пригласил ее в музыкальную комнату, украшенную по случаю праздника сосновыми ветками.
Свежий смолистый запах будил радостные детские воспоминания. В камине весело потрескивал огонь, а на высоких окнах сияли свечи в бронзовых канделябрах, отгоняя прочь темноту зимней ночи.
На позолоченной стойке лежала скрипка с алым бантом на изящном грифе. Эсмеральда дрожащими руками развязала бант и благоговейно коснулась темного полированного дерева.
– Страдивари? – прошептала она, недоверчиво глядя на деда огромными глазами. – Мне?!
Герцог налил себе стакан портвейна и высоко поднял его. Глаза деда сияли радостью и гордостью.
– За мою внучку, вернувшую музыку в этот дом и в мое сердце!
Он отпил глоток вина и уселся в высокое кресло, а Эсмеральда бережно взяла скрипку и смычок. Она робко провела смычком по струнам и ахнула, завороженная безупречным звучанием драгоценного инструмента.
Дед сложил руки на груди и закрыл глаза, приготовившись слушать радостные мелодии Моцарта или Вивальди, но комната вдруг наполнилась печальными звуками песенки «Джонни ушел на войну». Он удивленно уставился на внучку, которая извлекала из струн рыдающие звуки. По лицу Эсмеральды текли слезы. Горькие воспоминания о Билли терзали ее сердце и заставляли скрипку плакать вместе с ней.
Закончив играть и увидев грустное лицо деда и сдержанное сочувствие в глазах Анны, Эсмеральда поспешно пробормотала извинения и выбежала из комнаты, сжимая в руках скрипку.
Впервые после встречи с Эсмеральдой Реджинальд выглядел дряхлым стариком.
Анна нервно расхаживала перед камином, шурша парадным платьем.
– Ради бога, Реджи, пойми наконец! Счастье нельзя купить!
Он возмущенно стукнул кулаком по подлокотнику кресла.
– Собственно, почему нет?
– Потому что у нее разбито сердце, а не коленка! Этого не исправишь ни золотыми безделушками, ни пони. Ни даже драгоценным инструментом!
Герцог постепенно успокоился, но его напряженное молчание беспокоило Анну больше, чем отчаяние.
– Ты совершенно права, – тихо сказал наконец герцог. – Для разбитого сердца есть только одно лекарство!
Он вскочил с кресла и торопливо направился в свой кабинет, настолько возбужденный, что забыл трость. Анна поспешила за ним, недоумевая, что еще затеял ее взбалмошный братец.
– Вероятно, девочка чувствует себя одинокой, – предположил герцог, усаживаясь за письменный стол. – В конце концов, все эти месяцы я вел себя как законченный эгоист, не отпуская ее от себя ни на шаг. – Он потряс в воздухе пачкой визитных карточек. – Ты только посмотри на эту кучу приглашений, которые я отверг по ее просьбе, да еще радовался при этом! Где же это?.. А, вот! – Он вытянул карточку с золотым обрезом. – Граф Сенсир предлагает абонемент в театр с первого января. – Ткнув в чернильницу первой попавшейся ручкой, он начал писать ответ на оборотной стороне карточки. – Я немедленно принимаю его предложение, а ты, дорогая, будешь сопровождать Эсмеральду.
– Сенсир? – переспросила с ужасом Анна. – Но ты не можешь думать о нем всерьез! Он в два раза старше Эсмеральды да к тому же пользуется дурной славой.
Реджинальд небрежно отмахнулся от сестры:
– Это только потому, что он почти двадцать пять лет носился со своим разбитым сердцем. Бедняга так и не женился после того, как моя Лизбет бросила его у алтаря. Ты же помнишь эту историю! Думаю, он будет очень рад познакомиться с ее дочерью. Наверняка ее сходство с матерью поразит его точно так же, как и меня.
Анна возмущенно смотрела на брата.
– Кажется, ты снова собираешься заняться сватовством, Реджи? Ты забыл, что Лизбет ушла из дому из-за твоего вмешательства? Надеюсь, ты не повторишь той же ошибки с ее дочерью!
Реджинальд невинно взглянул на нее, моргая редкими ресницами.
– Я только хотел ввести свою внучку в общество и найти ей подходящего мужа. Ты же не станешь возражать против этого?
Зная, что возражать брату бесполезно, Анна оставила его одного и поднялась наверх. Перед комнатой племянницы она задержалась и прислушалась. За дверью стояла хрупкая тишина.
В своей гостиной Анна подошла к изящному письменному столу. Усевшись в обитое бархатом кресло, она извлекла из ящика чистый лист бумаги и долго сидела в раздумье, теребя перо. Только что она ругала Реджи за его попытку самовольно устроить жизнь племянницы, но план, который пришел ей в голову, был еще более дерзким и своевольным. И даже опасным…
Успокоившись, Анна глубоко вздохнула и, обмакнув перо в чернила, написала: «Дорогой сэр…»
28
Мужчины его боялись и сторонились. Женщины страстно хотели и одаривали бесстыдными, зазывными взглядами. Их лица мрачнели от неудовлетворенного вожделения и обиды. Они не привыкли, чтобы их бесцеремонно сталкивали с колен, тем более что они готовы были спать с ним бесплатно. Некоторые считали его сумасшедшим, но никто не осмеливался говорить об этом вслух, опасаясь пробудить в нем дьявола.
Он появлялся в одном из мексиканских баров каждый день после полудня и проходил в своем развевающемся шерстяном пончо к столику, который никто не осмеливался занимать. Прислушиваясь к ленивому бренчанию гитары, он просиживал там часами со стаканом виски, который небрежно крутил в длинных пальцах. К вечеру на столе вместо стакана появлялась целая бутылка. Он пил молча и никого к себе не подпускал.
