– Всегда готов выполнить любой ваш приказ, госпожа.
Участники Совета по очереди брали в руки обернутый тонким шнурком свиток, разворачивали его, внимательно читали.
– Римляне захлебнутся от злости, получив такое послание, но не слишком ли вежлива госпожа с этими мерзавцами? – заметил, возвращая женщине свиток, Урл.
– Недостающие оскорбления посол, если сочтет нужным, может добавить от себя. Совету же не стоит опускаться до брани.
Обдумав довод, Урл решил согласиться:
– Совету до брани опускаться не стоит, и если мы ставим под письмом наши имена, его содержание должно быть этих имен достойно. Госпожа рассудила как всегда мудро. Но кто возьмется передать письмо римлянам? И не только письмо, но и подарки. Где найти человека, который бы столь низко ценил свою жизнь?
Зефар почесал затылок:
– Не люблю я своих людей в петлю совать, но раз дело того требует, пусть Лигиец едет. Я за него, как за себя, ручаюсь.
– Я сам поеду, – поднялся Овазий. – Госпожа меня в Совет ввела, честь и доверие оказала. Надо оправдывать.
– Я тоже могу поехать! – то, что новичок опередил его, Авес воспринял почти как личное оскорбление.
Женщина поспешно остановила юношу, напомнив:
– Ты не знаешь латыни, Авес, а там надо будет не только говорить, но и слушать. Лучше вы с Урлом выделите по десятку воинов для охраны и для почета. На этом и решим?
– Да, – негромко отозвался Зефар, довольный, что никто больше у него людей не потребует, и что он будет знать все из первых рук.
– Разумные речи говорит госпожа, – отозвался Урл, привычно избегая прямого ответа даже тут, когда в этом не было никакой нужды.
– Да, – громко и твердо произнес Овазий.
Последнее слово опять досталось Авесу. Обиженный столь явной, на его взгляд, несправедливостью, он вдруг спросил:
– А не мала ли охрана?
– Скорее велика, – ответила женщина и пояснила. – По дороге на наших посланцев напасть никто не посмеет, сколько бы их ни было, а в городе, если римляне решат убить послов, никакая охрана не поможет.
– Но почему всего два десятка?!
Женщина окинула взглядом в очередной уже раз заупрямившегося военачальника и строго спросила:
– Авес, сколько у тебя воинов?
Вопрос оказался неожиданным и Авес замешкался, но ненадолго:
– Больше трех тысяч.
– А сколько было перед тем, как мы разошлись?
– Вы же знаете, госпожа, чуть больше двух.
– Примерно столько же, сколько у других. Зефар, сколько воинов у тебя?
– Пять тысяч триста семьдесят четыре. Одного я шлю, и еще четыреста двадцать три серьезно ранены и не могут биться.
– Значит, на ногах у тебя четыре тысячи девятьсот пятьдесят два воина?
– Нет, именно пять тысяч триста семьдесят четыре. Лигийца и раненых я считаю отдельно.
– Точный подсчет. А у тебя, Урл?
– Четыре тысячи двести восемьдесят. Но это было вчера. За ночь могли подойти еще два-три человека.
– Все слышали? Зефар шлет своего помощника, так как сам ехать не может. Урл согласен выделить для охраны десять воинов, но не больше! Может быть, поэтому их отряды растут быстрее, чем твой? Авес, я знаю, что в твоем отряде три тысячи пятьсот семьдесят два воина, но мне кажется, что для тебя этого много.
– Это мои люди!
Женщина обвела всех взглядом:
– Я сказала свое слово. Мне нечего добавить. Что скажет Совет? Зефар?
– Вообще-то Авес людей не слишком бережет, – Зефар не успел принять решение и потому рассуждал медленно, стараясь за неспешными словами скрыть молниеносные сопоставления, которые в этот момент занимали его разум. – Горячий он, но это от молодости. Я не думаю, что его воинов следует кому-нибудь передавать, но если с другой стороны взглянуть, то тысячу или полторы забрать у него стоит. Пусть они пока на перевале и тропах побудут. А подчиняются они пусть госпоже. Пока. Потом же мы посмотрим, как лучше…
