняла, но Таня сказала за нее:
— Дмитрий Сергеевич, она боится…
— Нет, — покачала головой Мышка. — Я не боюсь… Просто я поняла, что ошиблась. Это не мое…
— А вы попробуйте…
— Зачем? — нахмурилась Мышка. — Мне и так понятно, что я зря пришла.
— Зато мне это не совсем понятно, — улыбнулся он. — Давайте так — вы сейчас попробуете меня в этом убедить. Что вы пришли зря…
— Хорошо, — подумав, согласилась Мышка. — Я должна что-то прочитать?
— Ну, было бы желательно…
Она уже приготовилась читать басню, и вдруг он сказал:
— Давайте только не станем начинать с басни.
Она стояла в центре комнаты и чувствовала себя совсем раздетой. «Нет, — снова подумала она, — это точно не мое… Я же боюсь взглядов…»
— Как вас зовут?
Она назвалась — машинально, не зная, почему подчиняется его воле, хотя воля неагрессивна. Он просто сумел ее убедить в своей правоте.
— Что будете читать?
На минуту она задумалась. Почему-то ей показалось, что Офелию читать не надо, это наверняка будет смешно. Она и так устала — морально, физически — и вряд ли сможет вынести смех.
Она вспомнила монолог из недавно прочитанной пьесы про Вийона и с удивлением обнаружила, что помнит его очень хорошо.
Когда она начала, ей показалось, что она летит вниз, в холодный омут, в эту родившуюся тишину, и Мышка постаралась увидеть перед собой Кинга, чтобы было за что ухватиться.
— «…закрыта дверь для нас, всю Францию весь мир пройди, во все глаза гляди — одна погоня позади да гибель впереди…»
Она даже не поняла, как перешла к самому Вийону, — строки летели из нее, теперь — «Баллады повешенных», пришедшие сами собой.
— «Вот мы висим печальной чередой, над нами воронья кружится стая…»
Ее голос звучал устало, как будто она заранее со всем смирилась, и вообще — где она теперь была? Ау, Мышка! Ей казалось, что ее нет. Она растаяла в дыхании строк, написанных так много лет назад.
Когда она закончила и вернулась, с огромным трудом отделив свое физическое тело от чужого дыхания, она удивилась тому, что в комнате все так же тихо. Обернулась — Таня подалась вперед, глядя на Мышку во все глаза. Ее губы что-то шептали. Мышка угадала — «Браво»…
Она обернулась к комиссии. Темноволосая девушка сидела, приоткрыв рот. Вера Ивановна буравила Мышку злым взглядом. А Дмитрий Сергеевич молчал, глядя куда-то в сторону.
— Значит, я свободна, — сказала Мышка утвердительно. Судя по тому, что он наконец-то перестал на Мышку смотреть, ему не понравилось. Хоть убедился…
— Свободны? — удивился он. — Вы? Нет уж. Еще что-нибудь. Из прозы. Чтобы Вера Ивановна убедилась…
— В чем? — спросила Мышка. — Я же вам сказала, что пришла сюда по ошибке…
— У вас есть время? — спросил он. — Я хотел попросить вас задержаться на несколько минут. Сможете?
Мышка не хотела оставаться. Лучше бы прочесть сейчас, подумала она. Прочесть — и отвязаться… Никогда больше сюда не приходить.
— Я… — Она оборвала себя на полуслове. — Хорошо, — согласилась она. — Я останусь…
Она стояла в коридоре, ожидая, когда ей позволят войти. Из-за закрытой двери доносились голоса, и
