провожу с дочкой. Я знаю, как это бывает тяжело. Например, как для Аманды. Растить двоих — непростое дело.
— Гас помогает мне, — заявила Аманда, — Я порой оставляю своих головорезов на него. Когда мне нужно уйти куда-нибудь вечером.
— Правда? — изумилась Сьюзи. — И ваша жена не возражает?
— Пэт? Пет. Она любит детей. У нас, к сожалению, только один. — Он зарылся лицом в волосы Кэтрин. Чувствовалось, что Гас не просто любит дочь, но благодарит Бога за этот бесценный дар.
Сьюзи потрясло его отношение к ребенку. Мужчины, которых она знала, были не такими. Казалось, Гас совмещал в себе черты двух полов. Но, судя по тому, как он говорил и держался, был вовсе не из тех, кто выполняет в семье роль домохозяйки.
Натан проснулся и заплакал, Сьюзи достала сына из коляски и взяла на руки, Натан инстинктивно потянулся к ее груди.
Настало время кормления, но в присутствии Гаса она стеснялась обнажить грудь.
Для Сьюзи кормление Натана всегда было чем-то сродни военной операции: грудь полностью обнажена, ребенок удобно устроен на подушке рядом, сосок направлен прямо в его раскрытый в ожидании рот, и затем огорчение из-за того, что малышу не удается сразу схватить сосок.
Сьюзи смущенно отвернулась и приготовилась кормить Натана. О том, как это происходит, ее тоже никто не предупреждал. Она и не предполагала, что кормление ребенка грудью доставляет удовлетворение, близкое к эротическому. Одно то, что она видела маленький ротик, сосущий ее грудь…
Сьюзи взглянула на довольное личико Натана и улыбнулась.
— Давай еще, малыш, — прошептала она. — Еще один большой глоток, и мы повернемся на другую сторону. А потом мама покажет тебя своим новым друзьям.
Карен поставила сумку на кухонный столик и, охваченная отчаянием, опустилась на стул.
Время шло к семи, а Крис все не было. К тому же Карен не видела ничего, свидетельствующего о том, что Крис была здесь с тех пор, как утром они расстались. Раньше так случалось, но в последние несколько недель это стало происходить все чаще. Более того, Крис уже не обременяла себя извинениями. И когда Карен спрашивала, где она пропадала, та лишь пожимала плечами.
Но Карен знала, что Крис бывала у Сары. Она старалась не задумываться об этом, но не сомневалась, что у Крис возобновился роман с ее бывшей любовницей.
Карен проглотила комок в горле. Ничего «бывшего» в их отношениях не было. Когда они с Крис занимались любовью в последний раз? Десять дней назад? Двенадцать? Она уже не вспомнила.
Наверное, чтобы развеяться, Карен и согласилась помочь в постановке школьной пьесы. Главное — не думать о том, чем занимаются Крис с Сарой.
Карен поежилась, она никогда раньше не знала, что такое ревность. Не предполагала, что способна испытывать это чувство. До появления Крис в её жизни Карен некого было ревновать; она и не предполагала, что женщины способны выслеживать, обвинять в вымышленных преступлениях, то есть делать все то, что присуще гетеросексуальным парам.
Но оказывается, люди всегда люди, независимо от сексуальной ориентации. Всех волнуют извечные проблемы, любви всегда и всем мало.
Карен хотела поставить чайник, но вместо этого направилась в гостиную.
В серванте стояла начатая бутылка красного вина — «До мэи де Рузр» девяносто пятого года, купленная ею неделю назад. Она собиралась тогда приготовить для Крис ужин, ванну, а затем посидеть вместе с ней у камина, как в добрые старые времена. Но Крис не пришла, а когда все же вернулась, то постелила себе на диване. Утром, когда Карен принесла ей кофе и тосты, выяснилось, что Крис уже ушла.
Карен откупорила бутылку на кухне и налила себе большой бокал. Она старалась не думать о том, чем занимается сейчас Крис, но по ее щеке медленно катилась слеза.
Карен дремала в кресле в гостиной под тихое бормотание телевизора, когда входная дверь отворилась. Очнувшись, Карен посмотрела на часы. Было около одиннадцати.
Шаги Крис гулко раздавались по паркету в прихожей. Карен услышали, как она поставила сумку возле зеркала. Затем воцарилась тишина.
Карен ждала с замиранием сердца, удивляясь, что подруга пришла домой так рано.
Почувствовав, что Крис стоит в дверях гостиной, Карен обернулась.
Крис безразлично смотрела на экран телевизора. Когда их взгляды встретились, Карен поняла, что Крис сейчас далеко отсюда.
Карен мучительно хотелось сказать что-нибудь значительное и непримиримое. «Привет» вполне подойдет, но это слишком уж нейтрально.
Крис помедлила в дверях и уже собиралась выйти, когда Карен обратилась к ней.
— Значит, ты вернулась домой…
Крис похолодела.
— Я работала допоздна.
— Чушь…
— Я работала допоздна. Мы делали экзаменационные листы для девятиклассников.
— До половины десятого? — Карен вскочила с кресла. — Чушь! И ты не могла позвонить? Ты ведь всегда просила меня звонить в таких случаях.
Крис молчала,
— Ты была с Сарой, да?
— Нет.
— Была. Я знаю, что была. Ты встречаешься с ней, да? — Карен помедлила. — Ты спишь с ней?
Крис глубоко вздохнула и сказала;
— Я хочу лечь пораньше. Не буди меня.
— О, не беспокойся, Я и не собираюсь тревожить твой сон. Зачем?
— Ты начала эту разборку, а не я. — В глазах Крис метался еле сдерживаемый гнев.
— Вот как! Значит, это я свела вас?
— Да! По крайней мере мне не нужно притворяться, когда я с Сарой! И я не должна спать на этом чертовом диване!
Признание ошеломило Карен. В первое мгновение она чуть не разрыдалась. Но гнев вытеснил ее боль,
— Да. Это было месяц назад.
— Я… — Карен невольно вздрогнула, — Ты очень несправедлива ко мне. Выкручиваешься и стараешься сделать так, чтобы я чувствовала себя виноватой.
— Прости… Извинения — это то, что ты всегда оставляешь на мою долю.
— Не смей обвинять во всем меня! Дело не в извинениях. Ты по-прежнему любишь ее, да?
Карен посмотрела Крис в глаза.
— Признайся, что ты любишь ее, ради Бога!
Крис так и не подняла глаз,
— Эти выходные. Я сделаю, как ты хочешь. Только обещай не видеться с ней. Крис, ты уничтожаешь меня. — Карем взглянула на любовницу. — Обещаешь?
— Я иду спать, — сказала наконец Крис.
Анна вылезла из постели, надела кимоно и на цыпочках прокралась к двери.
Квартира была погружена во мрак, но полная луна светили в окна гостиной, Анна подошла к окну и посмотрела на пустую улицу. В бледно-желтом свете уличных фонарей она видела «вольво» Фрэнка, припаркованное между фургоном и соседской малолитражкой.
Она старалась не задумываться о том, что Фрэнк спит в ее постели; Анне не хотелось будить его и отправлять домой. Однако она понимала, что рано или поздно придется сделать это. Она разбудит его, и Фрэнк уйдет к семье.
Такова участь любовницы: наблюдать, как мужчина уходит, и знать, что через час он будет спать рядом с другой женщиной. И для нее останутся в утешение лишь смятые простыни, хранящие его тепло и
